Гроза дохнула в
лицо свежестью, и первые капли упали на землю.
- Ежели пойдет дождь, - словно прочитав мои мысли, сказал Брайан
Гуделл, - влезем в автомобиль да пересидим. Ей-богу, не припомню такого
мокрого лета.
Минут через десять, после бесчисленных поворотов в этом железном
лабиринте, Брайан Гуделл остановился и принялся фонариком высвечивать то
перевернутый "форд", то внешне почти новый "олдсмобиль", то раздавленную
коробку "фиата". Он переходил с места на место, за ним как привязанный
молча двигался я. Поиски долго не приносили успеха, и надежда, сначала
пылавшая во мне ярким огнем, постепенно гасла и вскоре едва теплилась. Да
и как оно могло быть иначе, если автомобили громоздились друг на друге в
пять-шесть этажей?!
- Глядите, не эта ли? - спросил Брайан Гуделл, направляя луч
прожектора вверх.
Это была машина Джоне Крэнстона, я ее узнал сразу. Но что с ней
сделалось: крыша была прогнута почти до спинки сидений, колеса сняты,
стекла растрескались. Однако моторная часть сохранилась, я узнал правую
разбитую фару, на которую обратил внимание еще в первую встречу с Джоном.
- Лезьте, - сказал Гуделл. - Я вам посвечу.
Я карабкался вверх, мельком подумав, что мой парадный костюм отнюдь
не создан для подобных экспедиций и вид у меня будет далеко не
респектабельный, когда придется возвращаться в город. Машины или, вернее,
то, что сохранилось от них, раскачивались, угрожающе кренились, но я лез
как одержимый. Меня словно подгонял Джон Крэнстон, который невидимо
присутствовал здесь и требовал отмщения.
Рискуя свалиться вниз, я обшарил "меркурий". Все было напрасно, это
сделали до меня. Но не мог же Джон сказать просто так, без всякого смысла:
"Это мой дом и мой сейф, если хочешь!" Тогда я не обратил внимания на его
слова, но позже, перебирая в памяти факты, понял: если Джон и прятал
где-то свой дневник, то лишь в машине.
Я нащупал все же этот чертов тайник - он был ловко скрыт под передним
сиденьем.
Это был металлический ящичек, почти квадратный, и рука моя нащупала
кожу нетолстой папки. Сиденье после катастрофы оказалось продавленным,
пружины больно впивались мне в руку, и я никак не мог вытащить свою
находку. Попробовал было приподнять сиденье, но "меркурий" подозрительно
зашатался подо мной, и Брайан Гуделл снизу предупредил:
- Потише, сэр, как бы вам не свалиться вниз вместе с этой развалиной!
Можно подумать, что вы забыли там клад!
Он так громко расхохотался собственной шутке, что его смех, наверное,
слышен был в Монреале.
Я и сам понимал, что мое пребывание наверху затянулось, но мне нужно
было - кровь из носу! - извлечь папку. Я подумал: если не удастся добыть
ее собственными силами, придется просить сторожа стащить "меркурий" вниз -
у входа на автомобильное кладбище я приметил электрокар с подъемником.
Если зацепить "меркурий" веревкой...
Мне повезло: я все-таки нашел щель, достаточно широкую, чтобы с
великим трудом извлечь находку. Фонарь Гуделла бил мне в глаза, но и
беглого взгляда на папку было достаточно, чтобы сердце мое забилось в
радостном предчувствии. Я готов был поздравить себя с успехом и едва
сдержался, чтобы не раскрыть папку тут же, сидя на капоте "меркурия", еще
недавно несшего нас на Лунное озеро, где мы провели чудесные дни и были
переполнены ожиданием радостных событий...
- Не вздумайте прыгать, сэр, - предупредил Гуделл. - Эти развалюхи
держатся на честном слове, и порой достаточно дуновения ветерка, чтоб они
рухнули вниз. А при ваших восьмидесяти - никак не меньше - килограммах
это, считай, ураган!
Сдерживая себя, я начал спускаться, осторожно проверяя ногой
надежность каждого следующего шага. Я добился своего, и теперь ничто не
должно помешать мне. "Вот так, Серж, а ты сомневался, - мысленно обратился
я к Казанкини. - Закрутим мы завтра с тобой историю, только дым пойдет из
Маккинли и Кo!"
Я спрыгнул на землю.
- Посветите-ка мне сюда, мистер Гуделл, - сказал я.
- А вы и впрямь клад сыскали, - протянул сторож и поспешно направил
луч фонаря на мои руки, лихорадочно пытавшиеся открыть змейку.
Дождь полил сразу, без предупредительных капель, и Гуделл схватил
меня за рукав, увлекая за собой по дорожке.
Здесь-то, за первым же поворотом, мы столкнулись с ними. Я не успел
сделать и вдоха, как тяжелый, до костного треска, удар в грудь бросил меня
на землю. Нападавший, по-видимому, метил в солнечное сплетение, удар был
профессиональный - прямым кулаком, всей тяжестью брошенного вперед тела.
Меня спасло расстояние: он не рассчитал в темноте или не успел
приготовиться к удару.
Когда я открыл глаза, верзила уже держал папку в своих руках, а его
напарник, угрожая пистолетом, теснил Гуделла. Я услышал, как ныл сторож:
- А мои денежки, господа, как же мои денежки? Этот сэр обещал...
Кровь прилила к голове, руки налились свинцом, от гнева я почти
ослеп. Лежа на земле, я ударил того, что держал папку, по ногам, и он как
подрубленный рухнул на землю. Мы вскочили почти одновременно, но его руки
были заняты добычей, с которой он не пожелал расстаться, и я вложил в удар
всю свою ненависть и боль. Разве станешь в такой момент объяснять, что
спортивную карьеру я начинал с бокса, подавал надежды, и меня прочили в
сборную, но я бросил бокс, потому что мне не нравилось бить человека, хоть
это допускалось правилами игры? Я старался никогда не ввязываться в драки,
потому что боялся покалечить кого-либо. Но здесь не опасался, и нападавший
почувствовал это на собственной шкуре: он силился подняться, но голова его
моталась из стороны в сторону, как надувной шарик на веревочке.
Я выхватил папку, а он лишь мычал, не в состоянии произнести и слова.
Что-то в его облике заставило меня снова наклониться и в неясном свете
фонаря всмотреться в его лицо. Это был тот самый тип, что так бесцеремонно
схватил мою "ладанку" в ресторане и сделал вид, что ошибся.
Эти несколько секунд едва не погубили меня. Пока я рассматривал типа
с перебитым носом, его напарник обернулся. Я услышал истошный рев Гуделла:
- Сэр, берегитесь!
Выстрел треснул негромко, словно рядом рванули туго натянутый парус.
Меня ударило в левое плечо, и я едва устоял на ногах. Бандит снова целился
в меня, и я рванулся к машинам, пуля со звоном впилась в металл.
Лабиринты автомобильного кладбища для меня были одновременно и
спасением, и пропастью, куда я мог свалиться в любой момент.
Они преследовали меня вдвоем. Правда, тот, которого я уложил на
землю, был не слишком быстр, но зато ему не откажешь в собачьем чутье, и
он, не скрываясь, орал во всю глотку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
лицо свежестью, и первые капли упали на землю.
- Ежели пойдет дождь, - словно прочитав мои мысли, сказал Брайан
Гуделл, - влезем в автомобиль да пересидим. Ей-богу, не припомню такого
мокрого лета.
Минут через десять, после бесчисленных поворотов в этом железном
лабиринте, Брайан Гуделл остановился и принялся фонариком высвечивать то
перевернутый "форд", то внешне почти новый "олдсмобиль", то раздавленную
коробку "фиата". Он переходил с места на место, за ним как привязанный
молча двигался я. Поиски долго не приносили успеха, и надежда, сначала
пылавшая во мне ярким огнем, постепенно гасла и вскоре едва теплилась. Да
и как оно могло быть иначе, если автомобили громоздились друг на друге в
пять-шесть этажей?!
- Глядите, не эта ли? - спросил Брайан Гуделл, направляя луч
прожектора вверх.
Это была машина Джоне Крэнстона, я ее узнал сразу. Но что с ней
сделалось: крыша была прогнута почти до спинки сидений, колеса сняты,
стекла растрескались. Однако моторная часть сохранилась, я узнал правую
разбитую фару, на которую обратил внимание еще в первую встречу с Джоном.
- Лезьте, - сказал Гуделл. - Я вам посвечу.
Я карабкался вверх, мельком подумав, что мой парадный костюм отнюдь
не создан для подобных экспедиций и вид у меня будет далеко не
респектабельный, когда придется возвращаться в город. Машины или, вернее,
то, что сохранилось от них, раскачивались, угрожающе кренились, но я лез
как одержимый. Меня словно подгонял Джон Крэнстон, который невидимо
присутствовал здесь и требовал отмщения.
Рискуя свалиться вниз, я обшарил "меркурий". Все было напрасно, это
сделали до меня. Но не мог же Джон сказать просто так, без всякого смысла:
"Это мой дом и мой сейф, если хочешь!" Тогда я не обратил внимания на его
слова, но позже, перебирая в памяти факты, понял: если Джон и прятал
где-то свой дневник, то лишь в машине.
Я нащупал все же этот чертов тайник - он был ловко скрыт под передним
сиденьем.
Это был металлический ящичек, почти квадратный, и рука моя нащупала
кожу нетолстой папки. Сиденье после катастрофы оказалось продавленным,
пружины больно впивались мне в руку, и я никак не мог вытащить свою
находку. Попробовал было приподнять сиденье, но "меркурий" подозрительно
зашатался подо мной, и Брайан Гуделл снизу предупредил:
- Потише, сэр, как бы вам не свалиться вниз вместе с этой развалиной!
Можно подумать, что вы забыли там клад!
Он так громко расхохотался собственной шутке, что его смех, наверное,
слышен был в Монреале.
Я и сам понимал, что мое пребывание наверху затянулось, но мне нужно
было - кровь из носу! - извлечь папку. Я подумал: если не удастся добыть
ее собственными силами, придется просить сторожа стащить "меркурий" вниз -
у входа на автомобильное кладбище я приметил электрокар с подъемником.
Если зацепить "меркурий" веревкой...
Мне повезло: я все-таки нашел щель, достаточно широкую, чтобы с
великим трудом извлечь находку. Фонарь Гуделла бил мне в глаза, но и
беглого взгляда на папку было достаточно, чтобы сердце мое забилось в
радостном предчувствии. Я готов был поздравить себя с успехом и едва
сдержался, чтобы не раскрыть папку тут же, сидя на капоте "меркурия", еще
недавно несшего нас на Лунное озеро, где мы провели чудесные дни и были
переполнены ожиданием радостных событий...
- Не вздумайте прыгать, сэр, - предупредил Гуделл. - Эти развалюхи
держатся на честном слове, и порой достаточно дуновения ветерка, чтоб они
рухнули вниз. А при ваших восьмидесяти - никак не меньше - килограммах
это, считай, ураган!
Сдерживая себя, я начал спускаться, осторожно проверяя ногой
надежность каждого следующего шага. Я добился своего, и теперь ничто не
должно помешать мне. "Вот так, Серж, а ты сомневался, - мысленно обратился
я к Казанкини. - Закрутим мы завтра с тобой историю, только дым пойдет из
Маккинли и Кo!"
Я спрыгнул на землю.
- Посветите-ка мне сюда, мистер Гуделл, - сказал я.
- А вы и впрямь клад сыскали, - протянул сторож и поспешно направил
луч фонаря на мои руки, лихорадочно пытавшиеся открыть змейку.
Дождь полил сразу, без предупредительных капель, и Гуделл схватил
меня за рукав, увлекая за собой по дорожке.
Здесь-то, за первым же поворотом, мы столкнулись с ними. Я не успел
сделать и вдоха, как тяжелый, до костного треска, удар в грудь бросил меня
на землю. Нападавший, по-видимому, метил в солнечное сплетение, удар был
профессиональный - прямым кулаком, всей тяжестью брошенного вперед тела.
Меня спасло расстояние: он не рассчитал в темноте или не успел
приготовиться к удару.
Когда я открыл глаза, верзила уже держал папку в своих руках, а его
напарник, угрожая пистолетом, теснил Гуделла. Я услышал, как ныл сторож:
- А мои денежки, господа, как же мои денежки? Этот сэр обещал...
Кровь прилила к голове, руки налились свинцом, от гнева я почти
ослеп. Лежа на земле, я ударил того, что держал папку, по ногам, и он как
подрубленный рухнул на землю. Мы вскочили почти одновременно, но его руки
были заняты добычей, с которой он не пожелал расстаться, и я вложил в удар
всю свою ненависть и боль. Разве станешь в такой момент объяснять, что
спортивную карьеру я начинал с бокса, подавал надежды, и меня прочили в
сборную, но я бросил бокс, потому что мне не нравилось бить человека, хоть
это допускалось правилами игры? Я старался никогда не ввязываться в драки,
потому что боялся покалечить кого-либо. Но здесь не опасался, и нападавший
почувствовал это на собственной шкуре: он силился подняться, но голова его
моталась из стороны в сторону, как надувной шарик на веревочке.
Я выхватил папку, а он лишь мычал, не в состоянии произнести и слова.
Что-то в его облике заставило меня снова наклониться и в неясном свете
фонаря всмотреться в его лицо. Это был тот самый тип, что так бесцеремонно
схватил мою "ладанку" в ресторане и сделал вид, что ошибся.
Эти несколько секунд едва не погубили меня. Пока я рассматривал типа
с перебитым носом, его напарник обернулся. Я услышал истошный рев Гуделла:
- Сэр, берегитесь!
Выстрел треснул негромко, словно рядом рванули туго натянутый парус.
Меня ударило в левое плечо, и я едва устоял на ногах. Бандит снова целился
в меня, и я рванулся к машинам, пуля со звоном впилась в металл.
Лабиринты автомобильного кладбища для меня были одновременно и
спасением, и пропастью, куда я мог свалиться в любой момент.
Они преследовали меня вдвоем. Правда, тот, которого я уложил на
землю, был не слишком быстр, но зато ему не откажешь в собачьем чутье, и
он, не скрываясь, орал во всю глотку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23