Ни Фила, ни кого-либо из человеческих существ на экране не было. Ким рванул с рычага трубку общей связи, но тут же вернул ее на место — вовсе не стоило делать свидетелями их с Филом разговора весь окрестный Космос.
— Он, наверное, уже в боте, — подсказал ему Кэн. — Устраивает свой груз. Да вот — смотрите — пятый бот расконсервирован!
— Бога ради, помогите мне соединиться с ним! — торопливо попросил Ким. — Я не в ладах со здешними кнопками.
— Проще простого, — пожал плечами Кукан. — Вот так и так... Эй, Фил, ты, я вижу, уже готов к отправке?
— Готов, — отозвался с экрана старпом. — Держитесь! Если мой номер пройдет без помех, то к вам перебросят десант и мы зажмем этих сволочей не хуже, чем в тисках...
Этот вариант действий был обговорен засевшей в рубке компанией сразу, как только стало ясно, что на борту «Цунами» уже разыгрывается второй акт драмы с заложниками. Они могли наблюдать его, точнее, слушать все происходящее по основному каналу корабельного радио, начиная с того момента, когда там, в пятом резервном отсеке крейсера, Ли Чорриа объявил запыхавшемуся и порядком помятому народу с «Саратоги», что все они — заложники, а пятеро зомби, успевшие во всеобщей суматохе занять стратегическое положение у всех проходов и по углам отсека, подтвердили его слова, лихо расстреляв из своих бластеров камеры внутреннего наблюдения и замки половины гермодверей. Трюк с выряженными в погребальные наряды зомби удался террористам на славу. Как-никак мало кто из членов экипажа знал в лицо всех пассажиров. И уж точно никто из пассажиров, кроме Кэна Кукана, не знал наперечет членов экипажа «Саратоги». Так что первые закономерно считали одетых в штатское незнакомцев за не попадавшихся до сих пор им на глаза «яйцеголовых», летящих на Чур, а вторые — благодаря официальности нарядов незнакомцев — числили их кем-то вроде не замеченных ранее стюардов.
Но все это до тех пор, пока в дело не пошли бластеры.
Теперь по основному каналу шел напряженный и очень сумбурный обмен репликами: обе стороны (и террористы, и экипаж «Цунами») пытались начать сколько-нибудь толковые переговоры между собой.
— Послушай, — снова окликнул старпома Кэн, — тут господин сыщик волнуется за того типа, который валялся у вас в санчасти. Гильде его звали. Клаус Гильде. Ты не видел его в медблоке или где еще?
Звонарев изобразил на лице крайнюю степень недоумения:
— Да нет, ребята, ищите своего Клауса где-нибудь в другом месте. Он, скорее всего, там вместе с остальными. А в санчасти, конечно, бардак еще тот. Словно мартышки похозяйничали. Оно и понятно — спешка... Вы хоть рубку в порядок приведите, а то... собачки там намусорили немного, когда с этим... с упырем, одним словом, разбирались..
— Ну, кровищу-то мы тут подмыли, а вот «мусор», положим, ты сам забрал с собой, — возразил ему Кэн. — Ты, я вижу, хочешь, чтобы его там из кусочков собрали и откачали?
— Дурак вы, Лесли, — отмахнулся от него Фил (ему Кэн так и не успел представиться под своим истинным именем). — Это же остатки биоробота. Есть инструкция. Секретная. Их во что бы то ни стало надо сохранять.
Ким не слушал дальнейших пререканий отставшего от жизни Кукана и находящегося в курсе дела старпома. Сосредоточенно уставясь на совещающихся мальчишек, он думал о своем. Он пытался представить себе, что мог предпринять сейчас — вот в таких непредвиденных обстоятельствах — претерпевающий свое странное превращение обладатель тайны Генетического Послания Клаус Гильде. И о том, были ли эти обстоятельства для него действительно непредвиденными. Что-то мешало ему сосредоточиться, принять решение, так необходимое в этом непростом раскладе карт Судьбы. Нет, не тревожный взгляд Анны, перебегавший с него на препорученного ее охране Клини. Не хищный прицел сузившихся зрачков обоих Псов, нацеленный на повязанного по рукам и ногам похоронного агента... Нет.
Корпус «Саратоги» едва заметно дрогнул, выбросив из себя серебристый шарик малого бота, тут же направившегося к громаде «Цунами». Пальцы Кима отбили по светлому пластику пульта неровную мелодию — ту, что раз за разом возвращалась в его сознание, отвлекала, мешала сосредоточиться. «Тему запретного знания».
* * *
— Не тяните, — поторопил Манцев Горского. — Вижу, что у вас с «тедди» проблемы. Их и не могло не быть — проблем этих. Давайте все как есть. Не мнитесь, словно гимназистка.
Конечно, они были — эти проблемы с «тедди». Коварство террористов, затесавшихся в толпу эвакуированных с «Саратоги», уязвило первого капитана прямо в сердце. Трудно сказать, какое именно из двух или трех сердец, которыми щедрая на выдумки мать-природа наделила половозрелых представителей этой затейливой расы, но что в сердце — это точно. Только теперь он оценил всю глубину и изощренность подлой хитрости и самого рода человеческого, и сотворенной неведомыми силами по его образу и подобию Нелюди. В первый момент после объявления ультиматума террористов хоо Тоох счел ситуацию безвыходной и всерьез задумался над тем, чем можно в условиях космического полета достойно заменить Прыжок с Вершины. Горский мог записать себе в реестр особых заслуг то, что отвратить первого капитана от подобных мыслей ему таки удалось. Но это был предел достижимого в данной ситуации. Собственно, чрезвычайный комиссар и не питал ни малейших иллюзий относительно возможности переубедить закосневшего в своем природном гуманизме корри и разом изменить генетически закрепленную и тысячелетиями культивируемую систему ценностей. Такие вещи с ходу не получаются. Тем более не получаются они в таких вот авральных условиях, когда и сам-то не знаешь и не можешь знать решения той моральной дилеммы, которую ставит перед тобой щедрая на такие штучки Судьба и всегда не упускающее случая предать тебя Высшее Руководство.
Поэтому Горский даже не попытался предпринимать хоть какие-то усилия в этом направлении. Своей целью он поставил нечто другое: он постарался внушить хоо Тооху твердую уверенность в том, что столь бурно разыгрывающаяся на «Цунами» драма есть сугубо внутреннее дело людей — Homo sapiens и, таким образом, никто из корри не несет ни малейшей ответственности за страдания и гибель (если уж таковые будут иметь место) людей «Саратоги» и бойцов, которых придется бросить на их освобождение. Это имело некоторый успех. Но успех далеко не полный. Специалистом по отношениям с корри Сергей Дмитриевич считался отнюдь не номинально — он совмещал активную деятельность в этой области (довольно неплохая «крыша» для постоянного резидента Политического Управления) с основной своей работой уже не первый десяток лет. И совмещал довольно успешно: и статьи, и диссертации, и главы в монографии писал он сам, не пользуясь услугами авторов-«невидимок».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Он, наверное, уже в боте, — подсказал ему Кэн. — Устраивает свой груз. Да вот — смотрите — пятый бот расконсервирован!
— Бога ради, помогите мне соединиться с ним! — торопливо попросил Ким. — Я не в ладах со здешними кнопками.
— Проще простого, — пожал плечами Кукан. — Вот так и так... Эй, Фил, ты, я вижу, уже готов к отправке?
— Готов, — отозвался с экрана старпом. — Держитесь! Если мой номер пройдет без помех, то к вам перебросят десант и мы зажмем этих сволочей не хуже, чем в тисках...
Этот вариант действий был обговорен засевшей в рубке компанией сразу, как только стало ясно, что на борту «Цунами» уже разыгрывается второй акт драмы с заложниками. Они могли наблюдать его, точнее, слушать все происходящее по основному каналу корабельного радио, начиная с того момента, когда там, в пятом резервном отсеке крейсера, Ли Чорриа объявил запыхавшемуся и порядком помятому народу с «Саратоги», что все они — заложники, а пятеро зомби, успевшие во всеобщей суматохе занять стратегическое положение у всех проходов и по углам отсека, подтвердили его слова, лихо расстреляв из своих бластеров камеры внутреннего наблюдения и замки половины гермодверей. Трюк с выряженными в погребальные наряды зомби удался террористам на славу. Как-никак мало кто из членов экипажа знал в лицо всех пассажиров. И уж точно никто из пассажиров, кроме Кэна Кукана, не знал наперечет членов экипажа «Саратоги». Так что первые закономерно считали одетых в штатское незнакомцев за не попадавшихся до сих пор им на глаза «яйцеголовых», летящих на Чур, а вторые — благодаря официальности нарядов незнакомцев — числили их кем-то вроде не замеченных ранее стюардов.
Но все это до тех пор, пока в дело не пошли бластеры.
Теперь по основному каналу шел напряженный и очень сумбурный обмен репликами: обе стороны (и террористы, и экипаж «Цунами») пытались начать сколько-нибудь толковые переговоры между собой.
— Послушай, — снова окликнул старпома Кэн, — тут господин сыщик волнуется за того типа, который валялся у вас в санчасти. Гильде его звали. Клаус Гильде. Ты не видел его в медблоке или где еще?
Звонарев изобразил на лице крайнюю степень недоумения:
— Да нет, ребята, ищите своего Клауса где-нибудь в другом месте. Он, скорее всего, там вместе с остальными. А в санчасти, конечно, бардак еще тот. Словно мартышки похозяйничали. Оно и понятно — спешка... Вы хоть рубку в порядок приведите, а то... собачки там намусорили немного, когда с этим... с упырем, одним словом, разбирались..
— Ну, кровищу-то мы тут подмыли, а вот «мусор», положим, ты сам забрал с собой, — возразил ему Кэн. — Ты, я вижу, хочешь, чтобы его там из кусочков собрали и откачали?
— Дурак вы, Лесли, — отмахнулся от него Фил (ему Кэн так и не успел представиться под своим истинным именем). — Это же остатки биоробота. Есть инструкция. Секретная. Их во что бы то ни стало надо сохранять.
Ким не слушал дальнейших пререканий отставшего от жизни Кукана и находящегося в курсе дела старпома. Сосредоточенно уставясь на совещающихся мальчишек, он думал о своем. Он пытался представить себе, что мог предпринять сейчас — вот в таких непредвиденных обстоятельствах — претерпевающий свое странное превращение обладатель тайны Генетического Послания Клаус Гильде. И о том, были ли эти обстоятельства для него действительно непредвиденными. Что-то мешало ему сосредоточиться, принять решение, так необходимое в этом непростом раскладе карт Судьбы. Нет, не тревожный взгляд Анны, перебегавший с него на препорученного ее охране Клини. Не хищный прицел сузившихся зрачков обоих Псов, нацеленный на повязанного по рукам и ногам похоронного агента... Нет.
Корпус «Саратоги» едва заметно дрогнул, выбросив из себя серебристый шарик малого бота, тут же направившегося к громаде «Цунами». Пальцы Кима отбили по светлому пластику пульта неровную мелодию — ту, что раз за разом возвращалась в его сознание, отвлекала, мешала сосредоточиться. «Тему запретного знания».
* * *
— Не тяните, — поторопил Манцев Горского. — Вижу, что у вас с «тедди» проблемы. Их и не могло не быть — проблем этих. Давайте все как есть. Не мнитесь, словно гимназистка.
Конечно, они были — эти проблемы с «тедди». Коварство террористов, затесавшихся в толпу эвакуированных с «Саратоги», уязвило первого капитана прямо в сердце. Трудно сказать, какое именно из двух или трех сердец, которыми щедрая на выдумки мать-природа наделила половозрелых представителей этой затейливой расы, но что в сердце — это точно. Только теперь он оценил всю глубину и изощренность подлой хитрости и самого рода человеческого, и сотворенной неведомыми силами по его образу и подобию Нелюди. В первый момент после объявления ультиматума террористов хоо Тоох счел ситуацию безвыходной и всерьез задумался над тем, чем можно в условиях космического полета достойно заменить Прыжок с Вершины. Горский мог записать себе в реестр особых заслуг то, что отвратить первого капитана от подобных мыслей ему таки удалось. Но это был предел достижимого в данной ситуации. Собственно, чрезвычайный комиссар и не питал ни малейших иллюзий относительно возможности переубедить закосневшего в своем природном гуманизме корри и разом изменить генетически закрепленную и тысячелетиями культивируемую систему ценностей. Такие вещи с ходу не получаются. Тем более не получаются они в таких вот авральных условиях, когда и сам-то не знаешь и не можешь знать решения той моральной дилеммы, которую ставит перед тобой щедрая на такие штучки Судьба и всегда не упускающее случая предать тебя Высшее Руководство.
Поэтому Горский даже не попытался предпринимать хоть какие-то усилия в этом направлении. Своей целью он поставил нечто другое: он постарался внушить хоо Тооху твердую уверенность в том, что столь бурно разыгрывающаяся на «Цунами» драма есть сугубо внутреннее дело людей — Homo sapiens и, таким образом, никто из корри не несет ни малейшей ответственности за страдания и гибель (если уж таковые будут иметь место) людей «Саратоги» и бойцов, которых придется бросить на их освобождение. Это имело некоторый успех. Но успех далеко не полный. Специалистом по отношениям с корри Сергей Дмитриевич считался отнюдь не номинально — он совмещал активную деятельность в этой области (довольно неплохая «крыша» для постоянного резидента Политического Управления) с основной своей работой уже не первый десяток лет. И совмещал довольно успешно: и статьи, и диссертации, и главы в монографии писал он сам, не пользуясь услугами авторов-«невидимок».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109