Заметь, пока передумал.
Тип склонился в привычном подобострастном поклоне:
— Ваше величество, — только и мог промолвить он.
— Значит так, ты назначаешься начальником тайной полиции. Наушничать и фискалить ты, пожалуй, мастак, так что должность эта тебе в самый раз.
— Ваше величество, век помнить буду!
Тип по-прежнему оставался глубоко не симпатичен мне, но я ценил его поддержку в минуты, когда был еще совсем зеленый властитель, и закрывал глаза на его бестактные выходки.
Несомненно, маршалу и не снился такой оборот дела и, в порыве благодарности за то, что так легко отделался, да еще и в выигрыше остался, он выдал мне засекреченную информацию:
— Рав Оладьи, — сообщил он, — приказал мне следить за вами и докладывать ему, если застукаю вас за поеданием трефного.
— И это все? — с сомнением допытывался я.
— Нет, — смутился свежеиспеченный начальник тайной канцелярии, — он наказал мне блюсти вашу нравственность.
— То есть?
— Не допускать вашей интимной связи с главной фрейлиной, то есть Вероникой Абрамовной.
— Опять Вероника Абрамовна, какая сволочь доносит ему о ней, знал бы, язык вырвал!
— Его преосвященству стало известно, что вопреки дворцовому уставу вы настаивали недавно на интимной связи с ней.
— Стало известно, значит.
— Более того, ему кто-то передал кассету с записью вашей половой близости с Вероникой Абрамовной. Несмотря на духовный сан, рав просмотрел ее от и до.
— А кондрашка его при этом не хватила случайно, сан-то его не позволяет смотреть на такое непотребство?
Я был зол, как никогда: любят все-таки в иудейском государстве внюхиваться в чужую жопу.
— Насчет кондрашки судить не берусь, но говорят, до сих пор старик не в состоянии оправиться от нервного потрясения.
— Что же его так потрясло?
— Он не может простить вам, что во время коитуса вы не соизволили снять корону.
— А я с тебя пример беру: ты сапоги не снимаешь, а я корону.
— Сапоги это предмет туалета, — возразил Тип, — а корона все же священная деталь.
— Я не очень уверен, что именно из-за короны его трясло. Жаль, что совсем душу не вытрясло!
— Я тоже так думаю, но с другой стороны, Ваше величество, вы просто молодец, пошли на поправку.
— Почему ты так думаешь?
— Не скромничайте, Ваше величество, сумели же вот старикашку в конфуз ввести, а ведь совсем недавно у вас это не совсем получалось.
Его возбужденный вид и неудержимое веселье показались мне подозрительными, и я без подготовки шарахнул его сходу по лбу:
— Послушай, маршал, а это не ты, случайно постарался с кассетой?
— Не понимаю, Ваше величество, что вы имеете в виду?
— Уж, не ты ли, говорю, порадовал старикашку эротическими сценами?
— Как вы можете, Ваше величество, — веселье его как рукой сняло, — я ведь ваш человек, до корней волос.
— Хорошо, иди отсюда, мой человек, пока я тебе эти волосы не выдрал.
— За что гневаетесь, Ваше величество?
— За невыполнение приказа, сволочь! Я же наказывал тебе снять все видеокамеры.
— Я снял, Ваше величество, — божился Тип, — наверное, Евсеич насажал повсюду своих агентов.
— Евсеич? — сказал я с удивлением, — это ты рава Оладьи так называешь?
— Так точно, рав Оладьи со своей братвой, — не удержался он от морского лексикона, но тут же поправился, — со своей агентурой.
— Скажи, моряк, а почему у него такая не марокканская фамилия?
— А потому что он русский, Ваше величество.
— Русский?!
Я был совершенно поражен эти открытием. Мне бы это в голову не пришло: густые черные брови рава, его смуглая кожа и не по размерам большая чалма, которая придавала его облику законченный вид бродячего дервиша, выдавали в нем сугубо восточного человека.
— Абсолютно русский, Ваше величество, — развеял мои сомнения Тип, — в России он был номенклатурный работник и писал атеистические книжки на тему «Религия опиум для народа», а потом приехал в Израиль и подался в марокканцы, то есть в марокканские евреи. Для этого он перекрасил брови и сделал пересадку кожи по методу Майкла Джексона.
— Но почему в марокканские, он ведь и в турецкие мог, или курдские евреи податься? Слава богу, общин еврейских у нас хватает.
— Так-то оно так, да только вот марокканские евреи занимают второе место в стране по численности, электоральный потенциал их чрезвычайно высок, а потому каждый, кто претендует на власть, обязан в некотором роде стать марокканцем.
— В каком это роде, конкретнее, пожалуйста.
— Ну, к примеру, все политические деятели накануне выборов почитают за честь справлять традиционные праздники марокканских евреев: облачаются в марокканские одеяния и поглощают неимоверное количество марокканской вкуснятины.
— Ну и что?
— Господин Евсеев сразу сообразил, что путь в высшие политические сферы простому русскому еврею лежит через национальную кухню марокканских избирателей, и довольно успешно переквалифицировался в выходца из северной Африки.
— Как это ему удалось?
— На первых порах он надел кипу — в ортодоксальных кругах Израиля, кипа — это нечто вроде членства в коммунистической партии в бывшем СССР, а потом замахнулся и на чалму.
— Странно, так вот взять и наплевать на общинные корни, — недоумевал я.
— Потребует электорат, так волком завоешь ни то что в марокканцы пойдешь. В сущности, это ведь совсем неплохой вариант, Ваше величество.
— Может быть, я не пробовал.
— Придется, — сказал Тип, — если хотите в большую политику.
— Ну хорошо, иди ты со своей политикой куда-нибудь подальше, я должен подумать.
— Тут и думать нечего, Ваше величество, если что марокканская братва вас поддержит.
— Я же просил тебя удалиться!
— Все, меня уже нет, Ваше величество, испаряюсь.
Он действительно исчез мгновенно, будто растаял в воздухе.
Старый мудила! — злился я на рава, набирая номер телефона Вероники:
— Милая, я хочу тебя видеть.
— Мне не велено.
— Что значит не велено, лапа моя, к тебе, кажется, царь обращается, а не какой-то там торговец редиской.
— Я знаю, Ваше величество, но меня держат взаперти, и говорить с вами я могу только по телефону.
— Послушай, родная, что значит по телефону, какая сволочь заперла тебя? — глухое раздражение разливалось у меня в груди, — да я в бараний рог…
— Ваше величество, вам не стоит горячиться, я выполняю распоряжение его преосвященства.
В трубке что-то щелкнуло, и голос Вероники пропал.
Глава 15
Происки рава
Тщетно взывал я к своей любимой, кто-то основательно и надолго отключил линию.
Я позвонил в колокольчик, приглашая Типа, но вошла почему-то Машенька.
Она принесла мне бокал ананасового сока и соломинку. Подавая мне бокал, она как бы невзначай, дотронулась до моего голого под халатом колена.
Нет, умышленное движение ее не вызвало у меня никаких эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23