* * *
Голос Агнес Ферчайлд повысился почти до визга.
— Ты использовал меня, Скитер Джексон! Как… как ты посмел…
— Но, Агнес…
— Не трогай меня! Боже мой, подумать только, я дала тебе билет, деньги, я даже спала с тобой! Я тебя ненавижу! И все, что тебе было нужно, — это удрать и выиграть на Играх!
— Ну, Агнес…
— Я могла потерять работу! — На ее глазах блестели слезы, но это были слезы от злости. — А я-то, дура, не верила, что ты можешь поступить так со мной! — Не поднимая на него глаз, она зябко охватила себя руками.
— Послушай, детка, ну будь умницей! Ты мне ужасно нравишься. Но бизнес есть бизнес. Боже праведный, Агнес, ты водишь шарагу кровожадных извращенцев смотреть, как люди рубят друг друга на куски, ты таскаешь сюда половых гигантов, чтобы они могли вволю насиловать проституток в древних борделях, и это тебя ни капельки не смущает, но стоит человеку поставить несколько грошей…
— Убирайся с глаз моих! Будь проклят тот день, когда я обратила на тебя внимание, Скитер Джексон! Если бы я знала, чем это кончится, я бы… я бы заперла тебя здесь! Это было бы справедливо: бросить тебя в Риме со всеми теми, чьи деньги ты прикарманил!
Скитер сдался. Почему-то с женщинами у него всегда кончалось подобным образом, хотя он никак не мог взять в толк почему. Правда, так бурно, пожалуй, не реагировал еще никто. Ну, если не считать Марго. Она тоже высказала ему кое-чего, узнав, что он вовсе не разведчик времени. А ведь он ее даже не…
Нет, право же, искать в этом смысл безнадежно. Конечно, ему будет не хватать общества Агнес, особенно в постели, но вес кошельков с золотом на поясе более чем компенсирует ему ее реакцию. И ведь это сбор всего за один день. Доведись Есугэю узнать об этом, и он восхвалял бы Скитера на все стойбище.
Ох, ладно. Что сделано, то сделано, и хватит об этом. Пора обдумать что-нибудь новенькое, не требующее перехода через Врата Нижнего Времени. Разумеется, с его сегодняшним выигрышем он может и не спешить, планируя новую аферу. Он оставил Агнес сидеть в своем номере и присоединился к веселью в гостиной, слегка терзаясь угрызениями совести из опасения, что Агнес ревет в подушку.
Тьфу. Из-за одной маленькой ставки…
Можно подумать, он украл ее сердце или что-нибудь в этом роде. Ох уж эти женщины. Что ни сделай, вечно они недовольны. Ладно, как только он вернется на Восемьдесят Шестой, он отправится прямиком в «Нижнее Время» и напьется вусмерть. Блин, да он угостит всех за свой счет, а потом упьется с друзьями так, как положено тому, кто вырос в монгольских степях. После этой ее истерики он имеет право на небольшую разрядку.
Может, он даже найдет кого-нибудь, кто согласится утешить его после, в тиши его холостяцких апартаментов. Какую-нибудь славную туристочку с нежной кожей, готовую помочь ему справиться с чувством острого одиночества, от которого он так и не смог отделаться, входя в заполненный народом зал гостиницы «Путешествий во времени». Да, вот он, выход: женщины и вино. Древнее как мир лекарство, исцеляющее любые сердечные раны.
Скитер изобразил на лице свою лучшую улыбку, прикидывая, сколько карманов мог бы обчистить за то время, что осталось до открытия Римских Врат.
* * *
Вор проживал в гостинице, уютно разместившейся на Авентинском холме. Она ломилась от постояльцев. Люпус расплатился с мальчишками и подождал, пока они скроются из вида, потом шагнул в переполненное помещение. Кое-кто удивленно покосился на него, однако еда и вино, что ему подали, оказались лучше, чем он ожидал. Человек, которого он искал, сидел в дальнем углу, сияя торжеством, и беседовал о чем-то с девушкой-рабыней простецкого вида — та улыбалась ему, как улыбается женщина хорошо удовлетворившему ее мужчине. Люпус до поры придержал свою улыбку, когда они вышли продолжить разговор в более интимной обстановке. Последовав за ними, он услышал сквозь закрытую дверь шум спора, завершившегося тем, что вор пулей вылетел обратно в гостиную.
Ага, не все, значит, ладится у господина и его наложницы. Люпус усмехнулся, покончил с едой и вышел из гостиницы, чтобы дождаться темноты. Все, что ему оставалось теперь сделать, — это подождать, пока постояльцы разойдутся по постелям, и вор будет в его власти.
Конечно, он мог позвать городскую стражу, чтобы она схватила этого человека, но его репутация и так уже достаточно пострадала. До сих пор о его дурацкой потере знали только самые близкие друзья. Если об этом узнает еще и стража, его имя сделается посмешищем от Яникула и до лагеря преторианцев. Нет уж, этот счет он сведет лично. Вот только вечеринка в гостинице, к его досаде, затягивалась — постояльцы смеялись и распевали песни на каком-то незнакомом ему варварском языке. Это безобразие продолжалось до самой темноты.
Что эти болваны из колоний, никогда не ложатся спать?
Телеги и тяжело нагруженные фуры грохотали в темноте мимо гостиницы; свет из окон падал на усталые лица возниц и темные камни мостовой. Прошел еще час, потом другой, а конца веселью все не было видно. Накапливая раздражение, Люпус терпеливо ждал.
То, что произошло потом, удивило его сверх всякой меры. Все до единого дебоширы тесно сбитой толпой вывалились из гостиницы и направились куда-то по забитым подводами ночным улицам; дорогу им показывали рабы в ошейниках и с фонарями. Тот, кого искал Люпус, тоже был среди них, улыбаясь, как дрессированная обезьянка. Люпус скользил в темноте, положив руку на рукоять меча. Следуя за ними, он дошел до винной лавки на Аппиевой дороге. Судя по звездам, время было около полуночи, и все же почти четыре десятка людей ввалились в темную, тихую лавку. Одни горланили песни, другие шатались, у третьих был такой вид, словно их сейчас стошнит.
Люпусова жертва вошла туда, даже не оглянувшись. Из открытой в глубине помещения двери падал свет. Он освещал опустевшие прилавки, каменные скамьи и запечатанные амфоры с вином. За дверью находилась, судя по всему, небольшая кладовая, где торговец хранил свой товар. Люпус скользнул через улицу и осторожно вошел в лавку, когда кто-то прикрыл дверь. На мгновение он совершенно ослеп. Он чертыхнулся про себя, подождал, когда глаза свыкнутся с темнотой, подошел к задней двери и прислушался. Он не услышал ни звука.
И тут в костях его черепа зародилось странное жужжание. Это был не настоящий звук, но Люпус стиснул уши руками, пытаясь заглушить его. Что же это за винная лавка такая? Пот струился по лбу. Он не боялся, но…
Дверь кладовой неожиданно отворилась снова.
Люпус скрючился, прячась за прилавком.
Человек пятьдесят вышли из кладовой — но среди них ни одного из тех, кто заходил туда всего минуту назад! Последний вышедший прикрыл за собой дверь, оставив Люпуса сидеть в темноте. Качались фонари, незнакомцы хихикали и переговаривались шепотом на том же незнакомом языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115