— Манак с возбужденным видом подался вперед. — Святая Мать-Земля наставила меня на верный путь. Даже если их космические десантники уцелеют, этот мир превратится в безжизненную пустыню!
— Я… Я не об этом, — тщательно подбирая слова, начал Ланту. — Вспомните Редвинг! Помните, как мы отступили, чтобы спасти наш флот от уничтожения?
— Ну и что? — нетерпеливо спросил Манак.
— Подумайте, почему мы это сделали! Мы отступили, чтобы спасти от бессмысленной гибели наши корабли и сынов Возлюбленного Народа Святой Матери-Земли у них на борту. Подумайте, что учинят язычники в Фивах, если вы осуществите свой замысел здесь!
— В Фивах?! — с возмущенным смехом воскликнул Манак. — Сын мой, язычникам не видать Фив! Святая Мать-Земля не допустит их туда!
Святая Мать-Земля! Старик действительно в это верит! Он убедил себя в этом, став очередной жертвой Крестового Похода! Облачившись в саван веры, Манак готов унести за собой в могилу и этот мир, и свою родную планету!
— Святой Отец! Этого нельзя делать! Возлюбленный Народ заплатит за ваш поступок страшную цену!
— Замолчи! — Стук перстня, которым Манак с силой ударил по столу, прозвучал как пушечный выстрел. — Как ты смеешь спорить со мной?! Может, Святая Мать-Земля и тебе открыла свою волю?!
— Но, Святой Отец! Мы же…
— Я сказал, замолчи! Довольно с меня отступников и пораженцев! Не потерплю!
— Но послушайте же, Святой Отец! Вы должны прислушаться к голосу разума!
— Святая Мать-Земля! — Манак впился глазами в адмирала. — И ты, Ланту?! И ты хочешь предать меня?! Предать истинную веру?! Ну конечно же! — Капеллан внезапно вытаращил глаза. — Отец Шамар предупреждал меня, что ты — предатель, а я-то ему не верил! Но в глубине души я это знал. Да, да! Теперь я понимаю, что всегда знал это!
— Послушайте!.. — Ланту поднялся из-за стола.
Манак в ужасе отшатнулся от него, словно увидев демона, и очертил перед лицом знамение Святого Земного Круга.
У Ланту защемило сердце, но он не мог отступать.
— Что бы вы сейчас обо мне ни думали, вы сами учили меня служить Возлюбленному Народу. Я хорошо усвоил ваши уроки и теперь не позволю вам осуществить ваш замысел. Вы никогда не сделаете этого ни с жителями этой планеты, ни с нашим Возлюбленным Народом и его миром.
— Изыди! — Манак вскочил на ноги и отбежал к стене. — Не подходи ко мне, еретик!
— Святой Отец! — Ланту съежился, услышав в голосе Манака лютую ненависть.
— Я прозрел! — не своим голосом возопил Манак. — Изыди, Хан-Сатана! Долой с моих глаз! Будь ты трижды проклят, еретик и отступник! Сгинь со своими кощунственными мыслями в адском пламени!
Ланту судорожно сглотнул и закрыл лицо руками, словно защищаясь от слов капеллана, только что отлучившего его от Церкви. Сердце Ланту защемило от боли, ведь, несмотря ни на что, он был верным сыном Церкви, взращенным в истинной вере теми самыми некогда любящими руками, которые низвергали его сейчас в геенну огненную.
Однако адмирал не провалился в тартарары и медленно отнял от лица руки. В глазах Манака, когда-то заменившего ему отца, он увидел лютую ненависть. Но ведь он всегда учил Ланту, что долг и честь — превыше всего! Вот и теперь адмирал не мог поступить иначе.
— Я не могу позволить вам сделать это, Святой Отец! И не позволю!
— Еретик! — завизжал Манак и схватился за кобуру. Горе и ужас смешались в душе у Ланту. Он скорбел о том, что развязка оказалась столь ужасной, и одновременно испытывал безграничный ужас. Нет, он боялся не собственной смерти, потому что охотно умер бы, лишь бы не видеть ненависти в глазах Манака. Он боялся другого. Он испытывал ужас перед безумием, овладевшим его приемным отцом. Перед безумием, которое погубит весь Возлюбленный Народ, если его во время не пресечь.
В дверь били кулаками. Это телохранители Манака услышали его вопли. Однако дверь была крепкой. Впрочем, Манак уже расстегнул кобуру и вытаскивал пистолет. Ланту двигался как во сне. Его рука сама протянулась к автомату, лежавшему перед ним на столе.
— Умри, еретик! Умри! И будь проклят тот день, когда я назвал тебя сыном!
Манак выхватил из кобуры пистолет и щелкнул предохранителем, но в этот момент Ланту скосил его автоматной очередью, оглушительно прогремевшей в небольшом кабинете.
— Господи Боже мой!
Таллох МакЭндрю отшатнулся от люка, крышку которого как раз собирался приподнять. Прямо над ней прозвучали выстрелы. За первой очередью загремела вторая, потом еще одна и еще!
— Пресвятая Богородица! — прошептал Дейви МакАйвер. — Что там происходит?!
— Понятия не имею! — пробормотал Ангус, передернув затвор. — Сейчас все узнаем. Ну что, вы со мной или нет?
— С тобой! — прорычал Таллох и нажал своим медвежьим плечом на крышку люка.
Крышка отлетела в сторону, Таллох выскочил из колодца, пригнулся и бросился вправо. Прямо к нему по тускло освещенному коридору бежал фиванский солдат, и Таллох нажал на спусковой крючок. Солдат рухнул на пол, а Ангус и МакАйвер выбрались из люка и бросились влево, туда, откуда доносились автоматные очереди. За ними побежали остальные, а Таллох прикрывал их с тыла. Он осторожно пятился, целясь из винтовки в глубь пока пустынного коридора.
Впереди раздались новые выстрелы. Вдруг из какой-то двери прямо навстречу партизанам выскочил еще один фиванец. На нем была зеленая армейская форма с ярко-красными нашивками отряда телохранителей военного капеллана на воротнике. Он увидел людей и поднял автомат.
Впрочем, выстрелить он не успел. Ангус прошил его автоматной очередью. Тело фиванца еще медленно сползало по стене, а партизаны уже ворвались в помещение, находившееся в конце коридора. Там их глазам предстало невероятное зрелище.
Всю комнату заволокло пороховым дымом. На ковре среди стреляных гильз валялся истекающий кровью фиванец, а двое других, спрятавшись за перевернутыми столами, палили не по партизанам, а в сторону другого внутреннего помещения. Когда Ангус ворвался в дверь, один из них повернул голову в его сторону и что-то заорал, но Ангус вместе с МакАйвером тут же открыли ураганный огонь. На и так уже изрешеченных стенах появились новые дырки, а фиванцы задергались в предсмертных судорогах у перевернутых столов.
Внезапная тишина ошеломила Ангуса. Где-то далеко завыли сирены, но Ангус не двигался с места, пытаясь понять, что происходит.
Раздался негромкий звук, и Ангус снова вскинул винтовку к плечу. Из дальнего помещения появилась чья-то фигура. Ангус уже хотел нажать на спусковой крючок, но во время остановился, потому что ствол дымящегося автомата в руках фиванца был направлен в пол. Фиванец двигался как во сне, но его желтые глаза разглядели сержантские нашивки на воротнике у Ангуса.
— МакРори, — глухо проговорил фиванец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— Я… Я не об этом, — тщательно подбирая слова, начал Ланту. — Вспомните Редвинг! Помните, как мы отступили, чтобы спасти наш флот от уничтожения?
— Ну и что? — нетерпеливо спросил Манак.
— Подумайте, почему мы это сделали! Мы отступили, чтобы спасти от бессмысленной гибели наши корабли и сынов Возлюбленного Народа Святой Матери-Земли у них на борту. Подумайте, что учинят язычники в Фивах, если вы осуществите свой замысел здесь!
— В Фивах?! — с возмущенным смехом воскликнул Манак. — Сын мой, язычникам не видать Фив! Святая Мать-Земля не допустит их туда!
Святая Мать-Земля! Старик действительно в это верит! Он убедил себя в этом, став очередной жертвой Крестового Похода! Облачившись в саван веры, Манак готов унести за собой в могилу и этот мир, и свою родную планету!
— Святой Отец! Этого нельзя делать! Возлюбленный Народ заплатит за ваш поступок страшную цену!
— Замолчи! — Стук перстня, которым Манак с силой ударил по столу, прозвучал как пушечный выстрел. — Как ты смеешь спорить со мной?! Может, Святая Мать-Земля и тебе открыла свою волю?!
— Но, Святой Отец! Мы же…
— Я сказал, замолчи! Довольно с меня отступников и пораженцев! Не потерплю!
— Но послушайте же, Святой Отец! Вы должны прислушаться к голосу разума!
— Святая Мать-Земля! — Манак впился глазами в адмирала. — И ты, Ланту?! И ты хочешь предать меня?! Предать истинную веру?! Ну конечно же! — Капеллан внезапно вытаращил глаза. — Отец Шамар предупреждал меня, что ты — предатель, а я-то ему не верил! Но в глубине души я это знал. Да, да! Теперь я понимаю, что всегда знал это!
— Послушайте!.. — Ланту поднялся из-за стола.
Манак в ужасе отшатнулся от него, словно увидев демона, и очертил перед лицом знамение Святого Земного Круга.
У Ланту защемило сердце, но он не мог отступать.
— Что бы вы сейчас обо мне ни думали, вы сами учили меня служить Возлюбленному Народу. Я хорошо усвоил ваши уроки и теперь не позволю вам осуществить ваш замысел. Вы никогда не сделаете этого ни с жителями этой планеты, ни с нашим Возлюбленным Народом и его миром.
— Изыди! — Манак вскочил на ноги и отбежал к стене. — Не подходи ко мне, еретик!
— Святой Отец! — Ланту съежился, услышав в голосе Манака лютую ненависть.
— Я прозрел! — не своим голосом возопил Манак. — Изыди, Хан-Сатана! Долой с моих глаз! Будь ты трижды проклят, еретик и отступник! Сгинь со своими кощунственными мыслями в адском пламени!
Ланту судорожно сглотнул и закрыл лицо руками, словно защищаясь от слов капеллана, только что отлучившего его от Церкви. Сердце Ланту защемило от боли, ведь, несмотря ни на что, он был верным сыном Церкви, взращенным в истинной вере теми самыми некогда любящими руками, которые низвергали его сейчас в геенну огненную.
Однако адмирал не провалился в тартарары и медленно отнял от лица руки. В глазах Манака, когда-то заменившего ему отца, он увидел лютую ненависть. Но ведь он всегда учил Ланту, что долг и честь — превыше всего! Вот и теперь адмирал не мог поступить иначе.
— Я не могу позволить вам сделать это, Святой Отец! И не позволю!
— Еретик! — завизжал Манак и схватился за кобуру. Горе и ужас смешались в душе у Ланту. Он скорбел о том, что развязка оказалась столь ужасной, и одновременно испытывал безграничный ужас. Нет, он боялся не собственной смерти, потому что охотно умер бы, лишь бы не видеть ненависти в глазах Манака. Он боялся другого. Он испытывал ужас перед безумием, овладевшим его приемным отцом. Перед безумием, которое погубит весь Возлюбленный Народ, если его во время не пресечь.
В дверь били кулаками. Это телохранители Манака услышали его вопли. Однако дверь была крепкой. Впрочем, Манак уже расстегнул кобуру и вытаскивал пистолет. Ланту двигался как во сне. Его рука сама протянулась к автомату, лежавшему перед ним на столе.
— Умри, еретик! Умри! И будь проклят тот день, когда я назвал тебя сыном!
Манак выхватил из кобуры пистолет и щелкнул предохранителем, но в этот момент Ланту скосил его автоматной очередью, оглушительно прогремевшей в небольшом кабинете.
— Господи Боже мой!
Таллох МакЭндрю отшатнулся от люка, крышку которого как раз собирался приподнять. Прямо над ней прозвучали выстрелы. За первой очередью загремела вторая, потом еще одна и еще!
— Пресвятая Богородица! — прошептал Дейви МакАйвер. — Что там происходит?!
— Понятия не имею! — пробормотал Ангус, передернув затвор. — Сейчас все узнаем. Ну что, вы со мной или нет?
— С тобой! — прорычал Таллох и нажал своим медвежьим плечом на крышку люка.
Крышка отлетела в сторону, Таллох выскочил из колодца, пригнулся и бросился вправо. Прямо к нему по тускло освещенному коридору бежал фиванский солдат, и Таллох нажал на спусковой крючок. Солдат рухнул на пол, а Ангус и МакАйвер выбрались из люка и бросились влево, туда, откуда доносились автоматные очереди. За ними побежали остальные, а Таллох прикрывал их с тыла. Он осторожно пятился, целясь из винтовки в глубь пока пустынного коридора.
Впереди раздались новые выстрелы. Вдруг из какой-то двери прямо навстречу партизанам выскочил еще один фиванец. На нем была зеленая армейская форма с ярко-красными нашивками отряда телохранителей военного капеллана на воротнике. Он увидел людей и поднял автомат.
Впрочем, выстрелить он не успел. Ангус прошил его автоматной очередью. Тело фиванца еще медленно сползало по стене, а партизаны уже ворвались в помещение, находившееся в конце коридора. Там их глазам предстало невероятное зрелище.
Всю комнату заволокло пороховым дымом. На ковре среди стреляных гильз валялся истекающий кровью фиванец, а двое других, спрятавшись за перевернутыми столами, палили не по партизанам, а в сторону другого внутреннего помещения. Когда Ангус ворвался в дверь, один из них повернул голову в его сторону и что-то заорал, но Ангус вместе с МакАйвером тут же открыли ураганный огонь. На и так уже изрешеченных стенах появились новые дырки, а фиванцы задергались в предсмертных судорогах у перевернутых столов.
Внезапная тишина ошеломила Ангуса. Где-то далеко завыли сирены, но Ангус не двигался с места, пытаясь понять, что происходит.
Раздался негромкий звук, и Ангус снова вскинул винтовку к плечу. Из дальнего помещения появилась чья-то фигура. Ангус уже хотел нажать на спусковой крючок, но во время остановился, потому что ствол дымящегося автомата в руках фиванца был направлен в пол. Фиванец двигался как во сне, но его желтые глаза разглядели сержантские нашивки на воротнике у Ангуса.
— МакРори, — глухо проговорил фиванец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124