— Кстати, ты, что не признал ее, ведь это Изольда Михайловна. Парик ее старит, конечно. Вряд ли за буклями разглядишь прежнюю возлюбленную. Вы, кажется, Изабеллой ее называли?
Я схватился за голову: «Боже, все меня обманывали»
— Так тебе и надо, нагло расхохотался Тип, — да только рано ты отчаиваться стал, ты ведь не все еще знаешь…
— Что это ты себе такое позволяешь? — сказал я, не узнавая своего голоса. Еще минута и я бы заплакал от горечи и обиды.
— Ничего особенного, твое тюфячное величество! Это я устроил переворот в стране и подсунул тебя Евсеичу в качестве Соломона. А мне тебя рекомендовала твоя жена, во время наших интимных встреч на вашей квартире, в твое отсутствие.
— Зачем я вам был нужен?
— Меня многие знали и не поверили бы, что я соломонов потомок. На какое-то время нужен был такой тюфячок вроде тебя. Твой предшественник — Соломон Второй, оказался твердым орешком и чуть было не лишил нас власти. С тобой было не страшно, мы уже заранее знали, что ты сломаешься.
— Выходит, все это время вы меня водили за нос?
— Мы всегда тебя держали на коротком поводке, до тех пор, пока ты стал не нужен. Вот тогда то мы и порешили с твоей женушкой отделаться от тебя.
— Это ужасно! Это подло! Я уничтожу вас!..
— Даже не думай, и пикнуть, не успеешь, как я тебе порву гирьку с цугундером вместе.
— Это мы еще посмотрим, червь ты этакий!
— Что касается червей, то это по твоей части, они на зло не способны, просто ползают в гнили и все, а я… — он посмотрел на себя в зеркало, — я инициативный, смелый!
— И готов на любые пакости, — дополнил я.
— Не иронизируй, и не думай, что ты воплощение добра. Пакости, поверь мне, иной раз более полезны, чем словесный понос о мнимой добродетели. Таким как ты олухам, обычно, твердят обратное. Но это не верно. Ты просто получил не правильное воспитание.
— Я на свое воспитание не жалуюсь!
— Ты уверен, что я тебе причинил зло, а ведь благодаря мне ты стал полноценным мужчиной. Правда, для этого мне пришлось изнасиловать Веронику. Так что ты понапрасну на ребе то греши.
— Этого не может быть! Разве не рав сделал это?
— Конечно, нет. Немного грима, чалма, халат, да приклеенная бородка, вот и все, что ввело тебя в заблуждение.
— Но зачем?!
Теперь я понял, почему фильм был без звука, и чью именно упругую задницу напоминали мне накаченные ягодицы раввина.
— Ну, во-первых, я совершил мицвцу, это теперь твой «Ильюша» удалой молодец… А во-вторых, из спортивного интереса мне всегда нравилось трахать твоих жен. В сущности, ведь ты никогда не оправдывал своей прекрасной фамилии. И, наконец, чтобы вывести тебя из равновесия. Тебя уже давно пора было гнать с трона, и я готовил почву для последнего и решительного боя.
В это мгновение он увидел вдруг за моей спиной маленького и бледного от испуга премьера и тут же преобразился. Лицо его, как две капли похожее на мое собственное, приняло вдруг выражение злое и жестокое. Я не узнавал себя в нем. У меня, во всяком случае, никогда не было такого оскала. Даже теперь, когда я узнал об изменах своей соседки и бывшей жены, лицо мое было спокойным и исполненным достоинства. Нет, как не горько это было осознавать, все же Тип во многом прав, и я теперь уже далеко не тюфяк. Я Мужчина и могу постоять за себя.
— Ты, гнида, — прошипел я, — да я тебя наизнанку выверну! Ты, может быть, забыл, как ползал у меня в ногах?
— Заткнись! — отмахнулся он от меня и медленно пошел в сторону хомячка. Глаза его кровожадно заблестели. Хомяк, догадавшись, очевидно, что блеск сей, не сулит ему ничего хорошего, выскочил из кабинета и побежал.
— Измена! — заорал Тип и помчался за ним следом.
На повороте он догнал заморыша и вонзил ему под лопатку нож.
Дико вскрикнув, премьер упал. При этом глухо стукнула о пол тяжелая гирька, весом которой еще несколько дней назад он так гордился.
Откуда у него взялся нож?..
Я был ошеломлен этой безумной выходкой и совсем не ожидал такого взрыва ярости от этого всегда раболепного слуги. Он совершенно переменился. Теперь это был другой человек, опасный и безжалостный убийца.
— Да, твое величество, я уже не тот, — как бы угадав мои мысли, отбрасывая в сторону нож, заметил Тип.
— Зачем ты убил премьера?! — потрясенно спросил я.
— Это необходимая мера, спортсмены и конкуренты нам не нужны.
Я все еще пребывал в шоке и не мог собраться с мыслями. Самые противоречивые чувства овладели мной. Типа, однако, не очень заботили мои чувства.
— Вот твой паспорт, — грубо сказал он, а вот билет на самолет, беги.
— А как с Вероникой?
— О ней забудь. Она человек способный и я намерен лично заняться ее политической подготовкой.
— Я никуда не двинусь без нее!
— Ну и дурак. Видимо, мои уроки воспитания не пошли тебе впрок. Я давал тебе шанс. Ты им не воспользовался, а теперь сгниешь в тюрьме.
Глава 23
В застенке
По приказу маршала меня отвели в камеру, где моим соседом оказался плешивый политик.
— А, монарх вонючий, — приветствовал он меня, — насосался крови народной?
— Заткнись! — Оборвал я его.
В свое время я спас этого человека от смерти и теперь он платил мне черной неблагодарностью.
Три дня, которые я просидел с ним, были сущим адом. Он бесконечно травил и попрекал меня монархическим прошлым. Несколько раз я бил котелком от супа по его плешивой головке. Он начинал визжать, в камеру врывались тюремщики и избивали нас обоих.
На четвертую ночь, когда я спал, он подло ударил меня осколком бутылки в шею и тяжело ранил.
Я потерял сознание.
Очнулся я за городом, заваленный кучей мусора. Скорее всего, меня приняли за мертвеца, вывезли из тюрьмы и бросили на свалку. Ну что ж, политик, сам, не ведая того, ты отблагодарил меня за мой поступок. Теперь мы квиты.
Придя в себя, я отполз от груды мусора и пролежал рядом с останками разлагающейся рыбы более суток, пока меня не подобрали местные арабы.
Подлечившись, я задумал пробраться к Веронике, но вдруг увидел в газетах, что моя возлюбленная торжественно назначена главной и любимой женой царя Соломона. Я представил себе на мгновение как Тип, не снимая сапог, с грубым и необузданным натиском овладевает ею сзади, и холодный пот выступил у меня на лбу.
Горю моему не было предела. Немного утешило меня известие о смерти рава Оладьи. Поговаривали, что старик умер от дряхлости, но я был уверен, что тут не обошлось без козней маршала и его подручных из канцелярии тайной полиции.
Во время похорон рава разразился страшный скандал. Выяснилось, что он не прошел обряда обрезания во младенчестве, и с марокканскими евреями, точно так же как и с русскими, не имел ничего общего. Для «марокканцев» это был большой удар, для «русских» — подавно.
Его похоронили без почестей и вместо надгробного камня поставили на могилу двухпудовую гирю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23