Потом их сушат и используют в качестве приправы к рыбе. Когда мы пойдем на море, так и сделаем. — И она повела Цендри за собой.
Подойдя к кустам, Миранда и Цендри нарвали большой букет пахучих серо-красных цветов, после чего направились на кухню.
— Ох, ну и запах от тебя, — наморщила нос одна из кухарок. — Миранда, ты пахнешь, как рыбный обед. Ты что, была на море?
— Да, на самом дне, — рассмеялась Миранда. — Очень заметно?
Вторая кухарка укоризненно посмотрела на девушку.
— Ну разве можно так разговаривать в присутствии нашей почтенной гостьи, Миранда?
— Это не я, — смеясь, оправдывалась Миранда, — а вы так разговариваете. И что в моих словах особенного? Мы же все женщины и знаем, что, если хочешь приправить рыбу рыбными цветами, будешь пахнуть морем. И мне нравится этот запах, он говорит, что приближается сезон хождения на берег моря. Ты что отвернулась, Замила, тебе уже не терпится пойти туда? — Миранда стала растирать цветы ладонями, и по кухне начал распространяться сильный запах. Кидая любопытные взгляды на Цендри, кухарки захихикали. Цендри не понимала причину их внезапного веселья, но почувствовала, что за словами Миранды о береге моря стоит что-то очень интересное.
Когда Цендри поднялась наверх и вошла в комнату к Далу, тот тут же отвернулся и простонал:
— Цендри, дорогая, в какой куче ты копалась?
— Не в куче, а в кустах. Мы с Мирандой собирали цветы, которыми приправляют рыбу, — с отсутствующим видом ответила Цендри. «Что это за „хождение на берег моря“? Какой-то религиозный праздник? Подозреваю, что эти цветы используются именно там».
Дал потянул носом.
— Не думаю, что я их пробовал, но пахнут они неплохо, — заметил он. — Цендри, неужели тебе интересно проводить время с этим тупым бабьем? О чем с ними можно говорить? Разве, действительно, только бегать да собирать цветочки.
— Дал, но ведь в этом и состоит моя работа. К тому же в основном я провожу время с Мирандой, а она такая славная.
— Не слишком увлекайся ею, — мрачно заметил Дал. — Лично я с подозрением отношусь к женщинам, которые живут без мужчин. Любому нормальному человеку такой образ жизни покажется неестественным и аморальным. Мне неприятна мысль о том, что моя жена проводит время с женщинами сомнительных наклонностей. Миранда еще ничего тебе не предлагала? — Он внимательно посмотрел на Цендри. — Подумай, стоит ли доверять ей.
Наступила гнетущая тишина. Цендри поняла, о чем хотел сказать Дал.
— Твои намеки до того смешны и оскорбительны, что я даже не собираюсь на них отвечать, — резко сказала Цендри и пошла в ванную умывать руки.
«Как только у Дала язык поворачивается говорить мне такие гадости», — думала она. И в то же время ситуация ей показалась действительно подозрительной. «Миранда одинока, в отличие от сестер у нее нет подруги. Она постоянно пытается выяснить мое отношение к их образу жизни. Нет, это просто смешно, Миранда знает, что я думаю о них.
А кто, собственно, дал мне право решать, что нормально, а что — нет? И почему я обязана думать так, а не иначе? Если в обществе мужчин используют только как производителей потомства, а женщины проводят время в основном одни, то вполне естественно, что у них развивается и любовь, и привязанность друг к другу. К тому же, по их понятиям, невозможно любить того, кто считается агрессивным животным и просто собственностью, вещью. И, разумеется, там, где есть любовь и привязанность, могут возникнуть и сексуальные отношения. Гомосексуалистов я уже видела, так почему не может быть любви между женщинами? По какому праву я осуждаю и презираю их? Конечно, Далу их поведение внушает отвращение, но он и не антрополог, он не понимает особенностей их взаимоотношений. Ну и пусть не понимает, я его не виню за это, а наоборот, он достоин жалости».
В равной степени Цендри жалела и тех женщин, которые не могли иметь спутников, не достигнув возраста Ванайи, и вынуждены заниматься любовью друг с другом. «Но почему вынуждены? — внезапно осенило Цендри. — Они предпочли это мужской любви. Нет, мои предубеждения и предрассудки слишком глубоки, как антрополог я должна быть либеральнее».
Этим вечером обед прошел без Проматриарха. После неоднократных напоминаний Дала Цендри подошла к Миранде.
— Как скоро мы сможем начать исследовать Развалины? — спросила она.
Миранда опустила глаза.
— Не знаю, Цендри, об этом лучше спрашивать Проматриарха.
— Но иногда ты принимаешь за нее решения, — настаивала Цендри.
— Это не тот случай, здесь я бессильна что-либо сделать. Я понимаю ваше настроение, но, кроме как ждать решения моей матери, ничего предложить не могу.
Когда Цендри и Дал поднялись в свою комнату, Дала прорвало.
— Сколько еще они собираются держать нас здесь? — кричал он, окончательно выйдя из себя. — Почему ты позволяешь ей отшвыривать себя?
— Дал, я не могу сделать большего, Миранда сама чувствует себя очень неловко, когда я об этом спрашиваю.
— Если бы ты ей почаще надоедала, она бы заставила Ванайю разрешить нам начать работу как можно скорее. — Задевая за перегородки и чертыхаясь, он раздраженно ходил по комнате. — Если в течение двух дней мы не услышим ничего определенного, нам следует обратиться к другому Проматриарху. Как там ее зовут, Махала, что ли? Нужно постараться вбить клин между ней и Ванайей.
— Я думаю, Дал, что именно этого нам и не стоит делать, — возразила Цендри. — Мы превратим Ванайю в своего врага.
— Проклятье, — горячился Дал. — Я понимаю, что ты занимаешься своей работой, изучаешь их, а я? Я торчу здесь без дела целыми днями!
— Говори потише, — вспыхнула Цендри. — Если они услышат, это будет конец и моей и твоей работы.
Дал перешел на трагический шепот:
— Прежде всего, тебе следует думать не о своей, а о моей работе, не забывай, что ради нее мы и приехали сюда. Ее санкционировало и оплатило Сообщество, как тебе известно.
— Ванайя помогает устранять последствия землетрясения, — слабо защищалась Цендри.
— Детский лепет! Землетрясения здесь происходят так часто, что этой старухе хватит работы до гробовой доски. И я никогда не поверю, что она ползает по руинам и сама разбирает завалы. Нет, Цендри, ее поведению есть только одно разумное объяснение — не дать нам попасть на Руины как можно дольше. — Дал подошел к окну и стал угрюмо рассматривать Руины. — Ты не узнала, почему они называют это место «Нам-указали-путь»?
— У меня не было возможности спросить об этом, — ответила Цендри.
Дал удивленно посмотрел на жену.
— Да ты что?! Я поражаюсь тебе, ты целыми днями таскаешься с этой Мирандой. Да о чем ты, собственно, с ней треплешься?
— В общем-то, ни о чем. — Цендри вздохнула. — Во всяком случае, Дал, наши разговоры едва ли будут тебе интересны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Подойдя к кустам, Миранда и Цендри нарвали большой букет пахучих серо-красных цветов, после чего направились на кухню.
— Ох, ну и запах от тебя, — наморщила нос одна из кухарок. — Миранда, ты пахнешь, как рыбный обед. Ты что, была на море?
— Да, на самом дне, — рассмеялась Миранда. — Очень заметно?
Вторая кухарка укоризненно посмотрела на девушку.
— Ну разве можно так разговаривать в присутствии нашей почтенной гостьи, Миранда?
— Это не я, — смеясь, оправдывалась Миранда, — а вы так разговариваете. И что в моих словах особенного? Мы же все женщины и знаем, что, если хочешь приправить рыбу рыбными цветами, будешь пахнуть морем. И мне нравится этот запах, он говорит, что приближается сезон хождения на берег моря. Ты что отвернулась, Замила, тебе уже не терпится пойти туда? — Миранда стала растирать цветы ладонями, и по кухне начал распространяться сильный запах. Кидая любопытные взгляды на Цендри, кухарки захихикали. Цендри не понимала причину их внезапного веселья, но почувствовала, что за словами Миранды о береге моря стоит что-то очень интересное.
Когда Цендри поднялась наверх и вошла в комнату к Далу, тот тут же отвернулся и простонал:
— Цендри, дорогая, в какой куче ты копалась?
— Не в куче, а в кустах. Мы с Мирандой собирали цветы, которыми приправляют рыбу, — с отсутствующим видом ответила Цендри. «Что это за „хождение на берег моря“? Какой-то религиозный праздник? Подозреваю, что эти цветы используются именно там».
Дал потянул носом.
— Не думаю, что я их пробовал, но пахнут они неплохо, — заметил он. — Цендри, неужели тебе интересно проводить время с этим тупым бабьем? О чем с ними можно говорить? Разве, действительно, только бегать да собирать цветочки.
— Дал, но ведь в этом и состоит моя работа. К тому же в основном я провожу время с Мирандой, а она такая славная.
— Не слишком увлекайся ею, — мрачно заметил Дал. — Лично я с подозрением отношусь к женщинам, которые живут без мужчин. Любому нормальному человеку такой образ жизни покажется неестественным и аморальным. Мне неприятна мысль о том, что моя жена проводит время с женщинами сомнительных наклонностей. Миранда еще ничего тебе не предлагала? — Он внимательно посмотрел на Цендри. — Подумай, стоит ли доверять ей.
Наступила гнетущая тишина. Цендри поняла, о чем хотел сказать Дал.
— Твои намеки до того смешны и оскорбительны, что я даже не собираюсь на них отвечать, — резко сказала Цендри и пошла в ванную умывать руки.
«Как только у Дала язык поворачивается говорить мне такие гадости», — думала она. И в то же время ситуация ей показалась действительно подозрительной. «Миранда одинока, в отличие от сестер у нее нет подруги. Она постоянно пытается выяснить мое отношение к их образу жизни. Нет, это просто смешно, Миранда знает, что я думаю о них.
А кто, собственно, дал мне право решать, что нормально, а что — нет? И почему я обязана думать так, а не иначе? Если в обществе мужчин используют только как производителей потомства, а женщины проводят время в основном одни, то вполне естественно, что у них развивается и любовь, и привязанность друг к другу. К тому же, по их понятиям, невозможно любить того, кто считается агрессивным животным и просто собственностью, вещью. И, разумеется, там, где есть любовь и привязанность, могут возникнуть и сексуальные отношения. Гомосексуалистов я уже видела, так почему не может быть любви между женщинами? По какому праву я осуждаю и презираю их? Конечно, Далу их поведение внушает отвращение, но он и не антрополог, он не понимает особенностей их взаимоотношений. Ну и пусть не понимает, я его не виню за это, а наоборот, он достоин жалости».
В равной степени Цендри жалела и тех женщин, которые не могли иметь спутников, не достигнув возраста Ванайи, и вынуждены заниматься любовью друг с другом. «Но почему вынуждены? — внезапно осенило Цендри. — Они предпочли это мужской любви. Нет, мои предубеждения и предрассудки слишком глубоки, как антрополог я должна быть либеральнее».
Этим вечером обед прошел без Проматриарха. После неоднократных напоминаний Дала Цендри подошла к Миранде.
— Как скоро мы сможем начать исследовать Развалины? — спросила она.
Миранда опустила глаза.
— Не знаю, Цендри, об этом лучше спрашивать Проматриарха.
— Но иногда ты принимаешь за нее решения, — настаивала Цендри.
— Это не тот случай, здесь я бессильна что-либо сделать. Я понимаю ваше настроение, но, кроме как ждать решения моей матери, ничего предложить не могу.
Когда Цендри и Дал поднялись в свою комнату, Дала прорвало.
— Сколько еще они собираются держать нас здесь? — кричал он, окончательно выйдя из себя. — Почему ты позволяешь ей отшвыривать себя?
— Дал, я не могу сделать большего, Миранда сама чувствует себя очень неловко, когда я об этом спрашиваю.
— Если бы ты ей почаще надоедала, она бы заставила Ванайю разрешить нам начать работу как можно скорее. — Задевая за перегородки и чертыхаясь, он раздраженно ходил по комнате. — Если в течение двух дней мы не услышим ничего определенного, нам следует обратиться к другому Проматриарху. Как там ее зовут, Махала, что ли? Нужно постараться вбить клин между ней и Ванайей.
— Я думаю, Дал, что именно этого нам и не стоит делать, — возразила Цендри. — Мы превратим Ванайю в своего врага.
— Проклятье, — горячился Дал. — Я понимаю, что ты занимаешься своей работой, изучаешь их, а я? Я торчу здесь без дела целыми днями!
— Говори потише, — вспыхнула Цендри. — Если они услышат, это будет конец и моей и твоей работы.
Дал перешел на трагический шепот:
— Прежде всего, тебе следует думать не о своей, а о моей работе, не забывай, что ради нее мы и приехали сюда. Ее санкционировало и оплатило Сообщество, как тебе известно.
— Ванайя помогает устранять последствия землетрясения, — слабо защищалась Цендри.
— Детский лепет! Землетрясения здесь происходят так часто, что этой старухе хватит работы до гробовой доски. И я никогда не поверю, что она ползает по руинам и сама разбирает завалы. Нет, Цендри, ее поведению есть только одно разумное объяснение — не дать нам попасть на Руины как можно дольше. — Дал подошел к окну и стал угрюмо рассматривать Руины. — Ты не узнала, почему они называют это место «Нам-указали-путь»?
— У меня не было возможности спросить об этом, — ответила Цендри.
Дал удивленно посмотрел на жену.
— Да ты что?! Я поражаюсь тебе, ты целыми днями таскаешься с этой Мирандой. Да о чем ты, собственно, с ней треплешься?
— В общем-то, ни о чем. — Цендри вздохнула. — Во всяком случае, Дал, наши разговоры едва ли будут тебе интересны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92