Теперь вокруг порядок, каждый человек приставлен к делу, мы готовы к новым нападениям. Люди не примут другого короля.
Пол усмехнулся. Все было правильно, он не имел возможности отказаться. Даже не в политической ситуации дело. Если он желает прекратить бомбардировки, то должен немедленно короноваться. В том-то и был расчет неприятеля. Пол словно прозрел. Соседние правители смертельно боялись Киллгардского Волка. Единственный шанс покончить с ним — диверсия, подобная только что случившейся. Стоит проявить нерешительность, упустить время — враги решат, что он погиб, в Астуриасе сумятица, и нападения продолжатся. Если же будет во всеуслышание заявлено, что на трон взошел Бард ди Астуриен, они сразу подожмут хвост. Уверен, тотчас вышлют посла с просьбой о мире. Этот расчет был ясен как дважды два… Но, черт побери, где же этот проклятый Бард? Никто не знает, где он, куда помчался? Он всегда говорил, что не желает быть королем. Но как бы он повел себя в этой ситуации? Ладно, его сейчас коронуют под именем Барда ди Астуриен. Что в таком случае делать с настоящим Бардом?
Это была бездна, он стоял на краю ее. Легко сказать: будь что будет… Если бы это касалось его одного. А Мелисендра, а Эрленд? Пристукнуть Барда или сыграть в наивную порядочность. В доброту. Зачем? Тем более когда на кону его голова. Еще не срубленная… Но за этим дело не станет.
— Я так понимаю, у меня нет выбора? — спросил он.
— Нет, ваи дом. Сами понимаете, никто, кроме вас. — Кендрил замялся. — Есть одна загвоздка. Вы были обручены с дочерью короля Одрина, однако прямой наследник Одрина непопулярен в народе. Крайне непопулярен… Особенно с тех пор, как королева Ариэль сбежала из страны. Вы должны назначить наследника, и, поскольку братьев у вас нет — я имею в виду живых, — следует узаконить вашего сына. Все знают, кто его мать, так что вам придется жениться на домне Мелисендре Макаран. Я, конечно, хотел сказать, на леди Мелисендре, ваи дом. Армия поддержит вас.
Спустя несколько часов при тусклом свете масляных ламп в другой часовне Пол Харел, осужденный на пребывание в камере забвения, короновался и тут же вступил в брак ди катенас с Мелисендрой Макаран, лерони. Когда по праву старейшего мастер Гарет соединил их руки, надел медные браслеты и объявил: «Теперь навечно вы едины», — в голове мелькнули две мысли.
Одна касалась Эрленда — ему пора было в постель.
Другая — хотелось посмотреть на лицо Барда, когда тот узнает, что двойник устроился на его троне… и подарил ему королеву! Черт побери, да где же он?
8
Отъезд задержался более чем на сутки — Варзил оказался заваленным грудой дел, к тому же он долго подбирал человека, который мог бы заменить его, так что в путь они отправились утром следующего дня. Мелора, как обычно, ехала на ослике и, заметив взгляд Барда, со смехом призналась, что до сих пор сидит в седле как куль с мукой. Бард пожал плечами. Мелисендра прекрасно смотрелась на лошади, однако его интересовало только ее тело; сама по себе она вызывала раздражение. Это тоже было удивительно. Мир открывался ему какими-то новыми неожиданными гранями. Прежде он смотрел на окрестности только с точки зрения тактики — годится ли тот лесок для засады? Теперь он неожиданно поймал себя на мысли, что удивился тому, над чем прежде смеялся.
«Возможно, Мелисендра могла бы полюбить меня. Но так невыносимо было ощущать ее взгляд, тем более прислушиваться к советам или интересоваться ее мнением. Я хотел навсегда забыть о том, как поступил с ней. Все из-за этого. Видно, покалывало откуда-то изнутри… Ведь с ней я поступил куда хуже, чем…»
Осень легла на Киллгардские холмы — самое чудесное время года на Дарковере. Но не сейчас… Повсюду проплешины разрушенных деревень, сожженные леса, привкус пепла во рту.
В любом случае, как бы Барду ни было трудно, он должен возродить Астуриас. Войны прокатывались по родной земле, и тамошний пейзаж ничем не отличался от здешнего. Те же щемящие сердце нелепости — одевшееся в багрянец ореховое дерево, а за ним — пепелище; сады, где по утрам посверкивал иней, — и полное безлюдье. Разбитые дороги, порушенные мельницы, угрюмые, одетые в рванье, обозлившиеся до крайней степени крестьяне. Зачем все это? Хотя бы один год выдался, когда можно было бы спокойно засеять пашню и убрать урожай. Он слыхал, что кое-где крестьяне начали сеять по полянам в глухих чащобах, переходили на подсечное земледелие, как много веков назад. Урожаи хилые — ни налогов не собрать, ни семью прокормить. Дети мерли как мухи, сколько ни рожай. Впереди большая война с Хастурами — зачем она? Что толку разгромить их в сражении, выиграть кампанию, если земля не накормит ни победителей, ни побежденных. А еще надо восстанавливать Башню в Хали, и на это нужны денежки. Восстанавливать придется — куда деться, иначе совсем одичаем. Кому-то надо лечить людей…
Между тем Варзил, Мирелла и Мелора мысленно беседовали о том, как восстановить Хали. С Башни разговор перекинулся на сожженные клингфайром деревни и залитые разжижающим кости туманом холмы Венза. Вспомнили о детях, мрущих от белокровия, голода, заразных болезней…
Какая же это война? Это безумие, кошмар!.. Стоило только сопоставить цели и результаты с ценой победы, и волосы начинали шевелиться на голове. Дома надо уволить с военной службы всех лерони, разорвать контракты; если отец откажется присоединиться к договору, пусть ищет себе другого главнокомандующего. Он, Бард, заработает себе на хлеб и в наемниках. Дело привычное…
Мелькнула мысль — если уж отцу так хочется ради завоевания Ста царств обратить весь мир в пустыню, пусть наймет Пола. Тот вполне сгодится для этой цели.
«Пол… Он такой же безжалостный, каким я был раньше. Ему это сподручно, ларан на него не действует. На ужасы насмотрелся вдоволь — и ничего. Только закалил душу. Вот пусть и громит, сжигает все вокруг».
Он почувствовал, что способен убить Пола. Уже не за то, что тот сам по себе представлял угрозу его власти, его положению при королевском дворе. Теперь Бард ненавидел его как человека, которым в сущности совсем недавно был он сам. Теперь знал, как тот опасен, как разрушительна жажда власти — мания, обуявшая его; как смертельно опасна сила в руках безжалостного, жестокого человека. Знал, что Мелисендра будет горевать, и был готов приложить все старание, чтобы убедить Пола отказаться от подобных греховных замыслов. Но у его двойника не было того испытания, через которое прошел он, Бард. Тот все еще горит желанием исполнить «великий замысел», ради него готов пожертвовать чем угодно, даже Мелисендрой.
Однако возможно ли вмешиваться в чужую жизнь, навязывать свою точку зрения? Но они с отцом уже впутались в эту историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Пол усмехнулся. Все было правильно, он не имел возможности отказаться. Даже не в политической ситуации дело. Если он желает прекратить бомбардировки, то должен немедленно короноваться. В том-то и был расчет неприятеля. Пол словно прозрел. Соседние правители смертельно боялись Киллгардского Волка. Единственный шанс покончить с ним — диверсия, подобная только что случившейся. Стоит проявить нерешительность, упустить время — враги решат, что он погиб, в Астуриасе сумятица, и нападения продолжатся. Если же будет во всеуслышание заявлено, что на трон взошел Бард ди Астуриен, они сразу подожмут хвост. Уверен, тотчас вышлют посла с просьбой о мире. Этот расчет был ясен как дважды два… Но, черт побери, где же этот проклятый Бард? Никто не знает, где он, куда помчался? Он всегда говорил, что не желает быть королем. Но как бы он повел себя в этой ситуации? Ладно, его сейчас коронуют под именем Барда ди Астуриен. Что в таком случае делать с настоящим Бардом?
Это была бездна, он стоял на краю ее. Легко сказать: будь что будет… Если бы это касалось его одного. А Мелисендра, а Эрленд? Пристукнуть Барда или сыграть в наивную порядочность. В доброту. Зачем? Тем более когда на кону его голова. Еще не срубленная… Но за этим дело не станет.
— Я так понимаю, у меня нет выбора? — спросил он.
— Нет, ваи дом. Сами понимаете, никто, кроме вас. — Кендрил замялся. — Есть одна загвоздка. Вы были обручены с дочерью короля Одрина, однако прямой наследник Одрина непопулярен в народе. Крайне непопулярен… Особенно с тех пор, как королева Ариэль сбежала из страны. Вы должны назначить наследника, и, поскольку братьев у вас нет — я имею в виду живых, — следует узаконить вашего сына. Все знают, кто его мать, так что вам придется жениться на домне Мелисендре Макаран. Я, конечно, хотел сказать, на леди Мелисендре, ваи дом. Армия поддержит вас.
Спустя несколько часов при тусклом свете масляных ламп в другой часовне Пол Харел, осужденный на пребывание в камере забвения, короновался и тут же вступил в брак ди катенас с Мелисендрой Макаран, лерони. Когда по праву старейшего мастер Гарет соединил их руки, надел медные браслеты и объявил: «Теперь навечно вы едины», — в голове мелькнули две мысли.
Одна касалась Эрленда — ему пора было в постель.
Другая — хотелось посмотреть на лицо Барда, когда тот узнает, что двойник устроился на его троне… и подарил ему королеву! Черт побери, да где же он?
8
Отъезд задержался более чем на сутки — Варзил оказался заваленным грудой дел, к тому же он долго подбирал человека, который мог бы заменить его, так что в путь они отправились утром следующего дня. Мелора, как обычно, ехала на ослике и, заметив взгляд Барда, со смехом призналась, что до сих пор сидит в седле как куль с мукой. Бард пожал плечами. Мелисендра прекрасно смотрелась на лошади, однако его интересовало только ее тело; сама по себе она вызывала раздражение. Это тоже было удивительно. Мир открывался ему какими-то новыми неожиданными гранями. Прежде он смотрел на окрестности только с точки зрения тактики — годится ли тот лесок для засады? Теперь он неожиданно поймал себя на мысли, что удивился тому, над чем прежде смеялся.
«Возможно, Мелисендра могла бы полюбить меня. Но так невыносимо было ощущать ее взгляд, тем более прислушиваться к советам или интересоваться ее мнением. Я хотел навсегда забыть о том, как поступил с ней. Все из-за этого. Видно, покалывало откуда-то изнутри… Ведь с ней я поступил куда хуже, чем…»
Осень легла на Киллгардские холмы — самое чудесное время года на Дарковере. Но не сейчас… Повсюду проплешины разрушенных деревень, сожженные леса, привкус пепла во рту.
В любом случае, как бы Барду ни было трудно, он должен возродить Астуриас. Войны прокатывались по родной земле, и тамошний пейзаж ничем не отличался от здешнего. Те же щемящие сердце нелепости — одевшееся в багрянец ореховое дерево, а за ним — пепелище; сады, где по утрам посверкивал иней, — и полное безлюдье. Разбитые дороги, порушенные мельницы, угрюмые, одетые в рванье, обозлившиеся до крайней степени крестьяне. Зачем все это? Хотя бы один год выдался, когда можно было бы спокойно засеять пашню и убрать урожай. Он слыхал, что кое-где крестьяне начали сеять по полянам в глухих чащобах, переходили на подсечное земледелие, как много веков назад. Урожаи хилые — ни налогов не собрать, ни семью прокормить. Дети мерли как мухи, сколько ни рожай. Впереди большая война с Хастурами — зачем она? Что толку разгромить их в сражении, выиграть кампанию, если земля не накормит ни победителей, ни побежденных. А еще надо восстанавливать Башню в Хали, и на это нужны денежки. Восстанавливать придется — куда деться, иначе совсем одичаем. Кому-то надо лечить людей…
Между тем Варзил, Мирелла и Мелора мысленно беседовали о том, как восстановить Хали. С Башни разговор перекинулся на сожженные клингфайром деревни и залитые разжижающим кости туманом холмы Венза. Вспомнили о детях, мрущих от белокровия, голода, заразных болезней…
Какая же это война? Это безумие, кошмар!.. Стоило только сопоставить цели и результаты с ценой победы, и волосы начинали шевелиться на голове. Дома надо уволить с военной службы всех лерони, разорвать контракты; если отец откажется присоединиться к договору, пусть ищет себе другого главнокомандующего. Он, Бард, заработает себе на хлеб и в наемниках. Дело привычное…
Мелькнула мысль — если уж отцу так хочется ради завоевания Ста царств обратить весь мир в пустыню, пусть наймет Пола. Тот вполне сгодится для этой цели.
«Пол… Он такой же безжалостный, каким я был раньше. Ему это сподручно, ларан на него не действует. На ужасы насмотрелся вдоволь — и ничего. Только закалил душу. Вот пусть и громит, сжигает все вокруг».
Он почувствовал, что способен убить Пола. Уже не за то, что тот сам по себе представлял угрозу его власти, его положению при королевском дворе. Теперь Бард ненавидел его как человека, которым в сущности совсем недавно был он сам. Теперь знал, как тот опасен, как разрушительна жажда власти — мания, обуявшая его; как смертельно опасна сила в руках безжалостного, жестокого человека. Знал, что Мелисендра будет горевать, и был готов приложить все старание, чтобы убедить Пола отказаться от подобных греховных замыслов. Но у его двойника не было того испытания, через которое прошел он, Бард. Тот все еще горит желанием исполнить «великий замысел», ради него готов пожертвовать чем угодно, даже Мелисендрой.
Однако возможно ли вмешиваться в чужую жизнь, навязывать свою точку зрения? Но они с отцом уже впутались в эту историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134