2) найти путь через высокую железную ограду; 3) каким-нибудь способом освободить Маркуса от его, с позволения сказать, хозяина и, наконец, 4) отыскать себе убежище до следующего открытия Римских Врат.
Впрочем, после того, что ему довелось уже пройти, его самоуверенный внутренний голос подсказывал, что все это будет проще пареной репы. Остальная же часть его существа, еще не отошедшая от опасности, продолжала возносить молитвы всем, кто их слышит. Даже этой загадочной Мурции, чей маленький храм, кстати, тоже находился на арене рядом с растущим прямо из утрамбованного песка чахлым деревцем.
Скитер подцепил концом пики брошенный на песок платочек и, гордо подняв его как победное знамя, пустил коня рысью навстречу солдатам. Подобранные с песка монеты он сунул в левый, кольчужный, рукав, защищавший руку с сетью, тяжелый кожаный кошелек — за пояс и ликующе пронесся вихрем мимо солдат. Публика повскакивала на ноги, осыпая его градом монет — он по возможности подхватывал их, выбирая только золото, не прекращая, однако, искать на скаку выход — любой выход — из этого замкнутого пространства раскаленного песка и смерти. Он обогнул дальний поворот, оторвавшись от неспешно ехавших за ним солдат — те явно не ожидали подвоха, — и устремился по длинной прямой к стартовым воротам. Тяжелые деревянные створки на прочно заделанных в мрамор металлических петлях… а над ними открытая балюстрада, на которой стояли распорядители, явно довольные устроенным им зрелищем.
Он критически оценил высоту, взвесил в руке пику, снова посмотрел на быстро надвигающуюся мраморную стену — и принял единственно возможное решение. Он много раз брал барьер верхом, повторяя то, что делали парни постарше и взрослые воины. Он никогда не прыгал в высоту с лошадиной спины, тем более на пятнадцать футов, но с учетом скорости и длины пики…
Другой возможности у него не будет. Он устремил коня галопом прямо на запертые ворота, целя между двух человекообразных каменных фигур, стоявших на постаменте между створками. Убедившись, что конь в последний момент не закинется, он под рев и аханье публики вскочил ногами на седло. Сузив глаза, он тщательно рассчитал момент — и вонзил острие пики в песок прямо перед воротами. Сила инерции швырнула его вверх, выше и выше, как прыгуна с шестом, выше голов изваяний, выше скульптурного фриза над воротами, выше мраморной балюстрады…
А потом он был уже наверху и катился кубарем по ужасно твердому каменному полу. Лавровый венок слетел с его головы и шмякнулся обратно на арену. Распорядители стояли, словно приросли к месту, и смотрели разинув рты, как он катится, останавливается и поднимается на ноги — безоружный, зато вне досягаемости солдат на арене. Потом он встретился взглядом с человеком, некогда бывшим его другом.
Маркус стоял рядом с богато одетым патрицием и смотрел на Скитера, не обращая внимания даже на своего «господина», — глаза навыкате, челюсть отвисла, даже руки бессильно опустились, не в силах описать ход последнего поединка. Он явно не верил своим глазам. Как там говорил Маркус тогда? Честь — это все, что осталось у него от племени? Скитер застыл на месте. Деньги в туго набитом кошельке жгли ему бок, словно говоря: «Вот он, твой выигрыш! Забирай нас и сматывайся отсюда, дурак!»
Вместо этого он швырнул кошелек прямо в хозяина Маркуса. Тот с силой ударил его в грудь и со звоном шмякнулся на мраморный пол.
— Я покупаю, а ты продаешь! — выпалил Скитер на своей ломаной латыни. — Все уплачено, дружище, — добавил он по-английски без перерыва. — Делаем ноги!
Даже не оглядываясь, следует ли за ним Маркус, Скитер скатился по лестнице на улицу, прежде чем солдаты опомнились и принялись отпирать ворота. Каждый скачок давался ему с трудом, отдаваясь болью в ребрах, но еще больнее было ему от сознания того, что он окончательно проиграл свое пари…
— Сюда! — послышался за спиной крик Маркуса.
Чья-то рука схватила его за железный ошейник и с силой толкнула в узкий переулок, огибающий Авентинский холм. Рев с арены устрашал даже на расстоянии.
— Ты должен скинуть с себя эти доспехи, или нам хана! — рявкнул Маркус прямо ему на ухо.
Скитер только кивнул. Первого же встречного, которому не посчастливилось оказаться у них на пути, Скитер раздел до нитки. Бедолага пытался возмущаться, и Маркус с бесцеремонностью, которой Скитер от него никак не ожидал, просто вырубил его точным ударом по тыкве.
— Быстро! — рявкнул Маркус, оглядываясь, нет ли за ними погони.
Скитер сбросил кольчужный рукав, сделав из него мешок для денег, потом облачился в тунику и исключительно неуклюжую тогу, пока Маркус отволок бесчувственное тело в подворотню.
— Эй, Маркус, где бы нам найти здесь кузнеца? Маркус рассмеялся — немного нервно.
— Давай за мной!
Кузня оказалась совсем рядом, между лавкой гончара и пекарней. Прежде чем кузнец понял, что происходит, Скитер ухватил с полки кинжал, меч на перевязи и клещи и выбежал с Маркусом на улицу. Они петляли по лабиринту улочек и переулков до тех пор, пока Маркус не затащил его в узкий проход между двумя высокими деревянными зданиями.
— Сюда! Давай клещи, быстро! Нагни голову!
Скитер послушно наклонил голову, одновременно застегивая перевязь и пряча завязанный с обоих концов рукав-кошелек в складки наспех повязанной тоги. Замок его ошейника лязгнул и разомкнулся.
Скитер отобрал у Маркуса клещи.
— Теперь ты.
— Но… не могу же я выдать себя за гражданина!
— Значит, будешь вольноотпущенным!
— Но у меня нет ни шапки, ни…
— Заткнись и поворачивайся! Нет — так раздобудем. Или ты хочешь, чтобы тебя отловили как беглого?
— Преторианцы? — Маркус вздрогнул и наклонил голову. Скитер повозился с замком, и тот со скрежетом поддался. Маркус сердито отшвырнул ошейник в сторону. — Я считал дни. Римские Врата открывались вчера вечером.
Скитер чертыхнулся.
— Ладно, значит, подождем еще две недели. Будем прятаться до их следующего открытия. И потом дневное время нам на руку. Так больше шансов устроить какую-нибудь небольшую заварушку, с тем чтобы пропихнуть тебя обратно.
Маркус промолчал, но глаза его горели невысказанными эмоциями.
— И помолчи. Комплексная сделка. Один бой, два побега. Пошли, запутаем следы, прежде чем эти чертовы гвардейцы обнаружат, в какой переулок мы свернули.
Остроконечную шапку вольноотпущенного они раздобыли, просто-напросто сорвав ее с головы какого-то зазевавшегося бедолаги. Миновав еще два поворота, Маркус напялил ее себе на голову.
— Будем надеяться, у него не было вшей, — буркнул Маркус.
— Даже если и были, Рэчел Айзенштайн тебя мигом продезинфицирует, — усмехнулся Скитер. — И сдается мне, Йанира примет тебя вне зависимости оттого, успеет Рэчел сделать это или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Впрочем, после того, что ему довелось уже пройти, его самоуверенный внутренний голос подсказывал, что все это будет проще пареной репы. Остальная же часть его существа, еще не отошедшая от опасности, продолжала возносить молитвы всем, кто их слышит. Даже этой загадочной Мурции, чей маленький храм, кстати, тоже находился на арене рядом с растущим прямо из утрамбованного песка чахлым деревцем.
Скитер подцепил концом пики брошенный на песок платочек и, гордо подняв его как победное знамя, пустил коня рысью навстречу солдатам. Подобранные с песка монеты он сунул в левый, кольчужный, рукав, защищавший руку с сетью, тяжелый кожаный кошелек — за пояс и ликующе пронесся вихрем мимо солдат. Публика повскакивала на ноги, осыпая его градом монет — он по возможности подхватывал их, выбирая только золото, не прекращая, однако, искать на скаку выход — любой выход — из этого замкнутого пространства раскаленного песка и смерти. Он обогнул дальний поворот, оторвавшись от неспешно ехавших за ним солдат — те явно не ожидали подвоха, — и устремился по длинной прямой к стартовым воротам. Тяжелые деревянные створки на прочно заделанных в мрамор металлических петлях… а над ними открытая балюстрада, на которой стояли распорядители, явно довольные устроенным им зрелищем.
Он критически оценил высоту, взвесил в руке пику, снова посмотрел на быстро надвигающуюся мраморную стену — и принял единственно возможное решение. Он много раз брал барьер верхом, повторяя то, что делали парни постарше и взрослые воины. Он никогда не прыгал в высоту с лошадиной спины, тем более на пятнадцать футов, но с учетом скорости и длины пики…
Другой возможности у него не будет. Он устремил коня галопом прямо на запертые ворота, целя между двух человекообразных каменных фигур, стоявших на постаменте между створками. Убедившись, что конь в последний момент не закинется, он под рев и аханье публики вскочил ногами на седло. Сузив глаза, он тщательно рассчитал момент — и вонзил острие пики в песок прямо перед воротами. Сила инерции швырнула его вверх, выше и выше, как прыгуна с шестом, выше голов изваяний, выше скульптурного фриза над воротами, выше мраморной балюстрады…
А потом он был уже наверху и катился кубарем по ужасно твердому каменному полу. Лавровый венок слетел с его головы и шмякнулся обратно на арену. Распорядители стояли, словно приросли к месту, и смотрели разинув рты, как он катится, останавливается и поднимается на ноги — безоружный, зато вне досягаемости солдат на арене. Потом он встретился взглядом с человеком, некогда бывшим его другом.
Маркус стоял рядом с богато одетым патрицием и смотрел на Скитера, не обращая внимания даже на своего «господина», — глаза навыкате, челюсть отвисла, даже руки бессильно опустились, не в силах описать ход последнего поединка. Он явно не верил своим глазам. Как там говорил Маркус тогда? Честь — это все, что осталось у него от племени? Скитер застыл на месте. Деньги в туго набитом кошельке жгли ему бок, словно говоря: «Вот он, твой выигрыш! Забирай нас и сматывайся отсюда, дурак!»
Вместо этого он швырнул кошелек прямо в хозяина Маркуса. Тот с силой ударил его в грудь и со звоном шмякнулся на мраморный пол.
— Я покупаю, а ты продаешь! — выпалил Скитер на своей ломаной латыни. — Все уплачено, дружище, — добавил он по-английски без перерыва. — Делаем ноги!
Даже не оглядываясь, следует ли за ним Маркус, Скитер скатился по лестнице на улицу, прежде чем солдаты опомнились и принялись отпирать ворота. Каждый скачок давался ему с трудом, отдаваясь болью в ребрах, но еще больнее было ему от сознания того, что он окончательно проиграл свое пари…
— Сюда! — послышался за спиной крик Маркуса.
Чья-то рука схватила его за железный ошейник и с силой толкнула в узкий переулок, огибающий Авентинский холм. Рев с арены устрашал даже на расстоянии.
— Ты должен скинуть с себя эти доспехи, или нам хана! — рявкнул Маркус прямо ему на ухо.
Скитер только кивнул. Первого же встречного, которому не посчастливилось оказаться у них на пути, Скитер раздел до нитки. Бедолага пытался возмущаться, и Маркус с бесцеремонностью, которой Скитер от него никак не ожидал, просто вырубил его точным ударом по тыкве.
— Быстро! — рявкнул Маркус, оглядываясь, нет ли за ними погони.
Скитер сбросил кольчужный рукав, сделав из него мешок для денег, потом облачился в тунику и исключительно неуклюжую тогу, пока Маркус отволок бесчувственное тело в подворотню.
— Эй, Маркус, где бы нам найти здесь кузнеца? Маркус рассмеялся — немного нервно.
— Давай за мной!
Кузня оказалась совсем рядом, между лавкой гончара и пекарней. Прежде чем кузнец понял, что происходит, Скитер ухватил с полки кинжал, меч на перевязи и клещи и выбежал с Маркусом на улицу. Они петляли по лабиринту улочек и переулков до тех пор, пока Маркус не затащил его в узкий проход между двумя высокими деревянными зданиями.
— Сюда! Давай клещи, быстро! Нагни голову!
Скитер послушно наклонил голову, одновременно застегивая перевязь и пряча завязанный с обоих концов рукав-кошелек в складки наспех повязанной тоги. Замок его ошейника лязгнул и разомкнулся.
Скитер отобрал у Маркуса клещи.
— Теперь ты.
— Но… не могу же я выдать себя за гражданина!
— Значит, будешь вольноотпущенным!
— Но у меня нет ни шапки, ни…
— Заткнись и поворачивайся! Нет — так раздобудем. Или ты хочешь, чтобы тебя отловили как беглого?
— Преторианцы? — Маркус вздрогнул и наклонил голову. Скитер повозился с замком, и тот со скрежетом поддался. Маркус сердито отшвырнул ошейник в сторону. — Я считал дни. Римские Врата открывались вчера вечером.
Скитер чертыхнулся.
— Ладно, значит, подождем еще две недели. Будем прятаться до их следующего открытия. И потом дневное время нам на руку. Так больше шансов устроить какую-нибудь небольшую заварушку, с тем чтобы пропихнуть тебя обратно.
Маркус промолчал, но глаза его горели невысказанными эмоциями.
— И помолчи. Комплексная сделка. Один бой, два побега. Пошли, запутаем следы, прежде чем эти чертовы гвардейцы обнаружат, в какой переулок мы свернули.
Остроконечную шапку вольноотпущенного они раздобыли, просто-напросто сорвав ее с головы какого-то зазевавшегося бедолаги. Миновав еще два поворота, Маркус напялил ее себе на голову.
— Будем надеяться, у него не было вшей, — буркнул Маркус.
— Даже если и были, Рэчел Айзенштайн тебя мигом продезинфицирует, — усмехнулся Скитер. — И сдается мне, Йанира примет тебя вне зависимости оттого, успеет Рэчел сделать это или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115