Эдакая чистая, неподдельная душевная боль.
– Я заботилась о нем, поддерживала его. Я лю... – Теперь уже Брайс пришлось вытравлять дрожь из своего голоса. – А потом он сбежал с этой потаскухой Джуд. Она пришла – улыбается во весь рот, жопой виляет, вот Нед на нее и запал. Знаешь, что он мне сказал, когда убегал с ней? Он сказал мне, что я сбрендила, что я превратилась в бешеную суку – это из-за того, что я на прощание прострелила ногу этой гадине. А нечего было моего парня трахать. Ей еще повезло, что я не высадила ее чертовы... – Пистолет вдруг показался Брайс слишком тяжелым, а комната начала постепенно заполняться трупами ее жертв. – Я такой не была... Я не была такой... Ты посмотри на меня. Я даже не... Я не...
– Человек, – закончила за нее Нена.
Со стороны Нены это было рискованно, но Брайс ничуть не разозлилась. Нена была права на все сто.
– Это... пока она... Стерва. Психованная. Не, ну ладно, хорошо, у меня свои заморочки, но у этой телки вообще крыши нету. Надеюсь, она его угробит. – В этом заявлении слышалась бессильная злоба отвергнутой, но по-прежнему влюбленной женщины. Брайс повторила его – для убедительности: – Я очень надеюсь, что она его угробит. – Прозвучало это так же беззащитно, как и в первый раз.
Брайс сникла под грузом переживаний, и Нена решила, что у нее остается последний шанс заговорить Брайс зубы.
– Ты не... Ты не могла бы его просто отпустить?
– Я пробовала забыть Неда. И не смогла.
– Нет! Париса! Что, если он вернет наркотики? Что, если...
– Наркотики он, конечно, вернет. Главное не в этом. Главное – боль и возмездие. Хорошо, черт с ним, с возмездием. Речь о боли. – Брайс забыла прошлое и снова стала собой – взрывающейся без причины бомбой. – Я хочу причинить парню такую боль, какой он сроду не испытывал. Я помучаю его, помучаю, а потом убью.
Пьяный голос из коридора: "Спе-е-е-е-нсер... Я люблю тебя по-прежнему, Спе-е-е-е-нсер!"
– Да заткнешься ты или нет, урод! – закричала Брайс на пьяного за дверью. – Не нужен ты ей!
Брайс обернулась к Нене. И наткнулась горлом на выкидной нож Нены.
– Лихо, – восхитилась Брайс.
Нена ответила лишь коротким взглядом. Она была готова к убийству, но замешкалась, оттягивая начало неприятной работы.
– Ну вот, видишь, теперь у тебя проблема. – Брайс говорила с захолустной медлительностью довоенного юриста, растолковывающего суть дела какому-нибудь заядлому жулику и прощелыге. – Пырни меня в горло, и мне потребуется минут двадцать, чтоб умереть от потери крови. Двадцати минут хватит, чтобы засадить пулю в твою поганую головенку. Меня такой поворот не очень устраивает, но мне это по силам. Давай: ты, а потом я, а?
Нена держала нож обеими руками, как будто всерьез собираясь всадить его в Брайс.
– Если хочешь поскорее меня прикончить, пырни в сердце, выруби эту хрень. Давай. Продырявь насос.
Хоть Нена и держала нож обеими руками, он все равно ходил ходуном.
– Ну, давай. Ты намерена меня убить, верно? Пырни меня в сердце.
Нена уже не дрожала, а тряслась.
– Давай я тебе помогу. – Брайс взяла Нену за руки и поместила острие ножа себе под левый сосок. – Вот сюда. Так лучше. Только... – Брайс помедлила, обнаружив слабое место своего плана – или сделав вид, что обнаружила. – Ты наверняка сломаешь этот свой ножичек о мои ребра. Ага. Точно тебе говорю: Бог создает тела покрепче брони. Знаешь что? Знаешь, что тебе нужно сделать?
Брайс взяла Нену за руки и передвинула нож. Она уткнула лезвие в самую грудину.
Нена не препятствовала маневрам Брайс. Нена была на грани обморока.
– Прямо под грудную кость, вот так в самый раз. – Казалось, Брайс неподдельно счастлива, что дала Нене урок анатомии и теперь она сделает все как нужно. – Плавно введи его в сердце. Ты сейчас готова к убийству. Надави вот здесь – все. Давай, – подбадривала она. – Тыкай.
Тыкать? Убивать? Влага, застилавшая глаза Нены, не позволяла ей даже увидеть Брайс, а уж тем более пырнуть ножом. Ей и шевельнуться было трудно. Ее руки, ее тело – все это принадлежало другой девушке в другом дешевом отеле: не в Лас-Вегасе, а в каком-то другом гадюшнике.
Брайс тем временем наставляла:
– Что случилось? Ну, пырни меня! Ты хотела меня убить, так давай же!
Нена трепетала. Нена дрожала. Нена плакала.
– Убей меня!
Нена тряслась. Нена колотилась. Нена всхлипывала.
– УБЕЙ МЕНЯ!
Брайс издала дикий вопль, резко подалась в сторону и ударила застигнутую врасплох Нену по голове.
Нож выскользнул из рук Нены, упал, и она осела на грязный пол рядом с ножом.
– Ты, пизда! – сказала Брайс валяющейся на полу Нене. – Черт, да ведь ты меня порезать хотела. Как пить дать, порезать хотела! – Брайс нагнулась, подняла нож, провела пальцем по тупому лезвию и швырнула нож на тумбочку. Ставлю тебе три с плюсом за то, что стараешься. Ты кремень. Типа того. Этот мудак Парис тебя недостоин. Конечно же ему тебя не видать. Понимаешь, убийство – дело серьезное. Это моя работа. У меня начинается рабочий день.
Нена с трудом подняла голову.
– Что ты собираешься делать? – последовал логичный вопрос.
Брайс села поудобнее и улыбнулась:
– Жила когда-то девочка, маленькая-маленькая, кудрявая-кудрявая. Когда она была хорошей девочкой, она была просто паинька. Но когда она была плохой... – Брайс достала из кармана пачку "Кэмел" без фильтра и положила ее на подлокотник кресла. – Она становилась чудовищем. Ну, говори, – продолжала Брайс, – музыку любишь?
* * *
Если бы Парис с Уиллией жили на киноэкране, они могли бы наслаждаться приятными воспоминаниями, покуривая в эффектных позах после страстной потной возни. Но жизнь не фильм, в жизни все куда менее эффектно. Парис пил из банки диетическую колу, недопитую Уиллией, Уиллия вытирала между ног салфеткой, украденной из тележки горничной в "Юнион плазе", и обоих одолевал тайный стыд, который бесплатно выдается совокупившимся незнакомцам, как зловоние – мешку с дохлой рыбой.
– Так, дальше. – Уиллия отбросила салфетку, которая, задев стул, опустилась на пол, где утвердилась надолго. – Ты даешь этому Брансону кассету, что дальше?
– Беру деньги и сваливаю.
– Куда?
– Во Флориду. На Киз. Вот куда.
– С ней?
Парис не ответил, и Уиллия повторила вопрос:
– С ней?
Ответа не было. Она допила остатки нагревшейся диет-колы, заглянула в банку. Пусто.
– Я нигде не была, – сказала Уиллия. – Вообще нигде. Выиграла один раз поездку в Милуоки. Заболела. Не смогла поехать. Даже если бы я поехала в Милуоки, это все равно как я бы нигде не была. Мне надоело здесь, Парис, я устала. – Обреченность звучала в ее голосе – она чувствовала только усталость, больше ничего. – Мне надоел этот город, надоело расхаживать полуголой перед кучей пьяниц, убивающих время, надеющихся, что им повезет. Я просто устала, а главное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Я заботилась о нем, поддерживала его. Я лю... – Теперь уже Брайс пришлось вытравлять дрожь из своего голоса. – А потом он сбежал с этой потаскухой Джуд. Она пришла – улыбается во весь рот, жопой виляет, вот Нед на нее и запал. Знаешь, что он мне сказал, когда убегал с ней? Он сказал мне, что я сбрендила, что я превратилась в бешеную суку – это из-за того, что я на прощание прострелила ногу этой гадине. А нечего было моего парня трахать. Ей еще повезло, что я не высадила ее чертовы... – Пистолет вдруг показался Брайс слишком тяжелым, а комната начала постепенно заполняться трупами ее жертв. – Я такой не была... Я не была такой... Ты посмотри на меня. Я даже не... Я не...
– Человек, – закончила за нее Нена.
Со стороны Нены это было рискованно, но Брайс ничуть не разозлилась. Нена была права на все сто.
– Это... пока она... Стерва. Психованная. Не, ну ладно, хорошо, у меня свои заморочки, но у этой телки вообще крыши нету. Надеюсь, она его угробит. – В этом заявлении слышалась бессильная злоба отвергнутой, но по-прежнему влюбленной женщины. Брайс повторила его – для убедительности: – Я очень надеюсь, что она его угробит. – Прозвучало это так же беззащитно, как и в первый раз.
Брайс сникла под грузом переживаний, и Нена решила, что у нее остается последний шанс заговорить Брайс зубы.
– Ты не... Ты не могла бы его просто отпустить?
– Я пробовала забыть Неда. И не смогла.
– Нет! Париса! Что, если он вернет наркотики? Что, если...
– Наркотики он, конечно, вернет. Главное не в этом. Главное – боль и возмездие. Хорошо, черт с ним, с возмездием. Речь о боли. – Брайс забыла прошлое и снова стала собой – взрывающейся без причины бомбой. – Я хочу причинить парню такую боль, какой он сроду не испытывал. Я помучаю его, помучаю, а потом убью.
Пьяный голос из коридора: "Спе-е-е-е-нсер... Я люблю тебя по-прежнему, Спе-е-е-е-нсер!"
– Да заткнешься ты или нет, урод! – закричала Брайс на пьяного за дверью. – Не нужен ты ей!
Брайс обернулась к Нене. И наткнулась горлом на выкидной нож Нены.
– Лихо, – восхитилась Брайс.
Нена ответила лишь коротким взглядом. Она была готова к убийству, но замешкалась, оттягивая начало неприятной работы.
– Ну вот, видишь, теперь у тебя проблема. – Брайс говорила с захолустной медлительностью довоенного юриста, растолковывающего суть дела какому-нибудь заядлому жулику и прощелыге. – Пырни меня в горло, и мне потребуется минут двадцать, чтоб умереть от потери крови. Двадцати минут хватит, чтобы засадить пулю в твою поганую головенку. Меня такой поворот не очень устраивает, но мне это по силам. Давай: ты, а потом я, а?
Нена держала нож обеими руками, как будто всерьез собираясь всадить его в Брайс.
– Если хочешь поскорее меня прикончить, пырни в сердце, выруби эту хрень. Давай. Продырявь насос.
Хоть Нена и держала нож обеими руками, он все равно ходил ходуном.
– Ну, давай. Ты намерена меня убить, верно? Пырни меня в сердце.
Нена уже не дрожала, а тряслась.
– Давай я тебе помогу. – Брайс взяла Нену за руки и поместила острие ножа себе под левый сосок. – Вот сюда. Так лучше. Только... – Брайс помедлила, обнаружив слабое место своего плана – или сделав вид, что обнаружила. – Ты наверняка сломаешь этот свой ножичек о мои ребра. Ага. Точно тебе говорю: Бог создает тела покрепче брони. Знаешь что? Знаешь, что тебе нужно сделать?
Брайс взяла Нену за руки и передвинула нож. Она уткнула лезвие в самую грудину.
Нена не препятствовала маневрам Брайс. Нена была на грани обморока.
– Прямо под грудную кость, вот так в самый раз. – Казалось, Брайс неподдельно счастлива, что дала Нене урок анатомии и теперь она сделает все как нужно. – Плавно введи его в сердце. Ты сейчас готова к убийству. Надави вот здесь – все. Давай, – подбадривала она. – Тыкай.
Тыкать? Убивать? Влага, застилавшая глаза Нены, не позволяла ей даже увидеть Брайс, а уж тем более пырнуть ножом. Ей и шевельнуться было трудно. Ее руки, ее тело – все это принадлежало другой девушке в другом дешевом отеле: не в Лас-Вегасе, а в каком-то другом гадюшнике.
Брайс тем временем наставляла:
– Что случилось? Ну, пырни меня! Ты хотела меня убить, так давай же!
Нена трепетала. Нена дрожала. Нена плакала.
– Убей меня!
Нена тряслась. Нена колотилась. Нена всхлипывала.
– УБЕЙ МЕНЯ!
Брайс издала дикий вопль, резко подалась в сторону и ударила застигнутую врасплох Нену по голове.
Нож выскользнул из рук Нены, упал, и она осела на грязный пол рядом с ножом.
– Ты, пизда! – сказала Брайс валяющейся на полу Нене. – Черт, да ведь ты меня порезать хотела. Как пить дать, порезать хотела! – Брайс нагнулась, подняла нож, провела пальцем по тупому лезвию и швырнула нож на тумбочку. Ставлю тебе три с плюсом за то, что стараешься. Ты кремень. Типа того. Этот мудак Парис тебя недостоин. Конечно же ему тебя не видать. Понимаешь, убийство – дело серьезное. Это моя работа. У меня начинается рабочий день.
Нена с трудом подняла голову.
– Что ты собираешься делать? – последовал логичный вопрос.
Брайс села поудобнее и улыбнулась:
– Жила когда-то девочка, маленькая-маленькая, кудрявая-кудрявая. Когда она была хорошей девочкой, она была просто паинька. Но когда она была плохой... – Брайс достала из кармана пачку "Кэмел" без фильтра и положила ее на подлокотник кресла. – Она становилась чудовищем. Ну, говори, – продолжала Брайс, – музыку любишь?
* * *
Если бы Парис с Уиллией жили на киноэкране, они могли бы наслаждаться приятными воспоминаниями, покуривая в эффектных позах после страстной потной возни. Но жизнь не фильм, в жизни все куда менее эффектно. Парис пил из банки диетическую колу, недопитую Уиллией, Уиллия вытирала между ног салфеткой, украденной из тележки горничной в "Юнион плазе", и обоих одолевал тайный стыд, который бесплатно выдается совокупившимся незнакомцам, как зловоние – мешку с дохлой рыбой.
– Так, дальше. – Уиллия отбросила салфетку, которая, задев стул, опустилась на пол, где утвердилась надолго. – Ты даешь этому Брансону кассету, что дальше?
– Беру деньги и сваливаю.
– Куда?
– Во Флориду. На Киз. Вот куда.
– С ней?
Парис не ответил, и Уиллия повторила вопрос:
– С ней?
Ответа не было. Она допила остатки нагревшейся диет-колы, заглянула в банку. Пусто.
– Я нигде не была, – сказала Уиллия. – Вообще нигде. Выиграла один раз поездку в Милуоки. Заболела. Не смогла поехать. Даже если бы я поехала в Милуоки, это все равно как я бы нигде не была. Мне надоело здесь, Парис, я устала. – Обреченность звучала в ее голосе – она чувствовала только усталость, больше ничего. – Мне надоел этот город, надоело расхаживать полуголой перед кучей пьяниц, убивающих время, надеющихся, что им повезет. Я просто устала, а главное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55