— Прибыл по вашему приказанию, сэр, — с улыбкой, но четко отрапортовал тот; по слухам, хозяин служил некогда в роте Собаная.
— Есть у тебя где-нибудь тихий уголок?
— Для сержанта Стэммела всегда найдется. Идите за мной.
Трактирщик провел их через зал, вышел в узкий коридор и открыл маленькую, утопленную в стене дверь. За нею оказалась маленькая комната: дощатый стол посередине и две прикрепленные к полу скамьи по стенам. За столом могли бы поместиться человека четыре. Трактирщик проворно зажег свечи, укрепленные в чугунных канделябрах на стенах, и встал у двери, ожидая заказ.
— Принеси-ка нам эля, — сказал Стэммел, и трактирщик поспешил к стойке.
Пакс, войдя в теплое помещение, сняла плащ, положила его на скамейку рядом с собой и закатала рукава туники. Стэммел придирчиво посмотрел на нее и сказал:
— Молодец, набираешь силу. Я смотрю, левая рука у тебя намного крепче стала. Как успехи в рукопашном бою?
— Лучше. По крайней мере, уже не падаю каждые две минуты тренировки.
В дверь постучали — трактирщик прислал молодого паренька-помощника с кувшином эля и двумя большими кружками. Получив от Стэммела положенную плату, он вышел. Налив две кружки, Стэммел протянул одну Пакс.
— И не отставай от меня, — пошутил он. — Я не хочу напиться больше, чем мой солдат. Ладно, Пакс, давай так: если хочешь, расскажи мне, как все было там, в форте, и потом. Если нет, я не настаиваю, мы найдем о чем поболтать.
Пакс отхлебнула эля и ответила:
— Я очень хотела вам все рассказать, сэр. Если честно, мне очень не хватало вас тогда, сразу после… Но я боюсь… боюсь, что мой рассказ не будет спокойным к гладким.
— Тебе по-прежнему больно, — не удивившись, сказал Стэммел. — Естественно.
Сержант оказался благодарным слушателем, внимательным и немногословным. Даже его вопросы не мешали Пакс, а, наоборот, словно помогали ей сосредоточиться, вспомнить нужные детали. Где-то на половине она заметила, что рассказывает уже как бы не о себе, а о ком-то другом. Когда дело дошло до трагического дня в лесу, Пакс прервалась, налила себе вторую кружку и надолго замолчала.
Стэммел похлопал ее по плечу:
— Ну-ну… Успокойся. Может, поешь чего-нибудь? — Пакс покачала головой. — Просто потрясающе, что вы проделали такой путь без потерь. Не знаю, сумел ли бы я так все предусмотреть, как это сделали вы. Например, я не уверен, что предположил бы наблюдателя на первом перекрестке. Да еще и без еды… Нет, я наверняка сунулся бы в какую-нибудь деревню. Голод — не тетка. А в тот день… окажись я так близко от цели, проведя и обогнав такого серьезного противника, я бы забыл обо всех опасностях.
Пакс, не поднимая глаз, сказала:
— Я слышала разговор одного из оруженосцев с герцогом. Он сказал, что мы должны были быть более осторожны и внимательны в лесу.
— Кто сказал? Герцог?
— Нет, оруженосец… Тот, младший…
Стэммел развел руками:
— Надо же — сопляк, а лезет, куда не просят! Сам бы попробовал… Голову даю на отсечение — герцог с ним не согласился.
— Конечно, нет. Наоборот, он довольно резко оборвал его, но…
— Вот и я тебя оборву. Слушай своих командиров и герцога, а не каких-то пажей. Говорила, это самый молодой был?
— Да… Его, кажется, Джостин зовут.
— А, этот. Так ты его больше и не увидишь. Герцог отослал его на днях обратно в ту семью, откуда он его взял. Теперь у него служат Селфер, Джоури и Кессим.
— А как же Рассамир?
— Его герцог отправил обратно к Влади. Рассамир тому не то племянник, не то еще какая-то родня. У них так заведено: на время отдавать своих на службу в чужую роту. На воспитание, так сказать. Да ладно, хватит о них. Что случилось тогда в лесу?
Пакс только-только расслабилась, а сейчас вновь почувствовала, как напряглось все ее тело. Рассказывая, она словно снова пережила те страшные минуты: первое нападение, упавшая Канна, отбивавшийся от трех клинков Сабен…
— …и потом… потом я побежала… — закончила она шепотом.
— Это лучшее, что ты могла сделать в той ситуации, — твердо сказал Стэммел. — Они преследовали тебя?
— Да… недолго. Стало смеркаться. Они пустили несколько стрел, но промахнулись…
Пакс быстро рассказала об этой безумной гонке, о беге по раскисшей от дождя дороге.
— Когда я налетела на сореллинских часовых, они не поверили, что я из роты Пелана. Не удивительно, я ведь была такая грязная… Но Канна и Сабен…
— Если бы ты осталась там, может быть, вы и были бы сейчас живы — рабами на галерах. Зато погибли бы все пленники, все, кто оставался в форте, и многие другие, попав под неожиданный и коварный удар Синьявы. Не ты убила своих друзей, Пакс. Это сделали бандиты. Неужели ты действительно думаешь, что их тени злы на тебя? Канна ведь даже оставила тебе свой медальон Геда.
— Откуда вы знаете?
— От герцога, конечно. Он много расспрашивал меня о тебе… Да дело не в этом. Пойми, Пакс, если бы Канна была зла на тебя, разве стала бы она завещать тебе медальон?
— Да, я понимаю…
— Вот и я так считаю. Тир свидетель! Даже герцог… он ведь тебе лично кольцо вручил в награду! Все понимают: это был трудный выбор, и ты приняла правильное решение. Иногда не остается другого выхода…
— Да знаю я все это! — перебила его Пакс. — Но…
Стэммел понимающе вздохнул:
— Они были твоими лучшими друзьями… и наверное… Я не знаю, ты можешь не отвечать… вы с Сабеном были любовниками?
Пакс, не в силах говорить, покачала головой.
— Знаешь, тогда многое становится еще понятнее. Я не лезу в твою душу; постарайся понять, что я имею в виду. Вы с Сабеном были больше, чем просто друзьями. Такая степень близости бывает скорее у любовников. И теперь, когда его нет, ты, наверное, даже жалеешь, что не пошла ему навстречу в этом, чувствуешь свою вину. Пойми, ты не виновата ни в его смерти, ни в том, что не делила с ним постель. Но, скорее всего, тебе сейчас, как это ни странно, было бы легче, если бы между вами это произошло.
— Может быть, — чуть слышно произнесла Пакс.
— Сабен уважал твой выбор отношений, уважал твое мнение. Он признал твое право на определение степени близости. Пойми, тебе не в чем себя упрекнуть, ты ни в чем не виновата перед ним ни как перед другом, ни как перед мужчиной.
Пакс едва заметно кивнула. Ей вдруг стало ясно, что глупо думать о душе Сабена, представляя ее слоняющейся вокруг, переживающей по поводу ее — Пакс — любви или дружбы. Настоящий воин, он наверняка сразу же попал в Туманные Равнины, где скачет сейчас на одном из неутомимых Коней Ледяного Ветра. В сердце Пакс, еще болевшем от долгого внутреннего плача, что-то повернулось: стало легче дышать, исчезла тяжесть в груди.
— Ну что, лучше? — словно почувствовав это, спросил Стэммел. — Вот и отлично. А теперь я все же хотел бы выяснить — что за история с этим медальоном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138