Однако, если она скажет, что Дал лжет, тогда эта звероподобная Маллида начнет кнутом выбивать из него правду. «Это жестоко, — подумала Цендри. — В конце концов, какое мне дело до их склок? Я не допущу, чтобы Дала били! Но позже я с ним все-таки поговорю».
— Я свидетельствую в том, что слова моего спутника — правда, — произнесла она. Ванайя пожала плечами.
— Все это нам абсолютно не нужно, — произнесла она, скривив губы. — Все равно особь не смогла сделать того, за чем ее посылали. Отпусти собственность ученой дамы, Маллида.
Руки Цендри продолжали трястись.
— А теперь давайте забудем об этом маленьком недоразумении и пойдемте обедать, — сказала Ванайя.
Несмотря на то, что кушанья были, как всегда, великолепными, ни Дал, ни Цендри не притронулись к ним.
— Я чувствую себя виноватым, — мягким нежным голосом прошептал Ру на самое ухо Цендри. — Я совсем пренебрег своими обязанностями и не развлекал вашего спутника. — Затем он обратился к Далу: — Ведь я единственный, кого вы можете считать своим другом, равным себе. Как и я, вы живете не в мужском доме, а здесь. Я очень сожалею, что совершенно забыл о своем долге. Может быть, мне стоит организовать охоту? — с радостным блеском в глазах спросил он.
— Не знаю, — проговорил Дал. — Возможно. Я отвечу позже.
— Но Ванайя поручила мне развлекать вас. Она говорит, что если мужская особь ничего не делает, у нее могут появиться ненужные мысли, а тут недалеко и до беды, — он преданно посмотрел в глаза Дала. — Прошу меня простить за все то, что с вами произошло, — он тяжело вздохнул. — Но, скорее всего, мои услуги вам не понадобятся, уважаемая ученая дама скоро начнет свои исследования. — Он снова повернулся к Цендри: — Она сегодня уже побывала в самом центре Руин.
Дал дернулся и пристально посмотрел на Цендри. Она опустила голову. Такого поворота Цендри не ожидала, она хотела рассказать Далу о своем посещении Руин, когда все успокоится. Она знала, что это будет для Дала ударом, но Цендри надеялась, что ей удастся объяснить, что посещение Руин было спонтанным, незапланированным событием. Цендри посмотрела на гневное лицо мужа и поняла, что тихой беседы, на которую она рассчитывала, не получится.
Ничего хорошего не предвещал и неестественно тихий, намеренно сдержанный голос Дала.
— Я ничего не знал об этом, Цендри не сочла возможным сказать мне, что собирается туда.
— О, извините меня. — Ру понял, что совершил какую-то бестактность. — Я просто хотел сказать, что ученой даме понадобится ваша помощь. Насколько я понимаю, вас обучали работе ассистента. Как я вам завидую, — произнес он своим хорошо отрепетированным жалостливым тоном и вздохнул. — Может быть, ученая дама согласится, чтобы я тоже помогал ей в работе? Я смог бы развлекать ее спутника.
— У ученой дамы хватит забот с ее собственным спутником, — многозначительно произнесла Ванайя. — У нее не будет времени еще и за тобой смотреть.
Цендри показалось, что Дал сейчас взорвется, и она сжала его ладонь. Дал смолчал, но Цендри знала, чего это ему стоит.
— Если сказать честно, я хотела бы вас просить включить в число своих помощников и Ру. Вы не против? — спросила ее Ванайя.
Слова Проматриарха застали Цендри врасплох, она понимала, что это не просьба. Она помолчала, взвешивая возможные последствия своего согласия, и ответила:
— Конечно, Ру может быть мне очень полезен.
— Я так и думала, что вы не откажете мне, — улыбнулась Ванайя.
В душе Цендри понимала, что Ру ей не нужен совершенно. Дал будет очень недоволен, его отношение к сладкоголосому спутнику Ванайи ей было хорошо известно, но что она могла поделать? Да и вся эта дипломатия ей уже порядочно надоела, у нее страшно болели ноги, и единственное, что она сейчас хотела — это побыстрее добраться до комнаты и лечь спать. А впереди еще предстоит объяснение с Далом. Цендри чувствовала, что ему не терпится излить на нее все, что он испытал за эти дни, он полностью рассчитается за свое положение бесплатного дополнения к Цендри.
Дал взорвался сразу же, как только они вошли в комнату:
— Цендри, я не желаю видеть этого клоуна возле себя! Как ты могла согласиться, чтобы этот паразит целыми днями тряс бородой около нас? Он же будет волчком вертеться рядом и не даст мне ничего сделать!
— Извини, Дал, — пыталась Цендри успокоить мужа. — Я понимаю, что тебе тяжело, но будем мы исследовать Руины или нет, зависит целиком и полностью от желания Ванайи. Я полагала, что могу оказать ей хоть какую-то любезность.
— Ты называешь это любезностью? Ты практически сорвала мою работу, ты же понимаешь, что Ванайя сунула тебе этого придурка в качестве шпиона.
— Дал, Ванайя поверила мне, когда я подтвердила твои слова, что ты не имеешь никакого отношения к побегу Бака. Ты же знаешь, что, если ты вмешаешься в их дела, тебя не спасет никакая дипломатическая неприкосновенность. Стоило Ванайе захотеть, и никто не обратил бы на мои слова никакого внимания, они бы тебя избили. Только поэтому я согласилась.
— Да пошла ты в … со своей неприкосновенностью, — выругался Дал.
— Дал, — Цендри схватила его за руку, — ты выпустил этого человека?
— Тебе лучше ни о чем не знать. — Дал сжал губы.
— Не вмешивайся в их дела, — умоляюще сказала Цендри.
Ее трясло, ей было страшно и за себя и за Дала.
— Я знаю, что делаю, — резко ответил он. — В той суматохе, которая здесь происходила, сбежать мог кто угодно. Видела бы ты, какую истерику закатили тут эти бабы, когда на море поднялась волна. Была паника, никто ничего не соображал, они носились как сумасшедшие. Так что чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя, — снова произнес Дал и, уже направляясь спать, обернулся, посмотрел на Цендри и увидел ее окровавленные ноги.
— Дорогая! — Он подошел к ней. — Что случилось? — спросил Дал.
— Я порезалась о камни, — ответила Цендри и совершенно неожиданно для себя начала рассказывать Далу все, что с ней случилось в деревне. К удивлению, Дал не перебивая внимательно слушал Цендри, когда же она начала рассказывать, как побежала в башню, чтобы ударить в колокол, Дал воскликнул:
— Проклятье, зачем? Я стоял у окна и видел, как эту чертову башню разнесло в щепки, — он посмотрел на Цендри. — Как ты не поймешь, что это гиблый мир, ты посмотри на них — это же сборище вымирающих садисток, ведь их даже сама природа не терпит. Посылать женщин в такие опасные места? Уму непостижимо!
Цендри посмотрела на мужа и почувствовала непреодолимую тягу к нему. Она облокотилась на Дала, и ей показалось, что с нее сходят все тревоги и заботы прошедшего страшного дня. Цендри хотелось, чтобы Дал успокоил ее, утешил и в заботе о ней забыл о своих унижениях и тревогах. Однако, когда он понес ее в ванну, мыл и перевязывал раны, Цендри противилась, отбивалась, смеялась над ним и говорила, что он похож на неумелую медсестру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Я свидетельствую в том, что слова моего спутника — правда, — произнесла она. Ванайя пожала плечами.
— Все это нам абсолютно не нужно, — произнесла она, скривив губы. — Все равно особь не смогла сделать того, за чем ее посылали. Отпусти собственность ученой дамы, Маллида.
Руки Цендри продолжали трястись.
— А теперь давайте забудем об этом маленьком недоразумении и пойдемте обедать, — сказала Ванайя.
Несмотря на то, что кушанья были, как всегда, великолепными, ни Дал, ни Цендри не притронулись к ним.
— Я чувствую себя виноватым, — мягким нежным голосом прошептал Ру на самое ухо Цендри. — Я совсем пренебрег своими обязанностями и не развлекал вашего спутника. — Затем он обратился к Далу: — Ведь я единственный, кого вы можете считать своим другом, равным себе. Как и я, вы живете не в мужском доме, а здесь. Я очень сожалею, что совершенно забыл о своем долге. Может быть, мне стоит организовать охоту? — с радостным блеском в глазах спросил он.
— Не знаю, — проговорил Дал. — Возможно. Я отвечу позже.
— Но Ванайя поручила мне развлекать вас. Она говорит, что если мужская особь ничего не делает, у нее могут появиться ненужные мысли, а тут недалеко и до беды, — он преданно посмотрел в глаза Дала. — Прошу меня простить за все то, что с вами произошло, — он тяжело вздохнул. — Но, скорее всего, мои услуги вам не понадобятся, уважаемая ученая дама скоро начнет свои исследования. — Он снова повернулся к Цендри: — Она сегодня уже побывала в самом центре Руин.
Дал дернулся и пристально посмотрел на Цендри. Она опустила голову. Такого поворота Цендри не ожидала, она хотела рассказать Далу о своем посещении Руин, когда все успокоится. Она знала, что это будет для Дала ударом, но Цендри надеялась, что ей удастся объяснить, что посещение Руин было спонтанным, незапланированным событием. Цендри посмотрела на гневное лицо мужа и поняла, что тихой беседы, на которую она рассчитывала, не получится.
Ничего хорошего не предвещал и неестественно тихий, намеренно сдержанный голос Дала.
— Я ничего не знал об этом, Цендри не сочла возможным сказать мне, что собирается туда.
— О, извините меня. — Ру понял, что совершил какую-то бестактность. — Я просто хотел сказать, что ученой даме понадобится ваша помощь. Насколько я понимаю, вас обучали работе ассистента. Как я вам завидую, — произнес он своим хорошо отрепетированным жалостливым тоном и вздохнул. — Может быть, ученая дама согласится, чтобы я тоже помогал ей в работе? Я смог бы развлекать ее спутника.
— У ученой дамы хватит забот с ее собственным спутником, — многозначительно произнесла Ванайя. — У нее не будет времени еще и за тобой смотреть.
Цендри показалось, что Дал сейчас взорвется, и она сжала его ладонь. Дал смолчал, но Цендри знала, чего это ему стоит.
— Если сказать честно, я хотела бы вас просить включить в число своих помощников и Ру. Вы не против? — спросила ее Ванайя.
Слова Проматриарха застали Цендри врасплох, она понимала, что это не просьба. Она помолчала, взвешивая возможные последствия своего согласия, и ответила:
— Конечно, Ру может быть мне очень полезен.
— Я так и думала, что вы не откажете мне, — улыбнулась Ванайя.
В душе Цендри понимала, что Ру ей не нужен совершенно. Дал будет очень недоволен, его отношение к сладкоголосому спутнику Ванайи ей было хорошо известно, но что она могла поделать? Да и вся эта дипломатия ей уже порядочно надоела, у нее страшно болели ноги, и единственное, что она сейчас хотела — это побыстрее добраться до комнаты и лечь спать. А впереди еще предстоит объяснение с Далом. Цендри чувствовала, что ему не терпится излить на нее все, что он испытал за эти дни, он полностью рассчитается за свое положение бесплатного дополнения к Цендри.
Дал взорвался сразу же, как только они вошли в комнату:
— Цендри, я не желаю видеть этого клоуна возле себя! Как ты могла согласиться, чтобы этот паразит целыми днями тряс бородой около нас? Он же будет волчком вертеться рядом и не даст мне ничего сделать!
— Извини, Дал, — пыталась Цендри успокоить мужа. — Я понимаю, что тебе тяжело, но будем мы исследовать Руины или нет, зависит целиком и полностью от желания Ванайи. Я полагала, что могу оказать ей хоть какую-то любезность.
— Ты называешь это любезностью? Ты практически сорвала мою работу, ты же понимаешь, что Ванайя сунула тебе этого придурка в качестве шпиона.
— Дал, Ванайя поверила мне, когда я подтвердила твои слова, что ты не имеешь никакого отношения к побегу Бака. Ты же знаешь, что, если ты вмешаешься в их дела, тебя не спасет никакая дипломатическая неприкосновенность. Стоило Ванайе захотеть, и никто не обратил бы на мои слова никакого внимания, они бы тебя избили. Только поэтому я согласилась.
— Да пошла ты в … со своей неприкосновенностью, — выругался Дал.
— Дал, — Цендри схватила его за руку, — ты выпустил этого человека?
— Тебе лучше ни о чем не знать. — Дал сжал губы.
— Не вмешивайся в их дела, — умоляюще сказала Цендри.
Ее трясло, ей было страшно и за себя и за Дала.
— Я знаю, что делаю, — резко ответил он. — В той суматохе, которая здесь происходила, сбежать мог кто угодно. Видела бы ты, какую истерику закатили тут эти бабы, когда на море поднялась волна. Была паника, никто ничего не соображал, они носились как сумасшедшие. Так что чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя, — снова произнес Дал и, уже направляясь спать, обернулся, посмотрел на Цендри и увидел ее окровавленные ноги.
— Дорогая! — Он подошел к ней. — Что случилось? — спросил Дал.
— Я порезалась о камни, — ответила Цендри и совершенно неожиданно для себя начала рассказывать Далу все, что с ней случилось в деревне. К удивлению, Дал не перебивая внимательно слушал Цендри, когда же она начала рассказывать, как побежала в башню, чтобы ударить в колокол, Дал воскликнул:
— Проклятье, зачем? Я стоял у окна и видел, как эту чертову башню разнесло в щепки, — он посмотрел на Цендри. — Как ты не поймешь, что это гиблый мир, ты посмотри на них — это же сборище вымирающих садисток, ведь их даже сама природа не терпит. Посылать женщин в такие опасные места? Уму непостижимо!
Цендри посмотрела на мужа и почувствовала непреодолимую тягу к нему. Она облокотилась на Дала, и ей показалось, что с нее сходят все тревоги и заботы прошедшего страшного дня. Цендри хотелось, чтобы Дал успокоил ее, утешил и в заботе о ней забыл о своих унижениях и тревогах. Однако, когда он понес ее в ванну, мыл и перевязывал раны, Цендри противилась, отбивалась, смеялась над ним и говорила, что он похож на неумелую медсестру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92