К Камее это никакого отношения не имеет... к человечеству тоже... У Лядова вдруг заболела голова. Во всяком случае это так далеко, что к тому времени человечество найдет выход из положения. Осторожно держа книгу двумя пальцами, он добрел до утилизатора и торопливо кинул беззащитную стопку истлевших листов в пасть небытия.
Это происшествие на целый день выбило Лядова из колеи. Спасло лишь чтение веселой детской повести, простой и ни на что не претендующей в свете его поисков. В повести очень молодой человек бесшабашно перемещался по времени, постоянно попадая то в сложные, то в нелепые ситуации. Лядов даже увлекся, с легким сердцем, как простой читатель.
Впервые за много дней включился видеофон. Вадковский и Трайнис с любопытством заглядывали с той стороны экрана.
— Тук-тук. Можно в гости?
Лядов медленно поднял голову от лежащей на коленях книги. Осмысленность вернулась в его глаза немного позже. Он кивнул:
— Конечно, заходите. Куда вы пропали?
— Мы не хотели тебе мешать.
— Вы не можете мне помешать. Я тут немножко заработался, самое время отдохнуть.
Лядов с видимым облегчением захлопнул книгу. Он заметно исхудал, под глазами легли тени. Но взгляд был очень наполненный, незнакомый, задумчивый.
Вадковский и Трайнис переглянулись.
— Слава, карантин кончился три недели назад.
— Вот как... У меня тут нет часов. — «Ты хотел видеть мои часы? — спросил Федор Петрович. На скатерть рядом с моим мобильником легла резная серебренная луковица с цепочкой. — Я придерживаюсь старых традиций».
— Мы сейчас придем.
— Вы еще на станции? — удивился Лядов.
— Конечно.
Отъехала дверь. Вадковский и Трайнис замерли на пороге.
— Что это?
— Книги.
— Почему в таком виде?
— Да вы проходите. Осторожно, тут трудное место есть. Идите вдоль книжного вала, держитесь за стеллаж. Эта «кучка» — сто тридцать пять книг. Забавная ситуация. В разное время на протяжении двух сотен лет авторы постоянно приходили к одной и той же идее, разрабатывали ее, разбирали по винтикам, мусолили в сериалах, но так и не довели до логического конца, хотя вывод, по-моему, был очевиден. Своего рода феномен. Так и кажется, что была некая интеллектуальная помеха, нечто, отводившее мысль. Тоже ведь тема, кстати. У меня уже есть списочек подобных находок. Займусь на досуге.
Лядов застыл, сцепив ладони перед грудью.
— Ну и завалы, — заозирался Вадковский. Прыгая с одного островка чистого пола на другой, он едва не столкнулся носом с металлической трубкой. Замер в миллиметре в последнюю секунду. — Стремянка здесь зачем?
— Иначе совсем не пройти, видите? — очнулся Лядов. — Тут у меня в разворотах на самых интересных страницах лежат пятнадцать романов разных авторов. Уникальный случай. Я убежден, что жизнь идей протекает независимо от человека. Эх, ды вы не читали... Долго объяснять. В общем, незнакомые между собой авторы рассмотрели с разных сторон некую идею. И это не повторы, заметьте. Словно сговорившись, каждый описал свою часть. Жаль, это не то, что мы ищем. Под этими пятнадцатью лежат еще двадцать шесть романов, но в них идея уже не так ясно выписана. По стремянке можно через все это перебраться на свободное место. А там уже будет легче.
— Это понятно, — сказал Вадковский. — Почему книги-то разбросаны?
— Потому что книги сами так легли.
— Ты хоть питаешься тут? — заботливо спросил Трайнис.
— Я-то? — Лядов задумался. — Думаю, да. Здесь нет часов. Только смена дня и ночи. И то не всегда. Погодите, а вы почему не на Земле? Тоже какое-нибудь задание?
— Нет, Слава, — терпеливо сказал Вадковский. — Мы просто остались. Вместе с тобой.
— Как продвигается работа? — спросил Трайнис.
— Работа... — Лядов присел на корточки перед стопкой книг и, глядя на стеллаж, произнес чужим голосом: — «Отныне твоя работа — думать, — сказал Морган. Черная железная дверь затворилась за ним на семнадцать лет».
— Ясно, — деловито сказал Вадковский. — Слава, я тут меню сбацал, много новых блюд сварганил. Где у тебя стол?
Взгляд Лядова ожил:
— Прикольно ты говоришь, Рома. Мне нравится.
— А то, — гордо выпятил подбородок Вадковский. — Не сандалием амброзию вкушаем.
— Стол занят.
— Тогда давай на полу, — решительно предложил Роман.
— Давай. Как раз одно место надо расчистить. За мной.
Несколько десятков романов вернулись в стеллаж, заняв две нижние полки.
— Очень красивая идея, — улыбаясь, пояснил Лядов, сидя на полу и ласково гладя корешки. — Тщательно выписанная, досконально разработанная, но абсолютно не подходящая к нашей ситуации. И к тому же — чистая литература. Обратная стрела времени тут не причем.
— Понятно, — почти сурово кивнул Вадковский. — Что рекомендуешь почитать?
— Хм, — озадачился Лядов. — Как вы вовремя. Пожалуй, я попрошу вас прочитать несколько книг. Мне нужно... — Он пощелкал пальцами. — «Ты будешь следить за чужими мыслями, — сказал мне человек с холодным взглядом, — ибо в этом мире нет ничего твоего». Есть несколько романов. Пока я их вспоминаю — что-то там вроде брезжит, мерещится. Но едва начинаю вчитываться — все исчезает. Я не понимаю почему, не могу ухватить ниточку. Может быть, у вас получится на свежий взгляд? Или вместе устроим мозговой штурм, как раньше. Впрочем, я ни в чем, ни в чем не уверен. Что-то надо со всем этим делать.
Лядов осмотрел окружающий книжный хаос как архитектор рассматривает невозделанный дикий ландшафт.
— Прочитаем, — успокоил его Вадковский. — Но сначала мы тебя накормим.
— Очень вкусно, — сказал Лядов и потянулся за добавкой.
— Я думаю, будет вкусно. — Вадковский не спеша вытирал пальцы салфеткой, с улыбкой наблюдая за Лядовым. — Небось, питался водой и сухарями, а, Слава? Ну, где твои романы?
Лядов долго вел друзей по книжным лабиринтам.
— Вот.
Они остановились над небольшой «логической кучей» — всего-то десяток книг. Тропинка, разбиваясь, обтекала стопку с двух сторон. Вадковский и Трайнис взяли по книге.
— Я мог бы отказаться от этих произведений, — сказал Лядов. — Полтора стеллажа вообще еще не прочитано. Но это будет в ущерб полноте картины, брешь. Не хотелось бы иметь ее в фундаменте. Вам где удобнее расположиться?
Трайнис не ответил. С трудом беззвучно артикулируя, он вчитывался в выцветшие строчки.
Вадковский заложил книгу пальцем, осмотрелся:
— А я бы здесь пожил, если тебе это не будет мешать.
— Какое там мешать, — обрадовался Лядов. — Брожу как волк в клетке, поговорить не с кем. Только тесно у меня.
— Ничего, — сказал Вадковский. — После Камеи я стал универсальным и очень жизнелюбивым.
— Ну, не знаю, — сказал Лядов. — Я только рубку и ангар не заставил книгами.
— Рубка и ангар не подходят. Они в данной ситуации анахронизм наоборот. — Вадковский начал пробираться к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Это происшествие на целый день выбило Лядова из колеи. Спасло лишь чтение веселой детской повести, простой и ни на что не претендующей в свете его поисков. В повести очень молодой человек бесшабашно перемещался по времени, постоянно попадая то в сложные, то в нелепые ситуации. Лядов даже увлекся, с легким сердцем, как простой читатель.
Впервые за много дней включился видеофон. Вадковский и Трайнис с любопытством заглядывали с той стороны экрана.
— Тук-тук. Можно в гости?
Лядов медленно поднял голову от лежащей на коленях книги. Осмысленность вернулась в его глаза немного позже. Он кивнул:
— Конечно, заходите. Куда вы пропали?
— Мы не хотели тебе мешать.
— Вы не можете мне помешать. Я тут немножко заработался, самое время отдохнуть.
Лядов с видимым облегчением захлопнул книгу. Он заметно исхудал, под глазами легли тени. Но взгляд был очень наполненный, незнакомый, задумчивый.
Вадковский и Трайнис переглянулись.
— Слава, карантин кончился три недели назад.
— Вот как... У меня тут нет часов. — «Ты хотел видеть мои часы? — спросил Федор Петрович. На скатерть рядом с моим мобильником легла резная серебренная луковица с цепочкой. — Я придерживаюсь старых традиций».
— Мы сейчас придем.
— Вы еще на станции? — удивился Лядов.
— Конечно.
Отъехала дверь. Вадковский и Трайнис замерли на пороге.
— Что это?
— Книги.
— Почему в таком виде?
— Да вы проходите. Осторожно, тут трудное место есть. Идите вдоль книжного вала, держитесь за стеллаж. Эта «кучка» — сто тридцать пять книг. Забавная ситуация. В разное время на протяжении двух сотен лет авторы постоянно приходили к одной и той же идее, разрабатывали ее, разбирали по винтикам, мусолили в сериалах, но так и не довели до логического конца, хотя вывод, по-моему, был очевиден. Своего рода феномен. Так и кажется, что была некая интеллектуальная помеха, нечто, отводившее мысль. Тоже ведь тема, кстати. У меня уже есть списочек подобных находок. Займусь на досуге.
Лядов застыл, сцепив ладони перед грудью.
— Ну и завалы, — заозирался Вадковский. Прыгая с одного островка чистого пола на другой, он едва не столкнулся носом с металлической трубкой. Замер в миллиметре в последнюю секунду. — Стремянка здесь зачем?
— Иначе совсем не пройти, видите? — очнулся Лядов. — Тут у меня в разворотах на самых интересных страницах лежат пятнадцать романов разных авторов. Уникальный случай. Я убежден, что жизнь идей протекает независимо от человека. Эх, ды вы не читали... Долго объяснять. В общем, незнакомые между собой авторы рассмотрели с разных сторон некую идею. И это не повторы, заметьте. Словно сговорившись, каждый описал свою часть. Жаль, это не то, что мы ищем. Под этими пятнадцатью лежат еще двадцать шесть романов, но в них идея уже не так ясно выписана. По стремянке можно через все это перебраться на свободное место. А там уже будет легче.
— Это понятно, — сказал Вадковский. — Почему книги-то разбросаны?
— Потому что книги сами так легли.
— Ты хоть питаешься тут? — заботливо спросил Трайнис.
— Я-то? — Лядов задумался. — Думаю, да. Здесь нет часов. Только смена дня и ночи. И то не всегда. Погодите, а вы почему не на Земле? Тоже какое-нибудь задание?
— Нет, Слава, — терпеливо сказал Вадковский. — Мы просто остались. Вместе с тобой.
— Как продвигается работа? — спросил Трайнис.
— Работа... — Лядов присел на корточки перед стопкой книг и, глядя на стеллаж, произнес чужим голосом: — «Отныне твоя работа — думать, — сказал Морган. Черная железная дверь затворилась за ним на семнадцать лет».
— Ясно, — деловито сказал Вадковский. — Слава, я тут меню сбацал, много новых блюд сварганил. Где у тебя стол?
Взгляд Лядова ожил:
— Прикольно ты говоришь, Рома. Мне нравится.
— А то, — гордо выпятил подбородок Вадковский. — Не сандалием амброзию вкушаем.
— Стол занят.
— Тогда давай на полу, — решительно предложил Роман.
— Давай. Как раз одно место надо расчистить. За мной.
Несколько десятков романов вернулись в стеллаж, заняв две нижние полки.
— Очень красивая идея, — улыбаясь, пояснил Лядов, сидя на полу и ласково гладя корешки. — Тщательно выписанная, досконально разработанная, но абсолютно не подходящая к нашей ситуации. И к тому же — чистая литература. Обратная стрела времени тут не причем.
— Понятно, — почти сурово кивнул Вадковский. — Что рекомендуешь почитать?
— Хм, — озадачился Лядов. — Как вы вовремя. Пожалуй, я попрошу вас прочитать несколько книг. Мне нужно... — Он пощелкал пальцами. — «Ты будешь следить за чужими мыслями, — сказал мне человек с холодным взглядом, — ибо в этом мире нет ничего твоего». Есть несколько романов. Пока я их вспоминаю — что-то там вроде брезжит, мерещится. Но едва начинаю вчитываться — все исчезает. Я не понимаю почему, не могу ухватить ниточку. Может быть, у вас получится на свежий взгляд? Или вместе устроим мозговой штурм, как раньше. Впрочем, я ни в чем, ни в чем не уверен. Что-то надо со всем этим делать.
Лядов осмотрел окружающий книжный хаос как архитектор рассматривает невозделанный дикий ландшафт.
— Прочитаем, — успокоил его Вадковский. — Но сначала мы тебя накормим.
— Очень вкусно, — сказал Лядов и потянулся за добавкой.
— Я думаю, будет вкусно. — Вадковский не спеша вытирал пальцы салфеткой, с улыбкой наблюдая за Лядовым. — Небось, питался водой и сухарями, а, Слава? Ну, где твои романы?
Лядов долго вел друзей по книжным лабиринтам.
— Вот.
Они остановились над небольшой «логической кучей» — всего-то десяток книг. Тропинка, разбиваясь, обтекала стопку с двух сторон. Вадковский и Трайнис взяли по книге.
— Я мог бы отказаться от этих произведений, — сказал Лядов. — Полтора стеллажа вообще еще не прочитано. Но это будет в ущерб полноте картины, брешь. Не хотелось бы иметь ее в фундаменте. Вам где удобнее расположиться?
Трайнис не ответил. С трудом беззвучно артикулируя, он вчитывался в выцветшие строчки.
Вадковский заложил книгу пальцем, осмотрелся:
— А я бы здесь пожил, если тебе это не будет мешать.
— Какое там мешать, — обрадовался Лядов. — Брожу как волк в клетке, поговорить не с кем. Только тесно у меня.
— Ничего, — сказал Вадковский. — После Камеи я стал универсальным и очень жизнелюбивым.
— Ну, не знаю, — сказал Лядов. — Я только рубку и ангар не заставил книгами.
— Рубка и ангар не подходят. Они в данной ситуации анахронизм наоборот. — Вадковский начал пробираться к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100