И люди учились выживанию, трансформируя ритуалы, и они изменялись не столько физически, сколько духовно. В мире, лишенном ритуалов, люди создавали новые — так, банды беспризорной детворы терроризировали улицы крупных городов — и раньше, и теперь, после Происшествия.
И чем беспорядочнее мир, тем сильнее потребность в ритуалах.
Ла-ла-ландия представляла собой самое хаотическое смешение конфликтующих культур, религий и норм поведения. Даже само прозвище этого места отражало сумасшедшую природу маленького сообщества торговцев, профессионалов, блюстителей порядка, медицинского персонала, ученых, жуликов, служащих туристических фирм, случайно попавших сюда людей из Нижнего Времени, независимых гидов и самых безумных среди всех — разведчиков времени, с риском для жизни исследующих новые Врата в прошлое.
С целью поддержания мира и спокойствия администрация вокзала и представители правительства из Верхнего Времени установили определенные ритуалы — зашифрованные в своде правил, — соблюдать которые полагалось как туристам, так и местным жителям. Другие ритуалы возникли сами собой, как случается всегда, когда люди собираются в более-менее постоянные сообщества численностью более одного (собственно, ритуалы существуют даже у отшельников-одиночек, признают они это или нет).
В Ла-ла-ландии существовало два ритуала первостепенной важности: непрекращающиеся попытки Бюро Допуска к Вратам Времени силой добиться соблюдения основного правила путешествий во времени («Да не извлекай прибыль от путешествия во времени») и столь же неустанные попытки обитателей вокзала нарушить вышеизложенное основное правило.
Верховными жрецами двух противостоящих сил являлись Булл Морган — управляющий вокзалом, основной целью которого было поддерживать вокзал в образцовом, приносящем прибыль порядке, так, чтобы любая душа на нем могла заниматься чем угодно до тех пор, пока это не нарушает мир и покой, и Монтгомери Уилкс, старший представитель ДВВ — человек, твердо вознамерившийся любой ценой добиться соблюдения основного правила путешествий во времени.
И разумеется, когда Булл с Монтгомери сталкивались рогами, только искры летели. Это, в свою очередь, положило начало третьему всеобщему ритуалу Ла-ла-ландии. Известный в народе как «бой быков», этот ритуал сводился к заключению пари — как больших, так и малых — на исход каждого конкретного поединка этих двух незаурядных личностей. В своем классическом виде «бой быков» дарил часы развлечения тем мужчинам и женщинам, которые вольно или невольно избрали местом жительства Ла-ла-ландию, где электричество горело под кровлей двадцать четыре часа в сутки, а единственный настоящий солнечный свет попадал только ненароком, сквозь отворившиеся Врата.
И в этом лишенном солнца, ярко освещенном мире Монтгомери Уилкса все больше и больше бесило то, что жители ВВ-86 подрывали его авторитет при каждом удобном случае и заключали доводившие его до исступления пари по поводу каждого слова, что бы он ни сказал или вообще ничего не сказал, — не важно. Когда Голди Морран явилась к нему со своим планом избавить вокзал от Скитера Джексона, он увидел замечательную возможность избавиться разом и от нее самой — от той, кто, как он потрохами чувствовал, нарушала основное правило при каждом открытии Врат, но была слишком увертливой, чтобы ее можно было поймать на этом. Заключив это пари со Скитером — и придя затем к нему, — она подписала собственный приговор.
Монтгомери Уилкс вознамерился депортировать с вокзала обоих правонарушителей. Приняв такое решение, он совершил свой собственный ритуал. Он называл его «строевым смотром». Агенты ДВВ, прикомандированные к ВВ-86, называли его словами, которые невозможно повторить в приличном обществе.
Облаченные в черные, поскрипывающие при ходьбе мундиры, с волосами, постриженными на уставную длину (поговаривали, что Монтгомери пользуется линейкой, проверяя длину волос с точностью до миллиметра), агенты ДВВ, собравшиеся в кабинете дежурных, вытянулись по стойке «смирно», когда он вошел — шесть футов роста, сто восемьдесят фунтов мускулатуры, коротко остриженная рыжая шевелюра, пронзительные зеленые глаза и твердо сжатые губы, подчеркивающие выражение постоянного недовольства.
Окинув своих агентов взглядом, вселившим в их сердца ужас, он начал:
— Пришло время и вам быть достойными той формы, которую вы носите. Этот проклятый Вокзал окружил нас, загнал в угол, не давая нам делать ничего, кроме досмотра багажа и повышения пошлин на те редкие штуки, которые везут в Верхнее Время. А мы сидим сложа руки и смотрим на то, как всякие ублюдки воруют бешеные деньги прямо у нас под носом.
В наступившей тишине громко скрипнула подошва, когда он прошелся из угла в угол. Он резко повернулся и уставился на ближних к нему агентов.
— Довольно!
Резким движением он включил диапроектор и щелкнул переключателем. На противоположной стене появилось десятифутовое изображение физиономии Голди Морран.
— Это Голди Морран, торговка камнями и редкими монетами, обмен валюты, эксперт и мошенница. — Щелкнул переключатель. — Этот, улыбающийся, — Скитер Джексон. Полагаю, мне не нужно говорить вам, что это за жулик. — Он грозно откашлялся, пронзив взглядом зеленых глаз ближайшего агента. — И еще я полагаю, что вы все уже слышали об их маленьком пари.
Ни один из находившихся в кабинете агентов не посмел улыбнуться. Кое-кого прошиб пот в этих жестких, накрахмаленных черных мундирах — как бы не выплыли наружу их небольшие ставки на исход данного пари.
— Леди и джентльмены! — Он сложил руки за спиной и остановился посередине изображения Скитера Джексона, так что пятна света от диапроектора запестрели на его лице и мундире каким-то безумным витражом. — Мы дадим этим двоим достаточно веревки, чтобы они повесились. Я по горло сыт уже этими гадами с Восемьдесят Шестого, живущими так, словно священные правила, поддерживать которые мы с вами поставлены, не существуют вовсе. Жаль, мы не можем депортировать их всех и закрыть это гнездо порока, но, клянусь Господом, поймать этих двоих мы можем! И именно это я и намерен сделать. Я хочу, чтобы к концу этой недели Голди Морран и Скитер Джексон сидели в кутузке за мошенничество, воровство и все остальное, что мы сможем им припаять. Я хочу, чтобы их депортировали в тюрьму Верхнего Времени, где им и место, или я серьезно задумаюсь о том, почему целый отряд агентов ДВВ не способен отловить двух мелких ублюдков в замкнутом пространстве. Ясно?
Никто не произнес ни слова Никто даже не дышал — почти. Многие прощались мысленно со своими пенсиями. И все до единого проклинали судьбу, сунувшую их на эту службу, на этот вокзал, под начало этого босса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115