– Не надрывайся, генерал. Слухи доходят и до обезьянника при лаборатории.
Профессор сказал:
– Я мог бы процитировать слова Гамлета о мудрецах, обращенные к Горацио, но не стану. Есть ли возможность переделать “Марк-17”, так чтобы он полетел со сверхсветовой скоростью?
– Да, как и любой корабль, который у вас имеется. Все они работают на одном принципе.
– Разрешите подумать, – сказал профессор. – Я никак не могу собраться с мыслями… “Марк-17” меньше, чем ваш корабль. Это чисто опытный образец. Мы посылаем в нем макака.
– Японского макака? – спросил Пан и рассмеялся. – Если это тот, о котором я думаю, потеря будет небольшая… Хорошо, сэр. Я добровольно соглашаюсь занять его место.
Профессор покачал головой.
– Вы же вдвое больше.
Пан кивнул.
– Уберите аналь… – Счастливчик кашлянул. – Эту штуковину со дна кабины, и тогда освободится много места.
Профессор подался вперед, положил руки ладонями на стол и посмотрел Пану прямо в глаза.
– А откуда мне знать, что вы не морочите голову?
– А откуда вам знать, что вы не можете сами полететь со сверхсветовой скоростью? Попробуйте слетайте. А морочить вам голову – это мартышкин труд.
Две пары глаз – обезьяны и человека – смотрели в упор друг на друга. Профессор первым отвел взгляд. Он выдохнул воздух из легких прямо Пану в лицо, поднял руки и откинулся на спинку стула.
– Хорошо, мы рискнем.
– Я против, – сказал генерал Магуайр. – И прошу это запротоколировать.
Голос профессора звучал устало.
– Протокол не ведется, генерал. Это внеплановое совещание. Наш старший врач и доктор Бедоян, присутствующие здесь, охотно подтвердят, что шимпанзе, известный под именами Сэмми, Мем и Пан Сатирус, вскоре станет совершенно бесполезен.
– Я тоже охотно засвидетельствую это, – сказал Пан. – Я чувствую, что с каждым днем становлюсь все более грубым и вспыльчивым.
С помощью руки он тихонько передвигался по столу. Оказавшись против генерала Магуайра, он оскалил длинные зубы.
– Если протокол не ведется, – сказал генерал Магуайр, то пусть его начнут вести. Разве никому не приходило в голову, что это, может быть, не шимпанзе, а замаскировавшийся русский?
Даже начинающий художник смог бы изобразить наступившую тишину – она была густой и вязкой, как растительное масло в Арктике. Счастливчик позже клялся, что он слышал, как щелкнули каблуки Гориллы, но Горилла это отрицал.
Первым опомнился доктор Бедоян.
– Вы кладете пятно на мою профессиональную честь, сэр, сказал он.
– Сынок, похоже, вас только что повысили в должности, шепнул на ухо Бедояну старший медик.
– Ах да, – сказал генерал Магуайр, – я об этом не подумал.
– Уведомите службу безопасности, генерал, – сказал профессор. – Никаких сведений прессе, пока все не будет закончено. А потом очень короткое заявление: шимпанзе запущен на орбиту; полет был успешным или нет.
– Вышло или не вышло, – сказал генерал и удалился.
Пан Сатирус соскочил со стола, заковылял к двери и остановился между Счастливчиком и Гориллой. Взял их за руки.
– Вас двоих он слушается? – спросил профессор.
– Да, сэр, – сказал Горилла.
– Тогда уведите его в ту комнату.
Когда они направились к двери, заговорил старший медик.
– Пан, это будет примерно через полчаса. Макака уже привязали в кабине; мы должны убрать его и ту… штуковину, о которой вы упоминали.
– Ладно.
– Вам не следует пока что ни есть, ни пить.
– Хорошо.
Медик посмотрел на Счастливчика.
– Особенно – не пить, – добавил он и вышел.
– Дошлый малый, – сказал Счастливчик. Они вышли вслед за медиком в коридор.
Там был мистер Макмагон. Пан отпустил руку Счастливчика и поздоровался с агентом службы безопасности.
– Я вам задал работу, но теперь почти все кончено, – сказал он. – Через полчаса меня запустят в космос. Снова в космос.
Мистер Макмагон посмотрел через плечо Пана на доктора Бедояна.
– С ним все в порядке, док?
Доктор Бедоян пожал плечами.
– Он сам хочет лететь.
– Черт возьми, – сказал мистер Макмагон. – Нельзя же так обращаться с ним. Пан, если вы хотите выпутаться из этой истории, я не паразит какой-нибудь…
Пан Сатирус пристально посмотрел на него.
– Оказывается, в вас мало человеческого.
– Что?!
– В устах Пана это самый лестный комплимент, – сказал доктор Бедоян.
– Но я хочу лететь. И ваша родина этого хочет; только так она может получить сведения о сверхсветовом полете. Вам приказано не выпускать нас из комнаты, пока мой корабль не будет готов… – добавил Пан, – и я не должен ни пить, ни есть, но мне хотелось бы немного жевательной резинки.
– Какого же черта, за чем дело стало, – сказал мистер Макмагон. Он уже ничем не походил на агента службы безопасности. – Послать за ней или вы сами хотите купить ее?
– Хотелось бы самому. Если мы просидим в комнате еще полчаса, то станем такими же слезливыми, как люди.
Маленькая процессия направилась к военному магазину: Пан в шапочке Счастливчика шел впереди, за ним следовали два моряка, затем доктор Бедоян и мистер Макмагон. А совсем далеко позади тащилось великое множество агентов безопасности, которым Макмагон повелительным жестом руки дал знак держаться на расстоянии.
Дорогу им пересекла стайка ребят – класс из школы для детей работников базы. Детей, живущих на мысе Канаверал, ничем не удивишь; они взглянули на шимпанзе, возглавлявшего эту небольшую процессию, и пошли своей дорогой. Но затем один из них завопил:
– Эй, да это же шимпанзе, которого показывали по телевизору!
Дети оставили своего учителя и подбежали, размахивая тетрадками и листочками, чтобы получить автографы.
Пан остановил мистера Макмагона, собиравшегося подозвать своих сторожевых псов.
– Я хочу поговорить с ними. – Он поднял розовую ладонь, требуя тишины, надвинул поплотнее шапочку Счастливчика и сказал:
– Дети.
– Эй! Он и вправду говорит. А я думал, что это у них такой трюк в телевизоре, – сказал один из мальчиков.
– Ну вот еще, многие актеры говорят сами.
– По-видимому, произошла какая-то путаница, – сказал Пан. – Я не актер телевидения, а настоящий живой шимпанзе. Вы никогда не сможете стать обезьянами, но жить, как обезьяны, вы еще можете; или, даже если вы сами вырастете людьми, можете воспитать своих детей в обезьяньем духе. Послушайте меня, потому что, вероятно, это единственная возможность в вашей жизни послушать речь, которую произнесет настоящая обезьяна.
Ребята притихли; они привыкли слушать речи школьных учителей, директоров и заезжих политиков.
– Чтобы достигнуть обезьяньего состояния, надо всего лишь подумать, прежде чем что-нибудь сделать, и особенно перед тем, как что-либо создать, – сказал Пан. – Звучит это очень просто, но это как раз то, чего человек не любит делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39