А я потом посмотрю твой чип, так что мы сможем сравнить то, как эти две формы искусства обращаются с историей.
— Ух ты, здорово. Ничего, если я спрошу у вас?
— Конечно, спрашивай.
Монтроз, улыбнувшись такому повороту беседы, протянул руку, чтобы включить воспроизведение, но застыл, когда Ивард заговорил снова.
— Ну, я правда хотел спросить... только не про оперу. — Он подался вперед, смешно растопырив локти. — Брендон говорил, вы шевалье, значит, вы тусовались в Мандале, да?
Омилов улыбнулся.
«Тусоваться». Очень точное определение для многих при дворе».
— Да, некоторое время.
— А Прерогата вы видали?
Омилов удержался от смеха. Каждый день, в зеркале. Потом он ощутил легкую грусть. Разве сейчас это имеет значение? Он вдруг понял, что возможность при необходимости авторитетно говорить с абсолютным правителем Тысячи Солнц служила ему опорой в жизни. Теперь он лишился и этого.
— Ну, Ивард, ответить на этот вопрос не так легко. Ты ведь не знаешь, что тот или иной человек служит Прерогатом, пока он не уйдет с этого поста. Конечно, я был знаком с несколькими бывшими Прерогатами после того, как они оставили свою должность, в силу тех или иных причин раскрывшись, но никого, пока их деятельность оставалась скрыта. Так что, отвечая на то, что, мне кажется, действительно хотелось тебе узнать, скажу: между Тайным Прерогатом и любым другим человеком нет никакой внешней разницы.
— Значит, все и правда как в «Невидимых». Всякие гады так и не знают, пока не станет поздно!
— Вот именно. Так что, смотрим дальше?
Ивард молча кивнул, он снова откинулся на спинку кресла, и Монтроз включил воспроизведение. Время от времени он продолжал поглядывать на юного рифтера. Поначалу Ивард ерзал на месте. Постепенно музыка захватила паренька, и к финалу арии Отречения к удивлению и даже радости своей Омилов увидел на глазах у Иварда слезы. Он вспомнил, что рассказывал Осри о прошлом этого паренька.
«В упорядоченном мире Панархии для этой души не нашлось иного места, кроме как среди грубой рабочей силы. Здесь, по крайней мере, у нее есть место для роста — никто не пытается сломать его».
Впервые Омилов начал в полной мере осознавать ту огромную, никем не изученную роль, которую рифтерская культура играет в жизни Тысячи Солнц.
«Но уже слишком поздно. Мы отвергли их, и они стали орудием в руках нашего злейшего врага».
На голограмме тем временем умирающий Макклом Сингх лежал перед Изумрудным Троном. На троне Лишенный Лица — по обыкновению его роль исполнял актер в маске, лишавшей лицо очертаний, — бессильно съежился, осознав свое поражение. Ивард едва сидел, совершенно захваченный действием; лицо его сияло от возбуждения и печали, которые всегда пробуждает настоящая трагедия.
«Но не все, — решил Омилов, — Душа этого мальчика не пережила бы общения с теми, кто вступил бы в союз с Эсабианом».
В первый раз, несмотря на неудачный разговор с капитаном, в нем затеплилась надежда, что они еще могут спастись с Сердцем Хроноса.
18
Нам страшно, нам страшно.
Мне непонятен ваш страх.
Мы боимся распада стаи-Телварна, ибо для эйя распад стаи — исчезновение.
Снова повторяю вам: то, что для эйя — исчезновение стаи, для людей — исправление, так же как исправление для эйя может означать исчезновение людей. Каждый из собрания, которое вы называете стаей, уйдет, чтобы вступить в другие собрания, и это для нас исправление. Снова повторяю: «Телварна» не настоящая стая.
Но Вийя — ее мыслемир, а те, кто внутри металлической пещеры, — члены ее стаи.
Я слышу, как слышат эйя, но я не мыслемир. У людей нет мыслемиров.
Нам страшно.
Снова повторяю: мне непонятен ваш страх.
Слова, которые мы праздновали, несут образы, способные меняться. И мы страшимся, ибо мы вступаем в хаос, у которого нет центра.
Мы приближаемся к собранию людей, которое называется Рифтхавен. Я слышу ваш страх и советую вам уйти в свой мыслемир. Празднуйте слова, которые вы узнали, но не забывайте и о моем смятении. Снова спрашиваю вас: в мыслемире одна стая или много?
* * *
Вийя почувствовала выход эйя; они уже начали впадать в спячку. Она закрыла глаза, глубоко дыша. С каждым разом контакт давался ей все легче, но даже так он все еще заканчивался головокружением, стоило ей проявить хоть немного неосторожности.
Она открыла глаза. Поперек ее койки лежал, глядя на нее, Люцифер. Она коснулась его, пробуя его эмоции. Он был голоден.
Вийя нажала клавишу, отворяя люк, и он выбежал из каюты, только хвост мелькнул.
Она встала и прошла в помещение эйя. Температура упала до уровня верхних пещер в сезон спячки. Эйя свернулись клубочками, прикрывшись шелковистыми попонками из тонкой металлической проволоки. Глядя на их маленькие застывшие тельца, она пыталась понять, почему они не ответили на ее вопрос об их мыслемире. До сих пор они говорили о нем как о едином целом.
Она представляла себе их мыслемир как своего рода аналог ДатаНета, объединяющий все разумы их мира. Чего она до сих пор не знала точно — так это того, какую роль играет в стае самец — не считая, разумеется, просто репродуктивной. Ей было известно только, что самец не шевелится, не разговаривает и что за ним ухаживают самки.
Собственно, это походило на обратное отображение схемы стай, известной еще по Земле: маток и слуг. Впрочем, они почти не делились информацией о своей структуре. Они были самками и в свое время должны были родить самок же — за исключением тех редких случаев, когда одну из них выбирали для того, чтобы она родила самца. Последнее качество, насколько понимала Вийя, ценилось очень высоко, хотя, судя по всему, самка погибала после родов.
Она хмуро смотрела на съежившиеся тельца, вспоминая, как те в первый раз обратились к ней, используя мужской эпитет. Они понимали ее должность капитана как особи, определяющей судьбу остальных и способной общаться с ними на уровне сознания. Но непонятно было, выполняют ли их самцы аналогичную функцию.
Что, если самцы эйя являются центром мыслемира каждой стаи? Из этого следует...
«Конкуренция между стаями. А это значит, что целью миссии этих двоих является сбор информации, способной дать их стае преимущество».
Занятно. Мысль, заслуживающая дальнейшего рассмотрения.
Она проверила ящик с растущим в нем мхом. Все в порядке. Бортовой компьютер вполне справлялся теперь с поддержанием в этом помещении заданного режима. Жаль, что они не способны взаимодействовать с компьютером самостоятельно. Как и можно было ожидать от расы телепатов, письменность у них отсутствовала.
«А тут еще люди запутывают их своим квазирелигиозным запретом на машины с искусственным разумом».
Досада на различия, мешающие расам понять друг друга, мелькнула в ее голове, когда она погладила пальцами тонкую, как паутина, вязь, сплетенную эйя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Ух ты, здорово. Ничего, если я спрошу у вас?
— Конечно, спрашивай.
Монтроз, улыбнувшись такому повороту беседы, протянул руку, чтобы включить воспроизведение, но застыл, когда Ивард заговорил снова.
— Ну, я правда хотел спросить... только не про оперу. — Он подался вперед, смешно растопырив локти. — Брендон говорил, вы шевалье, значит, вы тусовались в Мандале, да?
Омилов улыбнулся.
«Тусоваться». Очень точное определение для многих при дворе».
— Да, некоторое время.
— А Прерогата вы видали?
Омилов удержался от смеха. Каждый день, в зеркале. Потом он ощутил легкую грусть. Разве сейчас это имеет значение? Он вдруг понял, что возможность при необходимости авторитетно говорить с абсолютным правителем Тысячи Солнц служила ему опорой в жизни. Теперь он лишился и этого.
— Ну, Ивард, ответить на этот вопрос не так легко. Ты ведь не знаешь, что тот или иной человек служит Прерогатом, пока он не уйдет с этого поста. Конечно, я был знаком с несколькими бывшими Прерогатами после того, как они оставили свою должность, в силу тех или иных причин раскрывшись, но никого, пока их деятельность оставалась скрыта. Так что, отвечая на то, что, мне кажется, действительно хотелось тебе узнать, скажу: между Тайным Прерогатом и любым другим человеком нет никакой внешней разницы.
— Значит, все и правда как в «Невидимых». Всякие гады так и не знают, пока не станет поздно!
— Вот именно. Так что, смотрим дальше?
Ивард молча кивнул, он снова откинулся на спинку кресла, и Монтроз включил воспроизведение. Время от времени он продолжал поглядывать на юного рифтера. Поначалу Ивард ерзал на месте. Постепенно музыка захватила паренька, и к финалу арии Отречения к удивлению и даже радости своей Омилов увидел на глазах у Иварда слезы. Он вспомнил, что рассказывал Осри о прошлом этого паренька.
«В упорядоченном мире Панархии для этой души не нашлось иного места, кроме как среди грубой рабочей силы. Здесь, по крайней мере, у нее есть место для роста — никто не пытается сломать его».
Впервые Омилов начал в полной мере осознавать ту огромную, никем не изученную роль, которую рифтерская культура играет в жизни Тысячи Солнц.
«Но уже слишком поздно. Мы отвергли их, и они стали орудием в руках нашего злейшего врага».
На голограмме тем временем умирающий Макклом Сингх лежал перед Изумрудным Троном. На троне Лишенный Лица — по обыкновению его роль исполнял актер в маске, лишавшей лицо очертаний, — бессильно съежился, осознав свое поражение. Ивард едва сидел, совершенно захваченный действием; лицо его сияло от возбуждения и печали, которые всегда пробуждает настоящая трагедия.
«Но не все, — решил Омилов, — Душа этого мальчика не пережила бы общения с теми, кто вступил бы в союз с Эсабианом».
В первый раз, несмотря на неудачный разговор с капитаном, в нем затеплилась надежда, что они еще могут спастись с Сердцем Хроноса.
18
Нам страшно, нам страшно.
Мне непонятен ваш страх.
Мы боимся распада стаи-Телварна, ибо для эйя распад стаи — исчезновение.
Снова повторяю вам: то, что для эйя — исчезновение стаи, для людей — исправление, так же как исправление для эйя может означать исчезновение людей. Каждый из собрания, которое вы называете стаей, уйдет, чтобы вступить в другие собрания, и это для нас исправление. Снова повторяю: «Телварна» не настоящая стая.
Но Вийя — ее мыслемир, а те, кто внутри металлической пещеры, — члены ее стаи.
Я слышу, как слышат эйя, но я не мыслемир. У людей нет мыслемиров.
Нам страшно.
Снова повторяю: мне непонятен ваш страх.
Слова, которые мы праздновали, несут образы, способные меняться. И мы страшимся, ибо мы вступаем в хаос, у которого нет центра.
Мы приближаемся к собранию людей, которое называется Рифтхавен. Я слышу ваш страх и советую вам уйти в свой мыслемир. Празднуйте слова, которые вы узнали, но не забывайте и о моем смятении. Снова спрашиваю вас: в мыслемире одна стая или много?
* * *
Вийя почувствовала выход эйя; они уже начали впадать в спячку. Она закрыла глаза, глубоко дыша. С каждым разом контакт давался ей все легче, но даже так он все еще заканчивался головокружением, стоило ей проявить хоть немного неосторожности.
Она открыла глаза. Поперек ее койки лежал, глядя на нее, Люцифер. Она коснулась его, пробуя его эмоции. Он был голоден.
Вийя нажала клавишу, отворяя люк, и он выбежал из каюты, только хвост мелькнул.
Она встала и прошла в помещение эйя. Температура упала до уровня верхних пещер в сезон спячки. Эйя свернулись клубочками, прикрывшись шелковистыми попонками из тонкой металлической проволоки. Глядя на их маленькие застывшие тельца, она пыталась понять, почему они не ответили на ее вопрос об их мыслемире. До сих пор они говорили о нем как о едином целом.
Она представляла себе их мыслемир как своего рода аналог ДатаНета, объединяющий все разумы их мира. Чего она до сих пор не знала точно — так это того, какую роль играет в стае самец — не считая, разумеется, просто репродуктивной. Ей было известно только, что самец не шевелится, не разговаривает и что за ним ухаживают самки.
Собственно, это походило на обратное отображение схемы стай, известной еще по Земле: маток и слуг. Впрочем, они почти не делились информацией о своей структуре. Они были самками и в свое время должны были родить самок же — за исключением тех редких случаев, когда одну из них выбирали для того, чтобы она родила самца. Последнее качество, насколько понимала Вийя, ценилось очень высоко, хотя, судя по всему, самка погибала после родов.
Она хмуро смотрела на съежившиеся тельца, вспоминая, как те в первый раз обратились к ней, используя мужской эпитет. Они понимали ее должность капитана как особи, определяющей судьбу остальных и способной общаться с ними на уровне сознания. Но непонятно было, выполняют ли их самцы аналогичную функцию.
Что, если самцы эйя являются центром мыслемира каждой стаи? Из этого следует...
«Конкуренция между стаями. А это значит, что целью миссии этих двоих является сбор информации, способной дать их стае преимущество».
Занятно. Мысль, заслуживающая дальнейшего рассмотрения.
Она проверила ящик с растущим в нем мхом. Все в порядке. Бортовой компьютер вполне справлялся теперь с поддержанием в этом помещении заданного режима. Жаль, что они не способны взаимодействовать с компьютером самостоятельно. Как и можно было ожидать от расы телепатов, письменность у них отсутствовала.
«А тут еще люди запутывают их своим квазирелигиозным запретом на машины с искусственным разумом».
Досада на различия, мешающие расам понять друг друга, мелькнула в ее голове, когда она погладила пальцами тонкую, как паутина, вязь, сплетенную эйя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138