Нам просто не дали бы высадиться. А феномен — он и есть феномен: раз в сто лет случился — сто следующих опять тихо. Отсутствие следящих спутников объясняется тем, что раз феномены эти «псевдо», они, выходит, абсолютно бессмысленные, всех уже достали и ни кому не нужны.
— Ну хорошо, — сказал Трайнис. — Во всяком случае, это действительно интересно.
— Все время тебя приходиться уламывать! — возмутился Вадковский.
— Не меня, — возразил Трайнис спокойно. — Без меня знаете где бы мы все уже были?
Вадковский включил задний обзор и дал увеличение на корабль.
— Ну? — Он взглянул на Трайниса. — Впрочем, давай я сам. Глайдер, связь с кораблем. На корабле! Приготовиться к запуску зонда. Высота двести метров, по меридиану — пошел!
Удлиненный черный трехметровый кристалл выплыл из вершины корабля, всплыл в воздухе на несколько метров, прицеливаясь, и вдруг исчез. Лишь через секунду Вадковский осознал, что заметил рванувшееся по восходящей темное тело. Он посмотрел сквозь колпак кабины — небо было чистым.
— Отлично, поехали, — сказал Роман.
Глайдер заскользил над монотонно зелеными зарослями. Вадковский некоторое время смотрел в одну точку за борт, и ему начало казаться, что под ними беззвучно проносятся зеленые волны океана. Заросли оживлялись огромными пятнами невероятно интенсивных по яркости цветов — желтых, красных, голубых, фиолетовых, — словно кто-то громадный, от чьих подошв зацветает земля, прошагал по планете. Цветные пятна располагались на вершинах совсем полысевших холмов, пробивших монолитное тело чащи, либо на дне колодцепо-добных полян, которые внезапно открывались на миг, когда глайдер проносился над ними. Впрочем, не реже цветных мелькали и невзрачные пятна — тускло-серые, блестящие антрацитом воронова крыла, мягко темнеющие бурой шерстью. Словно что-то там росло или кучковалось по видовому признаку.
— Красиво, — сказал Трайнис, и плавно поднял машину.
— Смотрите, смотрите! — закричал Вадковский, тыча пальцем в колпак. — Скалы. Давайте свернем.
— Как ты все замечаешь, — удивился Трайнис, повернув голову в указанную сторону и заложил вираж. — Где?
— Да вон. — Роман обернулся. — Проскочил.
Глайдер на полном ходу развернулся и стал. Зануление инерции сотрясло и крутануло внешний мир. Удивительно, как он не развалился. На борту же было спокойно и тихо, как в комнате.
Это была узкая лощина, зажатая чащей. Дном ее была крутая каменная осыпь с торчащими редкими клыко-образными голыми скалами. Поднимаясь к стене леса, осыпь постепенно терялась в прораставшей меж камней зелени.
Вытянув шеи, экипаж разглядывал лавину. Глайдер приближался к ней на бреющем.
— Ну, а здесь что у нас? — Трайнис вспомнил о зонде.
Из-за большой скорости картинка, идущая с зонда, была дискретной — трехсекундные фрагменты в замедленном темпе.
— А пробы ты берешь? — спохватился Вадковский.
— Беру, — сказал Трайнис.
— Интересные здесь цветочки.
Роман вдруг вспомнил, что забыл разглядеть цветы вблизи, пока они пережидали получасовую готовность.
— Давайте слетаем к радужному холму.
— Куда? — спросил Трайнис.
— Там, — Вадковский вытянул палец. — Далеко от него прошли, но я заметил. Словно попугаями усеянный.
— Погоди с попугаями. Ты лучше посмотри на это, — Трайнис кивнул на сканер.
На огромном участке в виде широкой полосы стволы деревьев, сверху невидимые за общей слившейся кроной, располагались в строгом порядке, как узлы атомной решетки. И полоса эта тянулась от горизонта до горизонта. Это было невероятно. По бокам полосы, если верить сканеру, с лесной чащей все было в порядке — хаос и естественность. Поражали масштаб и бессмысленность.
— Феномен, — спокойно произнес Лядов.
Вадковский прикинул возможные причины данного явления и вдруг машинально сказал:
— Стоп.
Трайнис тотчас же остановил вездеход, словно ждал. Они замерли в двухстах метрах над осыпью.
— Ну, если Роман говорит «стоп», значит, действительно приехали.
— Кончай язвить, — сказал Вадковский. — Это уже не шуточки.
Трайнис обернулся к нему с переднего сидения.
— А я что говорил? — медленно, чтобы дошло до самого тугодумного, спросил он. — Чем вам не понравился Экзилис?
— Не паникуй, командир, — Вадковский вновь приник к стеклу. — Я просто хочу рассмотреть.
— Ну-ну, — недовольно сказал Трайнис, отвернулся и стал рассматривать горизонт.
Лядов смотрел вниз. Отсюда лес напоминал задремавшие, залитые солнечным светом сонные джунгли. Лес как лес. Впрочем...
— Вы заметили, что птиц нет? — спросил Лядов. — Кажется, и мошкары нет никакой. Это не кажется странным?
— Может, поэтому и нет птиц? — почти серьезно предположил Вадковский.
— Давайте просто повисим, осмотримся, — предложил Лядов.
Они сидели в абсолютной тишине. Вадковский из-за спинки кресла видел руки Трайниса, неподвижно лежащие на штурвале. Гинтас не шевелился, казалось — задремал. Но Роман знал, что сейчас именно Гинтас наиболее ясно представляет картину их положения. Впрочем, он вполне мог задремать. Подумаешь, деревья! Наверное, какой-нибудь неизвестный на Земле закон биосферы. В остальном-то все спокойно.
Лядов разглядывал окружающий пейзаж, вертя головой, словно пытался что-то услышать.
Они провисели четверть часа. К удивлению, Трайнис не торопил.
Внизу ничего не происходило. Синий купол неба был чист и пуст. Все трое молчали.
Вадковским овладело странное состояние неопределенности, как у человека, попавшего в страшно суетное — все вокруг кричат, носятся без видимого смысла — и совершенно незнакомое место, где срочно надо что-то делать, но при всем желании никак не можешь сообразить в какую сторону бежать и что делать. И надо ли вообще что-то делать? Но он не понимал, почему он испытывает это — ведь сейчас их окружала тишина.
— Гинтас, включи внешний звук, — попросил Вадковский.
Трайнис коснулся пульта и заметил:
— Было почти на максимуме.
Гинтас снова коснулся пульта, включив фильтры. В динамиках слабо зашуршало.
— Что это? — спросил Вадковский.
— Кажется, ветер, — сказал Трайнис. — Очень слабый. На такой высоте? Больше ничего. Странно. Не может вся фауна поголовно вести ночной образ жизни. Кто-то должен в этой чаще чирикать, мяукать, рычать.
— Покрякивать, — неуверенно подсказал Вадковский и сам не понял, шутка это или нет.
Трайнис не глядя ткнул пальцем в пульт. Рядом с верхним экраном, где мелькали картинки, транслируемые зондом, ожил второй экран.
— А это что? — спросил Вадковский.
— Проверка планеты, — проворчал Трайнис.
— Ну и как?
Трайнис не ответил и стал вполголоса общаться с машиной.
На экранах замелькали графики, диаграммы, запульсировали столбики цифр.
Ничего не понимая в специфике полного анализа, Вадковскому все же показалось, что Трайнис пытается найти структуры высшего порядка в биосфере Камеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Ну хорошо, — сказал Трайнис. — Во всяком случае, это действительно интересно.
— Все время тебя приходиться уламывать! — возмутился Вадковский.
— Не меня, — возразил Трайнис спокойно. — Без меня знаете где бы мы все уже были?
Вадковский включил задний обзор и дал увеличение на корабль.
— Ну? — Он взглянул на Трайниса. — Впрочем, давай я сам. Глайдер, связь с кораблем. На корабле! Приготовиться к запуску зонда. Высота двести метров, по меридиану — пошел!
Удлиненный черный трехметровый кристалл выплыл из вершины корабля, всплыл в воздухе на несколько метров, прицеливаясь, и вдруг исчез. Лишь через секунду Вадковский осознал, что заметил рванувшееся по восходящей темное тело. Он посмотрел сквозь колпак кабины — небо было чистым.
— Отлично, поехали, — сказал Роман.
Глайдер заскользил над монотонно зелеными зарослями. Вадковский некоторое время смотрел в одну точку за борт, и ему начало казаться, что под ними беззвучно проносятся зеленые волны океана. Заросли оживлялись огромными пятнами невероятно интенсивных по яркости цветов — желтых, красных, голубых, фиолетовых, — словно кто-то громадный, от чьих подошв зацветает земля, прошагал по планете. Цветные пятна располагались на вершинах совсем полысевших холмов, пробивших монолитное тело чащи, либо на дне колодцепо-добных полян, которые внезапно открывались на миг, когда глайдер проносился над ними. Впрочем, не реже цветных мелькали и невзрачные пятна — тускло-серые, блестящие антрацитом воронова крыла, мягко темнеющие бурой шерстью. Словно что-то там росло или кучковалось по видовому признаку.
— Красиво, — сказал Трайнис, и плавно поднял машину.
— Смотрите, смотрите! — закричал Вадковский, тыча пальцем в колпак. — Скалы. Давайте свернем.
— Как ты все замечаешь, — удивился Трайнис, повернув голову в указанную сторону и заложил вираж. — Где?
— Да вон. — Роман обернулся. — Проскочил.
Глайдер на полном ходу развернулся и стал. Зануление инерции сотрясло и крутануло внешний мир. Удивительно, как он не развалился. На борту же было спокойно и тихо, как в комнате.
Это была узкая лощина, зажатая чащей. Дном ее была крутая каменная осыпь с торчащими редкими клыко-образными голыми скалами. Поднимаясь к стене леса, осыпь постепенно терялась в прораставшей меж камней зелени.
Вытянув шеи, экипаж разглядывал лавину. Глайдер приближался к ней на бреющем.
— Ну, а здесь что у нас? — Трайнис вспомнил о зонде.
Из-за большой скорости картинка, идущая с зонда, была дискретной — трехсекундные фрагменты в замедленном темпе.
— А пробы ты берешь? — спохватился Вадковский.
— Беру, — сказал Трайнис.
— Интересные здесь цветочки.
Роман вдруг вспомнил, что забыл разглядеть цветы вблизи, пока они пережидали получасовую готовность.
— Давайте слетаем к радужному холму.
— Куда? — спросил Трайнис.
— Там, — Вадковский вытянул палец. — Далеко от него прошли, но я заметил. Словно попугаями усеянный.
— Погоди с попугаями. Ты лучше посмотри на это, — Трайнис кивнул на сканер.
На огромном участке в виде широкой полосы стволы деревьев, сверху невидимые за общей слившейся кроной, располагались в строгом порядке, как узлы атомной решетки. И полоса эта тянулась от горизонта до горизонта. Это было невероятно. По бокам полосы, если верить сканеру, с лесной чащей все было в порядке — хаос и естественность. Поражали масштаб и бессмысленность.
— Феномен, — спокойно произнес Лядов.
Вадковский прикинул возможные причины данного явления и вдруг машинально сказал:
— Стоп.
Трайнис тотчас же остановил вездеход, словно ждал. Они замерли в двухстах метрах над осыпью.
— Ну, если Роман говорит «стоп», значит, действительно приехали.
— Кончай язвить, — сказал Вадковский. — Это уже не шуточки.
Трайнис обернулся к нему с переднего сидения.
— А я что говорил? — медленно, чтобы дошло до самого тугодумного, спросил он. — Чем вам не понравился Экзилис?
— Не паникуй, командир, — Вадковский вновь приник к стеклу. — Я просто хочу рассмотреть.
— Ну-ну, — недовольно сказал Трайнис, отвернулся и стал рассматривать горизонт.
Лядов смотрел вниз. Отсюда лес напоминал задремавшие, залитые солнечным светом сонные джунгли. Лес как лес. Впрочем...
— Вы заметили, что птиц нет? — спросил Лядов. — Кажется, и мошкары нет никакой. Это не кажется странным?
— Может, поэтому и нет птиц? — почти серьезно предположил Вадковский.
— Давайте просто повисим, осмотримся, — предложил Лядов.
Они сидели в абсолютной тишине. Вадковский из-за спинки кресла видел руки Трайниса, неподвижно лежащие на штурвале. Гинтас не шевелился, казалось — задремал. Но Роман знал, что сейчас именно Гинтас наиболее ясно представляет картину их положения. Впрочем, он вполне мог задремать. Подумаешь, деревья! Наверное, какой-нибудь неизвестный на Земле закон биосферы. В остальном-то все спокойно.
Лядов разглядывал окружающий пейзаж, вертя головой, словно пытался что-то услышать.
Они провисели четверть часа. К удивлению, Трайнис не торопил.
Внизу ничего не происходило. Синий купол неба был чист и пуст. Все трое молчали.
Вадковским овладело странное состояние неопределенности, как у человека, попавшего в страшно суетное — все вокруг кричат, носятся без видимого смысла — и совершенно незнакомое место, где срочно надо что-то делать, но при всем желании никак не можешь сообразить в какую сторону бежать и что делать. И надо ли вообще что-то делать? Но он не понимал, почему он испытывает это — ведь сейчас их окружала тишина.
— Гинтас, включи внешний звук, — попросил Вадковский.
Трайнис коснулся пульта и заметил:
— Было почти на максимуме.
Гинтас снова коснулся пульта, включив фильтры. В динамиках слабо зашуршало.
— Что это? — спросил Вадковский.
— Кажется, ветер, — сказал Трайнис. — Очень слабый. На такой высоте? Больше ничего. Странно. Не может вся фауна поголовно вести ночной образ жизни. Кто-то должен в этой чаще чирикать, мяукать, рычать.
— Покрякивать, — неуверенно подсказал Вадковский и сам не понял, шутка это или нет.
Трайнис не глядя ткнул пальцем в пульт. Рядом с верхним экраном, где мелькали картинки, транслируемые зондом, ожил второй экран.
— А это что? — спросил Вадковский.
— Проверка планеты, — проворчал Трайнис.
— Ну и как?
Трайнис не ответил и стал вполголоса общаться с машиной.
На экранах замелькали графики, диаграммы, запульсировали столбики цифр.
Ничего не понимая в специфике полного анализа, Вадковскому все же показалось, что Трайнис пытается найти структуры высшего порядка в биосфере Камеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100