Судья слушал молча, не перебивая.
– А потом я вспоминаю Кейт Хэррис… – эту женщину, которая приезжала сегодня.
– И что?
– Ведь это ради нее я нарушил адвокатскую этику.
– Я сразу об этом догадался.
Джон удивленно посмотрел на отца:
– Каким образом?
– Она так очаровательна, – мягко произнес судья. – Ради нее я бы тоже нарушил адвокатскую этику.
– Все это ведь очень серьезно, папа, – сказал Джон. – За это меня могли бы лишить адвокатской лицензии. Но беда в том, что…
– …что ты готов сделать это опять, – продолжил за сына Патрик.
– Откуда ты знаешь?
Судья вздохнул. Окно спальни Джона выходило в сад, где стояла высеченная Лейлой статуя богини Правосудия – такая, какой ее всегда изображали – с завязанными глазами и весами в высоко поднятой руке. Мэв имела обыкновение насыпать в чаши весов крошки для птиц – и воробьи с кардиналами, прилетавшие поклевать их, часто устраивали на статуе шумную возню.
– Ты ведь не каменный, – глядя на статую, сказал Патрик. – У тебя есть сердце.
– Я думаю, мне придется отказаться от дела Меррилла.
– Как – отказаться? Думаешь, кто-то сможет сделать эту работу лучше, чем ты?
– Не знаю, но я не хочу ее делать, – ответил Джон.
– Так ты серьезно раздумываешь об этом? – спросил судья, ошеломленный столь решительным заявлением сына.
– Да. На сегодня у меня назначена встреча с доктором Беквитом. Мы планировали встретиться с Мерриллом, обсудить последние заключения психиатра и разработать на их основе стратегию защиты. Но я чувствую, что не могу этого сделать.
– Потому что ты в это не веришь?
– Потому что меня тошнит от всего этого. Потому что я больше не хочу жить в голове Грега Меррилла.
Патрик сел на кровать у ног сына. Грязно-золотистый Брейнер, улегшись на полу, положил голову судье на колени.
– Мне все это знакомо, Джон, – сказал он. – Я сам через это прошел. Это такое опустошение, такое отчаяние, от которого никуда не убежишь, нигде не спрячешься… Верно?
– Да, – согласился Джон. – У меня не идут из головы преступления Меррилла. Я знаю, что двигало им – все эти фантазии, толкающие его на убийства… Я знаю, что Фил Беквит считает его очень ценным для науки пациентом… Но сейчас мне хочется только одного: отстраниться навсегда от этого дела.
– Забраться под одеяло и спрятать голову под подушку…
– Да, забыться и ни о чем не думать.
– Именно поэтому в нашей профессии столько алкоголиков. После стольких стрессов в суде лучшее лекарство – пропустить рюмочку односолодового скотча… А ведь и в самом деле, – хитро подмигнул сыну Патрик. – Что скажешь?
– Вообще-то ведь еще середина дня, – пробормотал Джон, но в то же время приподнялся на локте и спустил ноги с кровати.
– Ну и что. Выпить по рюмочке – лучше, чем валяться в кровати, – добавил судья. – Спать будешь, когда выйдешь на пенсию.
Они спустились вниз, в кабинет Патрика. Брейнер последовал за ними и выглянул по пути в выходящее на улицу окно, словно желая убедиться, не было ли там Кейт. Заметив, что Джон тоже бросил взгляд за окно, судья с трудом сдержал улыбку.
Когда они пришли в кабинет, Патрик достал из серванта красного дерева два тяжелых бокала и графин из уотерфордского хрусталя. Вынув пробку, он закрыл глаза и с видом знатока поднес горлышко к носу, чтобы оценить аромат виски.
– Это нужно пить без льда, – сказал судья, наливая.
– Что это?
– Талискер двадцатилетней выдержки.
Патрик передал бокал Джону, и они чокнулись.
– За адвокатов! – воскликнул судья.
Отец и сын осушили бокалы, и Патрик налил еще.
– Только осторожнее, Джонни, – сказал он, затыкая графин пробкой. – Если не остерегаться, то так запросто можно стать алкоголиком. Многие хорошие адвокаты попадаются в этот капкан.
– Я знаю, – ответил Джон, потягивая виски маленькими глотками. – В детстве, когда я приходил к тебе в суд, мне довелось повидать немало пьяниц-адвокатов… Многие из них были ирландцами – Брэди или О'Нейл, например… И тогда они казались мне отвратительными – красные распухшие лица, налившиеся кровью глаза и этот ужасный запах спиртного, который всегда их сопровождал…
Судья кивнул.
– Но теперь я их понимаю.
– В самом деле?
– Да, потому что это, к сожалению, издержки нашей профессии, – произнес Джон, снова отпив виски. – У каждого из них был свой Грег Меррилл, которого нужно было защищать в суде, несмотря ни на что…
Судья опять молча кивнул.
– Их чувствительные души не выдерживали этого испытания. Помнишь, что мама говорила об Ирландии? Она называла ее «юдолью слез». Адвокаты-ирландцы – это поэты, запертые в клетку суда… Мама говорила так о тебе, – сказал Джон, взглянув своему отцу в глаза.
Патрик кивнул, вспоминая. В горле у него встал комок, и он, не в силах ничего добавить, вновь отхлебнул виски из своего бокала. В его ушах до сих пор ясно звучал красивый, звучный голос Лейлы, идущий из самой глубины ее души, от самого сердца.
– Возможно, сейчас она сказала бы то же самое и обо мне, – задумчиво произнес Джон.
– Несомненно.
– И еще она сказала бы, что я помогаю убийце избежать справедливого возмездия.
– Но ведь это не так, Джон. Ему ничего не удастся избежать. Меррилл сейчас в камере смертников. И самое большее, чего ты можешь добиться для него на следующем слушании – это пожизненное заключение без права досрочного освобождения. Это все, на что он может надеяться. Так что, к чему бы его ни приговорили, мы навсегда будем избавлены от него.
– Меррилл и из тюрьмы продолжает напоминать о себе. Кто-то, подражая ему, убил Аманду Мартин.
– Я знаю.
– А Вилла Хэррис так и не нашлась…
– Это я тоже знаю. И я знаю еще кое-что…
– Что?
– Что не стоит романтизировать страсть поэтически-возвышенных ирландских адвокатов к выпивке. Эти люди пьют потому, что хотят этого – тяготы этого жестокого мира служат для них лишь удобным предлогом. Но ты не представляешь, сколько горя они этим приносят в свои собственные семьи.
– А ты представляешь?
– Да, представляю, – серьезно кивнул судья.
– Тогда, – сказал Джон, поставив бокал с недопитым виски на стол и подойдя к окну, – что мне делать, папа?
– Работать, Джонни. Работать и выполнять свой долг. Никогда не отступать от своих принципов и в то же время в каждом человеке видеть, прежде всего, человека.
– Откуда ты это взял? – спросил Джон, размышляя над словами отца.
– Из бесед в «Обществе анонимных алкоголиков», – ответил Патрик.
– А откуда ты знаешь, что говорят на беседах в «Обществе анонимных алкоголиков»? – усмехнулся Джон.
Судья немного смутился.
– Потому что я там был. Одно время, когда я работал адвокатом, я стал слишком увлекаться выпивкой. И твоя мать заставила меня сходить на несколько бесед в «Общество анонимных алкоголиков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92