— с трудом выговаривая слова чужого языка, спросил Музта.
Рыжеволосый посмотрел ему в лицо и медленно улыбнулся.
— Я думаю, тебе сначала надо кое с кем поговорить.
Он ощущал лезвие меча на своей спине, но не оно заставило Музту шагнуть вперед. Стена бастиона находилась от него всего в десятке шагов. Голова безумно болела, и Музта дотронулся до вмятины на шлеме, поняв, что этот удар лишил его сознания. Несколько секунд он медлил, потом посмотрел вниз. На земле лежал его последний сын Джамаду, он был без сознания, в груди зияла страшная рана. Музта остановился и обернулся к Пэту.
— Это мой сын, — прошептан он. — Пожалуйста, помогите ему.
Пэт кивнул и жестом подозвал своих людей, чтобы внести подростка внутрь бастиона. Музта опустился на колени рядом с сыном, дотронулся до его лица, пригладил черные волосы и коротко помолился. Затем он поднялся и без всякого принуждения стал спускаться с бастиона.
— Еще одна атака! — кричал Тамука своим безмолвным соплеменникам. — Нужна только одна атака! Я был там, я был на вершине холма, там почти никого не осталось.
— Тогда почему мы снова потерпели поражение? — сердито спросил Хага. — Ради всех богов, Тамука, ты потерял сто пятьдесят тысяч воинов убитыми и ранеными. Если ты это называешь победой, я трепещу при мысли о поражении.
— И все же это победа! — воскликнул Тамука. — За сегодняшний день наше войско трижды поднималось на холмы.
— И все три раза мы отступали назад, — ответил Хага.
— С каждым разом мы все больше приближались к окончательной победе. Я говорю вам, если бы последняя атака проходила на пятьсот шагов севернее, мы бы не встретили никакого сопротивления и уже сегодня ночью устроили бы праздничный пир.
Некоторые из предводителей кивнули в знак согласия, остальные продолжали угрюмо молчать.
—"Если!" Я постоянно слышу только «если»! — возразил Хага. — Если бы у нас были запасы воды, то нашим воинам не пришлось бы умирать от жажды, если бы атака прошла на несколько сотен шагов севернее, если бы наши летающие машины не были разбиты. Все это только слова, в то время как каждый третий из моих воинов убит, а еще один из троих уже не может держаться на ногах. Запас стрел на исходе, снаряды для орудий кончились, а скот все еще занимает позиции.
Как по-твоему, сколько их там? — огрызнулся Губта. — Их с самого начала было намного меньше, чем нас. Даже если каждый из них убил по три мерка, все равно их осталось совсем немного. Мой умен сегодня не принимал участия в бою, но я сам был на левом фланге и видел впереди бескрайнюю степь и чистое небо, и только редкую цепь скотов. Если бы ты, Хага, со своим уменом поддержал атаку, мы могли бы праздновать победу.
Тамука повернулся к Хаге.
— Он прав, — хмуро произнес он. — Через реку переправились тринадцать уменов, из них два — твои, но они не участвовали в битве.
— Как бы они смогли воевать? — крикнул Хага. — В этом дыму совершенно невозможно рассмотреть сигнальные флаги.
— Только скот способен сражаться в дыму, а не на чистом воздухе, где можно показать свою доблесть и рассмотреть сигналы, — резко бросил Йимак, командир одного из уменов клана Хаги. — К тому времени, когда курьер привез мне приказ, атака уже захлебнулась, а вся долина была занята отступающими воинами.
Тамука поднял руку, требуя тишины, и все споры постепенно утихли.
— Я говорю словами моего духа «ка», — начал он намеренно тихим голосом, чтобы всем присутствующим приходилось напрягать слух. — Сегодня, незадолго до захода солнца, я заглянул в сердце Кина. Он был испуган, перед ним маячил призрак поражения. Никогда раньше мне не приходилось наблюдать у него такого страха. Я был на вершине холма, я видел впереди победу.
Раздалось негромкое одобрительное бормотание, но многие из предводителей продолжали хранить молчание. — Братья, неужели мы прошли такой долгий путь, так много сражались только ради того, чтобы сейчас повернуть обратно, как того требует Хага, только ради того, чтобы услышать смех скота у себя за спиной? Слушайте меня. Наша судьба зависит от завтрашнего дня. Позади нас наши женщины, старики и дети. Они кочуют по степи и ждут, что к следующей луне мы обеспечим им сытую и благополучную жизнь, наполним их голодные желудки мясом скота. Неужели мы опустим головы, повернем коней назад и заскулим от страха перед горсткой скотов?
— Тогда, по крайней мере, мы поскачем назад, а не заставим своих близких разыскивать наши останки, — упорствовал Хага.
— Есть ли в тебе кровь настоящих мерков? — язвительно спросил его Тамука.
Хага оскалился и потянулся к рукоятке меча.
— Если бы твою голову не защищал шлем кар-карта, я снес бы ее с плеч за такие слова.
Вокруг все замолчали.
— Я должен выяснить, — медленно, свистящим шепотом заговорил Хага, — действительно ли ты наш кар-карт?
Никто не проронил ни слова. Тамука не сводил глаз с Хаги, он видел на его лице отчаянную решимость, желание немедленно разрешить спор в схватке на мечах. Тамука понимал, что Хага наверняка одержит верх. И все же он не мог удержаться, чтобы не положить ладонь на рукоять меча кар-карта, он был готов драться.
— Во время войны запрещено разрешать споры при помощи оружия и проливать кровь соплеменников. К ним подошел Сарг и холодно осмотрел всех предводителей кланов и командиров уменов.
— Это запрещено, — повторил за ним Губта и встал рядом с Тамукой, тоже держась за меч.
Зарычав от ярости, Хага бегом покинул собравшихся. Тамука проводил его взглядом, сознавая, что спор между ними еще не закончен. Потом обратился к лидерам орды.
— Мне ведомо многое, что не доступно никому из вас, — неторопливо и уверенно произнес он. — Если сегодня мы повернем назад, то настанет тот день, когда скот сам станет охотиться за мерками с оружием, которое можно увидеть лишь в страшных снах. Три зимы назад они почти ничего не смыслили в вопросах войны, но тугары, по своему скудоумию, позволили им одержать верх.
Тамука осмотрел своих сподвижников. Музты среди них не было, и Тамука с улыбкой вспомнил о донесении, в котором говорилось о гибели кар-карта тугар и его сына во время первой атаки. Остатки двух уменов тугар сегодня собрались для того, чтобы спеть свои предсмертные песни, они поклялись умереть на рассвете и смыть позор со своего народа. По крайней мере, без них в мире станет просторнее.
— Я еще раз говорю вам, что, если мы оставим скотов в живых, война будет длиться вечно. Они восстановят свои фабрики, станут еще сильнее, изобретут новое оружие и распространят заразу неповиновения по всему миру. Сегодня ночью, на этом гребне, — он махнул рукой в сторону холмов, — стоит их растерзанная армия. Они знают, что отступать некуда, что победить они не смогут. Но если мы уйдем, пройдет несколько лет, и войны будут следовать одна за другой, наши сыновья будут сражаться с их сыновьями, война охватит другие земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Рыжеволосый посмотрел ему в лицо и медленно улыбнулся.
— Я думаю, тебе сначала надо кое с кем поговорить.
Он ощущал лезвие меча на своей спине, но не оно заставило Музту шагнуть вперед. Стена бастиона находилась от него всего в десятке шагов. Голова безумно болела, и Музта дотронулся до вмятины на шлеме, поняв, что этот удар лишил его сознания. Несколько секунд он медлил, потом посмотрел вниз. На земле лежал его последний сын Джамаду, он был без сознания, в груди зияла страшная рана. Музта остановился и обернулся к Пэту.
— Это мой сын, — прошептан он. — Пожалуйста, помогите ему.
Пэт кивнул и жестом подозвал своих людей, чтобы внести подростка внутрь бастиона. Музта опустился на колени рядом с сыном, дотронулся до его лица, пригладил черные волосы и коротко помолился. Затем он поднялся и без всякого принуждения стал спускаться с бастиона.
— Еще одна атака! — кричал Тамука своим безмолвным соплеменникам. — Нужна только одна атака! Я был там, я был на вершине холма, там почти никого не осталось.
— Тогда почему мы снова потерпели поражение? — сердито спросил Хага. — Ради всех богов, Тамука, ты потерял сто пятьдесят тысяч воинов убитыми и ранеными. Если ты это называешь победой, я трепещу при мысли о поражении.
— И все же это победа! — воскликнул Тамука. — За сегодняшний день наше войско трижды поднималось на холмы.
— И все три раза мы отступали назад, — ответил Хага.
— С каждым разом мы все больше приближались к окончательной победе. Я говорю вам, если бы последняя атака проходила на пятьсот шагов севернее, мы бы не встретили никакого сопротивления и уже сегодня ночью устроили бы праздничный пир.
Некоторые из предводителей кивнули в знак согласия, остальные продолжали угрюмо молчать.
—"Если!" Я постоянно слышу только «если»! — возразил Хага. — Если бы у нас были запасы воды, то нашим воинам не пришлось бы умирать от жажды, если бы атака прошла на несколько сотен шагов севернее, если бы наши летающие машины не были разбиты. Все это только слова, в то время как каждый третий из моих воинов убит, а еще один из троих уже не может держаться на ногах. Запас стрел на исходе, снаряды для орудий кончились, а скот все еще занимает позиции.
Как по-твоему, сколько их там? — огрызнулся Губта. — Их с самого начала было намного меньше, чем нас. Даже если каждый из них убил по три мерка, все равно их осталось совсем немного. Мой умен сегодня не принимал участия в бою, но я сам был на левом фланге и видел впереди бескрайнюю степь и чистое небо, и только редкую цепь скотов. Если бы ты, Хага, со своим уменом поддержал атаку, мы могли бы праздновать победу.
Тамука повернулся к Хаге.
— Он прав, — хмуро произнес он. — Через реку переправились тринадцать уменов, из них два — твои, но они не участвовали в битве.
— Как бы они смогли воевать? — крикнул Хага. — В этом дыму совершенно невозможно рассмотреть сигнальные флаги.
— Только скот способен сражаться в дыму, а не на чистом воздухе, где можно показать свою доблесть и рассмотреть сигналы, — резко бросил Йимак, командир одного из уменов клана Хаги. — К тому времени, когда курьер привез мне приказ, атака уже захлебнулась, а вся долина была занята отступающими воинами.
Тамука поднял руку, требуя тишины, и все споры постепенно утихли.
— Я говорю словами моего духа «ка», — начал он намеренно тихим голосом, чтобы всем присутствующим приходилось напрягать слух. — Сегодня, незадолго до захода солнца, я заглянул в сердце Кина. Он был испуган, перед ним маячил призрак поражения. Никогда раньше мне не приходилось наблюдать у него такого страха. Я был на вершине холма, я видел впереди победу.
Раздалось негромкое одобрительное бормотание, но многие из предводителей продолжали хранить молчание. — Братья, неужели мы прошли такой долгий путь, так много сражались только ради того, чтобы сейчас повернуть обратно, как того требует Хага, только ради того, чтобы услышать смех скота у себя за спиной? Слушайте меня. Наша судьба зависит от завтрашнего дня. Позади нас наши женщины, старики и дети. Они кочуют по степи и ждут, что к следующей луне мы обеспечим им сытую и благополучную жизнь, наполним их голодные желудки мясом скота. Неужели мы опустим головы, повернем коней назад и заскулим от страха перед горсткой скотов?
— Тогда, по крайней мере, мы поскачем назад, а не заставим своих близких разыскивать наши останки, — упорствовал Хага.
— Есть ли в тебе кровь настоящих мерков? — язвительно спросил его Тамука.
Хага оскалился и потянулся к рукоятке меча.
— Если бы твою голову не защищал шлем кар-карта, я снес бы ее с плеч за такие слова.
Вокруг все замолчали.
— Я должен выяснить, — медленно, свистящим шепотом заговорил Хага, — действительно ли ты наш кар-карт?
Никто не проронил ни слова. Тамука не сводил глаз с Хаги, он видел на его лице отчаянную решимость, желание немедленно разрешить спор в схватке на мечах. Тамука понимал, что Хага наверняка одержит верх. И все же он не мог удержаться, чтобы не положить ладонь на рукоять меча кар-карта, он был готов драться.
— Во время войны запрещено разрешать споры при помощи оружия и проливать кровь соплеменников. К ним подошел Сарг и холодно осмотрел всех предводителей кланов и командиров уменов.
— Это запрещено, — повторил за ним Губта и встал рядом с Тамукой, тоже держась за меч.
Зарычав от ярости, Хага бегом покинул собравшихся. Тамука проводил его взглядом, сознавая, что спор между ними еще не закончен. Потом обратился к лидерам орды.
— Мне ведомо многое, что не доступно никому из вас, — неторопливо и уверенно произнес он. — Если сегодня мы повернем назад, то настанет тот день, когда скот сам станет охотиться за мерками с оружием, которое можно увидеть лишь в страшных снах. Три зимы назад они почти ничего не смыслили в вопросах войны, но тугары, по своему скудоумию, позволили им одержать верх.
Тамука осмотрел своих сподвижников. Музты среди них не было, и Тамука с улыбкой вспомнил о донесении, в котором говорилось о гибели кар-карта тугар и его сына во время первой атаки. Остатки двух уменов тугар сегодня собрались для того, чтобы спеть свои предсмертные песни, они поклялись умереть на рассвете и смыть позор со своего народа. По крайней мере, без них в мире станет просторнее.
— Я еще раз говорю вам, что, если мы оставим скотов в живых, война будет длиться вечно. Они восстановят свои фабрики, станут еще сильнее, изобретут новое оружие и распространят заразу неповиновения по всему миру. Сегодня ночью, на этом гребне, — он махнул рукой в сторону холмов, — стоит их растерзанная армия. Они знают, что отступать некуда, что победить они не смогут. Но если мы уйдем, пройдет несколько лет, и войны будут следовать одна за другой, наши сыновья будут сражаться с их сыновьями, война охватит другие земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108