Тряхнув головой, она ответила:
— Ну как бы тебе сказать, приятель… Мы вот прогуляться решили. Ты не знаешь, где здесь можно раздобыть хорошего эля и вкусно поесть?
Чуть успокоившись, мальчишка с понимающей улыбкой ответил:
— А, так вы в самоволке… Значит, эля хотите попить. Хотя больше всего вы похожи на грабителей. Но если у вас найдется пара-другая медяков, я подскажу, где можно сносно поесть и выпить.
— Грабители? Это мы-то? — с притворным удивлением переспросила Пакс. — Да мы просто перепачкались по дороге, да и проголодались изрядно. А деньги… — Она выразительно позвенела кошельком.
— Ну, тогда вам не найти лучшего места, чем дом моего дяди. Это вон там, вниз по склону, у реки. — Парень показал в сторону юга. — Это не то чтобы настоящий трактир… По крайней мере, он стоит в стороне от дороге, но дядина жена хорошо готовит, и к нам приходят посидеть окрестные фермеры. Зато дядя не платит всякие налоги, как хозяин «Серебряного Фазана», который расположен у моста рядом с самой дорогой. Там, конечно, и выбор побольше, и музыканты играют, но я так понял, вы не очень хотите мелькать в людных местах…
Пакс ухмыльнулась:
— Соображаешь, приятель. Надеюсь, ты и остальное понял. Сделай доброе дело: если увидишь патруль или кого из сержантов — не говори им, что встретил троих изнывающих от тоски по доброму элю самовольщиков.
С этими словами она сунула в подставленную с готовностью руку медную монету.
— А я никого и не видел, — убедительно заявил парень. — Пасу себе свиней… и с самого утра ни души не встречал.
Кивнув на прощание, мальчишка отправился дальше вверх по склону, сгоняя хворостиной свиней в плотную группу.
— Интересно, скольких еще беглецов этот парнишка «не видел», — задумчиво проводила его взглядом Пакс.
— И насколько крепки у него «провалы в памяти», — добавила Канна.
Пакс оглянулась:
— Я понимаю, что мы рискуем, но… Извини, Канна. У меня рука не поднялась бы…
— Да я понимаю. Я, честно говоря, тоже не смогла бы убить его. Будем надеяться, что он отплатит нам добром за добро. Хотя, если кто-нибудь даст ему деньги, как и мы… боюсь, он не устоит.
— Сдается мне, солдаты Синьявы не станут пытаться подкупить мальчишку, — сказал Сабен. — Запугать его — другое дело. Но я думаю, что он тогда и вовсе не расколется. Боюсь только, что они убьют его, не получив никаких сведений и решив убрать свидетеля. Ладно, хватит об этом. Давайте лучше решим, стоит ли идти к его дядюшке…
— Нет… — начала Канна, но Пакс перебила ее:
— Подожди, Канна, давай подумаем. Это ведь шанс разжиться едой. И потом: если мы там появимся, парнишка, может быть, и не станет говорить о нас некоторое время, а если мы пропадем бесследно — то он от удивления сразу же все разболтает. Место там глухое, патрули Синьявы наверняка туда не дойдут. Может, рискнем? Время у нас есть — мы же впереди колонны.
Подумав, Канна согласилась:
— Ладно, попробуем. Если сработает — хорошо, а если нет — все равно без еды нам троим до Ротенгри не добраться. Теперь вот что: на случай появления здесь дозоров Синьявы — пусть никто не знает, сколько нас тут. В дом пойдет только кто-то один.
— Я! — в один голос воскликнули Сабен и Пакс.
— Пойдет Сабен. Здесь, на юге, женщина-солдат вызывает слишком большой интерес. Мы с Пакс будем оставаться в укрытии. Если что случится, Сабен, крикнешь только одну цифру — сколько их там. Если мы сможем, то попытаемся вытащить тебя. Но лучше не доводи дело до стычки. Если почувствуешь, что что-то не так, — сразу разворачивайся и бегом в лес.
Спустившись по склону, они остановились на опушке у луга, спускавшегося к неширокой реке. Почти у самого берега на краю леса стояло несколько домов. Над крышей самого большого из них торчали две трубы, над одной из которых поднимался густой дым. Пакс и Канна стали обходить луг по краю леса, чтобы скрытно зайти к дому с другой стороны, а Сабен пошел через луг напрямую.
Где-то на полпути он был замечен игравшими между домами детьми. Те испуганно закричали:
— Мама! Мам, там чужой человек!
Дверь большого дома со скрипом распахнулась, и в ней показалась высокая полная женщина.
— Добрый день, матушка, — поприветствовал ее Сабен, подойдя ближе. — Я тут в лесу встретил парнишку со свиньями, так вот он сказал мне, что у вас можно перекусить, и к тому же подешевле, чем в «Серебряном Фазане».
Пакс не расслышала, что ответила женщина, зато заметила, как между вторым домом и амбаром промелькнул силуэт осторожно крадущегося человека.
— Проследи за ним, — шепнула она Канне, — а я пока прикрою Сабена.
Тот стоял спокойно, опершись на створку ворот перед загоном для коз. За его спиной вдруг что-то промелькнуло. Пакс присмотрелась: через тропинку, видимо ведущую от фермы к дороге, перебежал человек, направившийся затем через кусты прямо к Пакс и Канне. Остановился он у раскидистого дерева в каких-то десяти ярдах от неподвижно застывшей Канны и снял с плеча охотничий лук. Кивнув головой. Канна стала осторожно пробираться через кусты, заходя в тыл стрелку. Пакс продолжала внимательно следить за тем, что происходило перед домом.
— Заходи в дом, пока я приготовлю, — предложила хозяйка Сабену. — Отдохнешь, попьешь чего-нибудь.
— Спасибо, матушка, как-нибудь в другой раз. Я лучше здесь подожду. Негоже без самого хозяина чужому человеку в дом заходить.
— Ладно уж тебе церемониться-то, — усмехнулась женщина. — Хорошо, дело твое. Хлеба я прямо сейчас принесу, а остальное придется подождать… Ну что, измучился, наверное? Тяжело ведь одному в дороге-то.
— Когда домой идешь, одиночества не чувствуешь, — заявил Сабен вполне уверенным голосом.
— Да… А далеко до дома-то? Если не секрет, конечно…
— Ой, мамаша, далеко. Да еще ведь того и гляди — поймают. Приходится в обход идти, не по дорогам. Командир-то наш наверняка патруль выслал по мою душу. Да, этак я еще не скоро подружку свою увижу.
Пакс слушала и удивлялась — она никогда не думала, что у Сабена такое богатое воображение.
— Я почему спросила, — продолжала женщина, — что ты так много всякой еды заказал. Одному столько и не съесть, даже такому здоровому парню, как ты.
— Э, матушка, вот подождите — подрастут ваши детки, тогда не так заговорите. У меня в семье всегда жаловались, что я ел больше двух взрослых мужиков. Родители были рады-радешеньки, когда меня в ополчение забрали, хоть я и работник не из последних был.
— А обрадуются они тебе, когда вернешься?
— Еще бы, и не только они. Я же сказал точно — день в день, когда моя служба кончается. Вот моя милая и ждет не дождется. А после срока может и не дождаться, она у меня своенравная. А тут мне и говорят: служи еще полгода. Я не дезертир и не предатель. Но мне что за дело до их разборок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Ну как бы тебе сказать, приятель… Мы вот прогуляться решили. Ты не знаешь, где здесь можно раздобыть хорошего эля и вкусно поесть?
Чуть успокоившись, мальчишка с понимающей улыбкой ответил:
— А, так вы в самоволке… Значит, эля хотите попить. Хотя больше всего вы похожи на грабителей. Но если у вас найдется пара-другая медяков, я подскажу, где можно сносно поесть и выпить.
— Грабители? Это мы-то? — с притворным удивлением переспросила Пакс. — Да мы просто перепачкались по дороге, да и проголодались изрядно. А деньги… — Она выразительно позвенела кошельком.
— Ну, тогда вам не найти лучшего места, чем дом моего дяди. Это вон там, вниз по склону, у реки. — Парень показал в сторону юга. — Это не то чтобы настоящий трактир… По крайней мере, он стоит в стороне от дороге, но дядина жена хорошо готовит, и к нам приходят посидеть окрестные фермеры. Зато дядя не платит всякие налоги, как хозяин «Серебряного Фазана», который расположен у моста рядом с самой дорогой. Там, конечно, и выбор побольше, и музыканты играют, но я так понял, вы не очень хотите мелькать в людных местах…
Пакс ухмыльнулась:
— Соображаешь, приятель. Надеюсь, ты и остальное понял. Сделай доброе дело: если увидишь патруль или кого из сержантов — не говори им, что встретил троих изнывающих от тоски по доброму элю самовольщиков.
С этими словами она сунула в подставленную с готовностью руку медную монету.
— А я никого и не видел, — убедительно заявил парень. — Пасу себе свиней… и с самого утра ни души не встречал.
Кивнув на прощание, мальчишка отправился дальше вверх по склону, сгоняя хворостиной свиней в плотную группу.
— Интересно, скольких еще беглецов этот парнишка «не видел», — задумчиво проводила его взглядом Пакс.
— И насколько крепки у него «провалы в памяти», — добавила Канна.
Пакс оглянулась:
— Я понимаю, что мы рискуем, но… Извини, Канна. У меня рука не поднялась бы…
— Да я понимаю. Я, честно говоря, тоже не смогла бы убить его. Будем надеяться, что он отплатит нам добром за добро. Хотя, если кто-нибудь даст ему деньги, как и мы… боюсь, он не устоит.
— Сдается мне, солдаты Синьявы не станут пытаться подкупить мальчишку, — сказал Сабен. — Запугать его — другое дело. Но я думаю, что он тогда и вовсе не расколется. Боюсь только, что они убьют его, не получив никаких сведений и решив убрать свидетеля. Ладно, хватит об этом. Давайте лучше решим, стоит ли идти к его дядюшке…
— Нет… — начала Канна, но Пакс перебила ее:
— Подожди, Канна, давай подумаем. Это ведь шанс разжиться едой. И потом: если мы там появимся, парнишка, может быть, и не станет говорить о нас некоторое время, а если мы пропадем бесследно — то он от удивления сразу же все разболтает. Место там глухое, патрули Синьявы наверняка туда не дойдут. Может, рискнем? Время у нас есть — мы же впереди колонны.
Подумав, Канна согласилась:
— Ладно, попробуем. Если сработает — хорошо, а если нет — все равно без еды нам троим до Ротенгри не добраться. Теперь вот что: на случай появления здесь дозоров Синьявы — пусть никто не знает, сколько нас тут. В дом пойдет только кто-то один.
— Я! — в один голос воскликнули Сабен и Пакс.
— Пойдет Сабен. Здесь, на юге, женщина-солдат вызывает слишком большой интерес. Мы с Пакс будем оставаться в укрытии. Если что случится, Сабен, крикнешь только одну цифру — сколько их там. Если мы сможем, то попытаемся вытащить тебя. Но лучше не доводи дело до стычки. Если почувствуешь, что что-то не так, — сразу разворачивайся и бегом в лес.
Спустившись по склону, они остановились на опушке у луга, спускавшегося к неширокой реке. Почти у самого берега на краю леса стояло несколько домов. Над крышей самого большого из них торчали две трубы, над одной из которых поднимался густой дым. Пакс и Канна стали обходить луг по краю леса, чтобы скрытно зайти к дому с другой стороны, а Сабен пошел через луг напрямую.
Где-то на полпути он был замечен игравшими между домами детьми. Те испуганно закричали:
— Мама! Мам, там чужой человек!
Дверь большого дома со скрипом распахнулась, и в ней показалась высокая полная женщина.
— Добрый день, матушка, — поприветствовал ее Сабен, подойдя ближе. — Я тут в лесу встретил парнишку со свиньями, так вот он сказал мне, что у вас можно перекусить, и к тому же подешевле, чем в «Серебряном Фазане».
Пакс не расслышала, что ответила женщина, зато заметила, как между вторым домом и амбаром промелькнул силуэт осторожно крадущегося человека.
— Проследи за ним, — шепнула она Канне, — а я пока прикрою Сабена.
Тот стоял спокойно, опершись на створку ворот перед загоном для коз. За его спиной вдруг что-то промелькнуло. Пакс присмотрелась: через тропинку, видимо ведущую от фермы к дороге, перебежал человек, направившийся затем через кусты прямо к Пакс и Канне. Остановился он у раскидистого дерева в каких-то десяти ярдах от неподвижно застывшей Канны и снял с плеча охотничий лук. Кивнув головой. Канна стала осторожно пробираться через кусты, заходя в тыл стрелку. Пакс продолжала внимательно следить за тем, что происходило перед домом.
— Заходи в дом, пока я приготовлю, — предложила хозяйка Сабену. — Отдохнешь, попьешь чего-нибудь.
— Спасибо, матушка, как-нибудь в другой раз. Я лучше здесь подожду. Негоже без самого хозяина чужому человеку в дом заходить.
— Ладно уж тебе церемониться-то, — усмехнулась женщина. — Хорошо, дело твое. Хлеба я прямо сейчас принесу, а остальное придется подождать… Ну что, измучился, наверное? Тяжело ведь одному в дороге-то.
— Когда домой идешь, одиночества не чувствуешь, — заявил Сабен вполне уверенным голосом.
— Да… А далеко до дома-то? Если не секрет, конечно…
— Ой, мамаша, далеко. Да еще ведь того и гляди — поймают. Приходится в обход идти, не по дорогам. Командир-то наш наверняка патруль выслал по мою душу. Да, этак я еще не скоро подружку свою увижу.
Пакс слушала и удивлялась — она никогда не думала, что у Сабена такое богатое воображение.
— Я почему спросила, — продолжала женщина, — что ты так много всякой еды заказал. Одному столько и не съесть, даже такому здоровому парню, как ты.
— Э, матушка, вот подождите — подрастут ваши детки, тогда не так заговорите. У меня в семье всегда жаловались, что я ел больше двух взрослых мужиков. Родители были рады-радешеньки, когда меня в ополчение забрали, хоть я и работник не из последних был.
— А обрадуются они тебе, когда вернешься?
— Еще бы, и не только они. Я же сказал точно — день в день, когда моя служба кончается. Вот моя милая и ждет не дождется. А после срока может и не дождаться, она у меня своенравная. А тут мне и говорят: служи еще полгода. Я не дезертир и не предатель. Но мне что за дело до их разборок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138