Победитель сотни с лишком поединков, самый популярный гладиатор Рима — Волк Смерти — низко поклонился под хор тысяч глоток: «Люпус! Люпус! Люпус!»
Скитер покосился на своего тренера, стоявшего за его спиной с кнутом в одной руке и с раскаленным докрасна на конце железным прутом в другой — чтобы подгонять его в случае необходимости. Он громко засмеялся, изрядно того озадачив, и снова повернулся к нему спиной. Что-что, а в таком понукании он не нуждался. Взглянув на Люпуса, он увидел, что улыбающийся чемпион явно уверился уже в своей победе. Скитер знал, что ему положено трястись от страха. Однако сознание того, что где-то на трибунах стоит и смотрит на него Маркус, жгло его сильнее, чем горячее солнце монгольских пустынь, гоня прочь страх.
Император поднял руку и опустил ее. На мгновение рев толпы оглушил Скитера — и он тут же забыл об этом, уворачиваясь от двух мечей Люпуса. Он прищурился от их блеска, остро сожалея о том, что у него нет при себе солнцезащитных очков, кольчужного костюма из титановых звеньев и полуавтоматической винтовки МР-5 с полусотней запасных магазинов.
Все, что видел теперь Скитер, — это два сверкающих клинка Люпуса Мортиферуса и его ухмыляющееся лицо. Он отпрыгивал то в одну сторону, то в другую, делал ложные выпады трезубцем и отскакивал назад, стараясь сбить соперника с ритма, потом сделал первый, пробный бросок сетью. Люпус увернулся, но в самый последний момент. На этот раз рев зрителей достиг его сознания — он отпрянул назад, уворачиваясь от смертоносных клинков, и дернул сеть за веревку обратно к себе. Потом приноровился парировать выпады Люпуса трезубцем и позволил своей голове самой перебирать возможные идеи.
Каменная стена посередине Цирка не была сплошной. В ней имелись бреши, достаточно широкие, чтобы спрятаться в них или пронырнуть на другую сторону. Скитер так и поступил. Люпус, чья массивная туша не позволяла ему сделать этого, злобно выругался и побежал вокруг стены, чтобы встретить его с другой стороны. Скитер просто-напросто вернулся обратно тем же путем. Публика разразилась хохотом. Лицо Люпуса в то мгновение, когда Скитер успел бросить взгляд в его сторону, приобрело свекольную окраску; вены на его шее вздулись. Гладиатор побежал обратно.
«Ба, может быть, с ним случится удар и мне присудят победу по очкам?»
Нет, на такую удачу рассчитывать нечего. На этот раз Люпус тоже пробрался через проем, пыхтя и извергая проклятия, обдирая бока и живот о грубый камень. Скитеру пришлось вернуться на открытое пространство, где ему меньше всего хотелось находиться, но он все же избежал убийственного выпада, нацеленного ему в бок. Крики и ахи с трибун возвестили о том, что кто-то из гладиаторов повержен. Краем глаза Скитер увидел одного из ретиариев, лежащего на песке, с левой рукой, поднятой в мольбе о пощаде. Публика с ревом ощетинилась поднятыми вверх пальцами. Император повторил их жест, сделав поднятым вверх большим пальцем движение от живота к горлу.
Секутор, тяжело ранивший своего противника в ногу, поднял меч и пронзил ему грудь. Толпа одобрительно взвыла. Преследуемый по пятам Люпусом Скитер бросился к одной из колесниц, не обращая внимания на ругательства, которыми осыпали его и Люпус, и возница. Скитер уцепился за сбрую одного из коней и повис на ней, сберегая силы и дыхание, в то время как Люпус тщетно пытался догнать его. К лежавшему на песке мертвому гладиатору подбежал какой-то тип, размозжил ему череп тяжелым молотом и отволок его тело с арены.
«О’кей. Значит, поднятый палец означает, что тебе хана, и, если парень, с которым ты бьешься, не доведет дела до конца, тебя все равно прикончат. Что ж, малыш, будем знать».
Он отцепился от сбруи запряженной в колесницу лошади и бросился между двумя бившимися всадниками, проскользнув под брюхом одной из лошадей. От неожиданности бедная скотина заржала и отпрянула назад, загородив дорогу Люпусу. Толпа взорвалась одобрительными криками и смехом. Глаза Скитеру заливал пот, смешанный с пылью из-под колес и копыт. «Ничего, песчаные бури в Гоби тоже будут», — решил Скитер. Он порадовался тому, что Есугэй Доблестный чуть не силком гонял его на эти ежегодные охоты.
«Если я смог убить из лука снежного барса, этого ублюдка я уж как-нибудь достану.
Может, и достану…
Если только держать ухо востро».
Дождавшись, когда Люпус приблизится, Скитер бросился на землю, перекатился под клинками и вскочил, держа наготове пригоршню песка и сеть, которые и швырнул в извергавшего проклятия противника. Люпус зарычал, пытаясь протереть глаза руками и высвободить запутавшуюся в сети ногу. Скитер дернул — довольно сильно. Люпус грянулся оземь — еще сильнее. Зрители повскакивали на ноги, кровожадно визжа. Люпус рубанул мечом и сумел высвободиться, прежде чем Скитер со своим смертоносным трезубцем успел приблизиться к нему.
«Черт возьми, не хочу же я убивать этого проклятого кретина, но что же мне еще прикажете делать? Пригласить его на вальс?» На всякий случай Скитер отодвинулся чуть дальше от Люпуса, все еще пытавшегося вы моргать песок из глаз, и размотал с пояса аркан. Он собрал его в петлю и качнул взад-вперед. Что-что, а пользоваться лассо он умел. Скитер ухмыльнулся недоброй, плотоядной улыбкой. Обе недели утомительных занятий он старательно проваливал все упражнения с арканом, равно как и с сетью. Разумеется, его наставники не упустили возможности пошутить, выслав его на арену с оружием, которым он владел хуже всего.
«Благословен будь, Есугэй, где бы ты сейчас ни был, за то, что обучил меня кой-каким штучкам».
Толпа взревела трижды — трое гладиаторов пали на арену один за другим и расстались с жизнью. Четвертого пощадили, и он, ковыляя, но с достоинством удалился с арены. Скитер прыгал и уворачивался, а силы его все убывали от солнца и неумолимого натиска Люпуса.
«Давай-ка, Скитер, придумай что-нибудь впечатляющее, пока из тебя не сделали люля-кебаб».
Один из гладиаторов упал с колесницы, волочась за лошадьми. Публика кровожадно взвыла, его соперник погнался за ним и прикончил, получил награду и покинул арену под вооруженной охраной.
«О’кей, значит, даже если ты победил, тебя ожидает шайка солдат, чтобы отвести обратно в казарму. Что ж, будем знать».
Ребра его обожгло острой болью, и он на мгновение задохнулся, но все же, проклиная себя за невнимательность, успел поймать зубьями трезубца меч Люпуса и, повернув, выбил его у того из руки. Люпус зарычал и бросился вперед. Порез на ребрах горел так, словно его укусила тысяча пчел. Будь это не скользящий удар, а прямой, Скитер уже истек бы кровью на песке.
Скитер повернулся и побежал, слишком обессиленный, чтобы увертываться от ударов. Люпус расплылся в улыбке и бросился вдогонку, чтобы добить наверняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Скитер покосился на своего тренера, стоявшего за его спиной с кнутом в одной руке и с раскаленным докрасна на конце железным прутом в другой — чтобы подгонять его в случае необходимости. Он громко засмеялся, изрядно того озадачив, и снова повернулся к нему спиной. Что-что, а в таком понукании он не нуждался. Взглянув на Люпуса, он увидел, что улыбающийся чемпион явно уверился уже в своей победе. Скитер знал, что ему положено трястись от страха. Однако сознание того, что где-то на трибунах стоит и смотрит на него Маркус, жгло его сильнее, чем горячее солнце монгольских пустынь, гоня прочь страх.
Император поднял руку и опустил ее. На мгновение рев толпы оглушил Скитера — и он тут же забыл об этом, уворачиваясь от двух мечей Люпуса. Он прищурился от их блеска, остро сожалея о том, что у него нет при себе солнцезащитных очков, кольчужного костюма из титановых звеньев и полуавтоматической винтовки МР-5 с полусотней запасных магазинов.
Все, что видел теперь Скитер, — это два сверкающих клинка Люпуса Мортиферуса и его ухмыляющееся лицо. Он отпрыгивал то в одну сторону, то в другую, делал ложные выпады трезубцем и отскакивал назад, стараясь сбить соперника с ритма, потом сделал первый, пробный бросок сетью. Люпус увернулся, но в самый последний момент. На этот раз рев зрителей достиг его сознания — он отпрянул назад, уворачиваясь от смертоносных клинков, и дернул сеть за веревку обратно к себе. Потом приноровился парировать выпады Люпуса трезубцем и позволил своей голове самой перебирать возможные идеи.
Каменная стена посередине Цирка не была сплошной. В ней имелись бреши, достаточно широкие, чтобы спрятаться в них или пронырнуть на другую сторону. Скитер так и поступил. Люпус, чья массивная туша не позволяла ему сделать этого, злобно выругался и побежал вокруг стены, чтобы встретить его с другой стороны. Скитер просто-напросто вернулся обратно тем же путем. Публика разразилась хохотом. Лицо Люпуса в то мгновение, когда Скитер успел бросить взгляд в его сторону, приобрело свекольную окраску; вены на его шее вздулись. Гладиатор побежал обратно.
«Ба, может быть, с ним случится удар и мне присудят победу по очкам?»
Нет, на такую удачу рассчитывать нечего. На этот раз Люпус тоже пробрался через проем, пыхтя и извергая проклятия, обдирая бока и живот о грубый камень. Скитеру пришлось вернуться на открытое пространство, где ему меньше всего хотелось находиться, но он все же избежал убийственного выпада, нацеленного ему в бок. Крики и ахи с трибун возвестили о том, что кто-то из гладиаторов повержен. Краем глаза Скитер увидел одного из ретиариев, лежащего на песке, с левой рукой, поднятой в мольбе о пощаде. Публика с ревом ощетинилась поднятыми вверх пальцами. Император повторил их жест, сделав поднятым вверх большим пальцем движение от живота к горлу.
Секутор, тяжело ранивший своего противника в ногу, поднял меч и пронзил ему грудь. Толпа одобрительно взвыла. Преследуемый по пятам Люпусом Скитер бросился к одной из колесниц, не обращая внимания на ругательства, которыми осыпали его и Люпус, и возница. Скитер уцепился за сбрую одного из коней и повис на ней, сберегая силы и дыхание, в то время как Люпус тщетно пытался догнать его. К лежавшему на песке мертвому гладиатору подбежал какой-то тип, размозжил ему череп тяжелым молотом и отволок его тело с арены.
«О’кей. Значит, поднятый палец означает, что тебе хана, и, если парень, с которым ты бьешься, не доведет дела до конца, тебя все равно прикончат. Что ж, малыш, будем знать».
Он отцепился от сбруи запряженной в колесницу лошади и бросился между двумя бившимися всадниками, проскользнув под брюхом одной из лошадей. От неожиданности бедная скотина заржала и отпрянула назад, загородив дорогу Люпусу. Толпа взорвалась одобрительными криками и смехом. Глаза Скитеру заливал пот, смешанный с пылью из-под колес и копыт. «Ничего, песчаные бури в Гоби тоже будут», — решил Скитер. Он порадовался тому, что Есугэй Доблестный чуть не силком гонял его на эти ежегодные охоты.
«Если я смог убить из лука снежного барса, этого ублюдка я уж как-нибудь достану.
Может, и достану…
Если только держать ухо востро».
Дождавшись, когда Люпус приблизится, Скитер бросился на землю, перекатился под клинками и вскочил, держа наготове пригоршню песка и сеть, которые и швырнул в извергавшего проклятия противника. Люпус зарычал, пытаясь протереть глаза руками и высвободить запутавшуюся в сети ногу. Скитер дернул — довольно сильно. Люпус грянулся оземь — еще сильнее. Зрители повскакивали на ноги, кровожадно визжа. Люпус рубанул мечом и сумел высвободиться, прежде чем Скитер со своим смертоносным трезубцем успел приблизиться к нему.
«Черт возьми, не хочу же я убивать этого проклятого кретина, но что же мне еще прикажете делать? Пригласить его на вальс?» На всякий случай Скитер отодвинулся чуть дальше от Люпуса, все еще пытавшегося вы моргать песок из глаз, и размотал с пояса аркан. Он собрал его в петлю и качнул взад-вперед. Что-что, а пользоваться лассо он умел. Скитер ухмыльнулся недоброй, плотоядной улыбкой. Обе недели утомительных занятий он старательно проваливал все упражнения с арканом, равно как и с сетью. Разумеется, его наставники не упустили возможности пошутить, выслав его на арену с оружием, которым он владел хуже всего.
«Благословен будь, Есугэй, где бы ты сейчас ни был, за то, что обучил меня кой-каким штучкам».
Толпа взревела трижды — трое гладиаторов пали на арену один за другим и расстались с жизнью. Четвертого пощадили, и он, ковыляя, но с достоинством удалился с арены. Скитер прыгал и уворачивался, а силы его все убывали от солнца и неумолимого натиска Люпуса.
«Давай-ка, Скитер, придумай что-нибудь впечатляющее, пока из тебя не сделали люля-кебаб».
Один из гладиаторов упал с колесницы, волочась за лошадьми. Публика кровожадно взвыла, его соперник погнался за ним и прикончил, получил награду и покинул арену под вооруженной охраной.
«О’кей, значит, даже если ты победил, тебя ожидает шайка солдат, чтобы отвести обратно в казарму. Что ж, будем знать».
Ребра его обожгло острой болью, и он на мгновение задохнулся, но все же, проклиная себя за невнимательность, успел поймать зубьями трезубца меч Люпуса и, повернув, выбил его у того из руки. Люпус зарычал и бросился вперед. Порез на ребрах горел так, словно его укусила тысяча пчел. Будь это не скользящий удар, а прямой, Скитер уже истек бы кровью на песке.
Скитер повернулся и побежал, слишком обессиленный, чтобы увертываться от ударов. Люпус расплылся в улыбке и бросился вдогонку, чтобы добить наверняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115