— Знаешь что?.. — сказал он. Я не знала, и он закончил с улыбкой: — Ты классная девка. Я люблю таких.
Я быстро подытожила в уме некоторые результаты этой волнующей поездки: он не ответил ни на один мой вопрос, но и не убил меня. Пока. Во всяком случае, до еды.
Барбони освободился от ремня безопасности, вылез из машины. Я не стала ждать, пока он откроет мне дверцу, так как не была уверена, что он сделает это, опустила ноги на дорожку, покрытую гравием, смешанным с песком, и пошла впереди него к широким деревянным ступенькам, которые вели в невысокое здание. Если смотреть на него издали, оно ничем не отличалось от разбросанных поблизости жилых коттеджей. На веранде стояли деревянные кресла-качалки, входная дверь из толстого стекла выглядела покосившейся. Ее открыли, едва мы приблизились, за ней стояла маленькая блондинка в белой обтягивающей блузке и длинной черной юбке.
— Рады приветствовать вас в “Майклзе”, — почти шепотом сказала она.
— Барбони, столик на двоих, — отозвался мой кавалер, одарив ее улыбкой.
— Мы ожидали вас, сэр. — Она смотрела только на него. — Пожалуйста, за мной. Отдельный кабинет?
— Да, я так заказывал.
Она повела нас по дощатому сосновому полу мимо тихих столиков с белоснежными скатертями и мерцающими на них свечами в небольшое помещение, отделенное от общего зала плотными красными занавесками. Там стоял стол и рядом с ним обтянутая цветастой тканью софа. Почти полный интим. Надеюсь, хоть еда будет что надо. А иначе — что такого в этом таинственном ресторане, недосягаемом для обыкновенных смертных?
Барбони опустился на софу рядом со мной. Выглядел он вполне удовлетворенным. Похоже, у него тоже все шло по плану. Правда, с некоторыми срывами. Как и у меня.
— Принесите бутылку вашего фирменного, — сказал он нашей сопровождающей, вкладывая ей в ладонь денежную купюру.
Вообще мне здесь нравилось. Тихо и пристойно. На одной из стен даже полка с книгами. Какие-то старые романы. Я бы сюда с удовольствием стала заглядывать почаще. Только не с Барбони. Старый вентилятор над нами создавал легкий ветерок, оконные стекла были слегка приоткрыты, впуская сколько нужно вечернего воздуха. От всего веяло добротной спокойной стариной, создавая иллюзию безопасности. Однако я хорошо помнила, что не должна поддаваться этому ощущению.
Официантка принесла шампанское, открыла, наполнила бокалы, не переставая тихим голосом предлагать различные блюда. Когда она закончила перечисление (во память!), Барбони сказал:
— Итак, два раза хороший салатик, два раза винегретик с ароматной подливкой, два не слишком прожаренных бифштекса, пара печеных картофелин со всем, что требуется, вы знаете… В общем, каждой твари по паре, — Это он так пошутил. — А потом кофе, обычный, с лимонным пирогом и шоколадный мусс. Усекли?
Я не понимала, почему он так торжественно произносит в общем-то простой заказ и зачем это развязное “усекли”? Я и сама выражаюсь не слишком литературно, но все же, как мне кажется, соображаю, где как разговаривать. Да, джентльмен из Нью-Йорка, вице-президент какой-то там компании, а ведет себя хуже, чем обыкновенная танцовщица из стрип-клуба. Воистину провинциал не тот, кто живет в маленьком городе, и провинциализм — не признак места жительства, а состояние души.
Я сама удивилась глубине своей мысли, но еще больше ее несвоевременности. Не об этом нужно было сейчас думать, а о том, как остаться в целости и сохранности и найти своих соратниц — куда они, в самом деле, подевались? Неужели впрямь дезертировали с поля боя? И еще о том, чтобы, если вечер окончится более-менее благополучно, он не оказался пустышкой, а принес мне (и Нейлору) важную информацию.
Барбони проследил взглядом за удалившейся официанткой и поднял свой бокал, кивнув, чтобы я сделала то же самое. Я ожидала, он произнесет какой-нибудь витиеватый безвкусный тост, но он пригубил молча, задумчиво уставившись на меня.
— Кьяра, — наконец заговорил он, — я в восторге от вашего стиля поведения. Вы лжете и даже не извиняетесь. Оправдываетесь и снова лжете. В этом какая-то подкупающая прямота. — Он снова отпил из бокала. Я сделала то же самое. Он продолжал: — Мы с вами из одного теста. Одного поля ягоды. Разве не так?
— Не знаю, — произнесла я.
Этого еще не хватало. Кем он меня считает? К какому клану хочет причислить?
— Мне нравится, что вы осторожны, что не задаете много вопросов, чтобы не нарваться на ложь, — продолжал он. — Так и должны поступать два неглупых взрослых человека, к тому же проявляющих интерес друг к другу. К сожалению, я не задержусь надолго в этой Богом забытой дыре, но если вы вдруг захотите вернуться на Север, лучшего момента, чем теперь, у вас может не быть. Вы меня понимаете?
Я кивнула, сделала еще глоток шампанского, чтобы скрыть некоторое удивление от его слов, поставила бокал на стол и повернулась к Барбони.
— Насколько я поняла, вы хотели сказать, — медленно произнесла я, — что мы с вами как бы из одной семейной структуры. Очень может быть. И„ чтобы вам стало яснее, могу сказать, что у моей семьи крепкие связи с Нью-Джерси. — Я многозначительно взглянула на него, как бы желая убедиться, что парень просек, о чем я толкую, и увидела, как он напрягся. — Другими словами, Алонцо, хочу сказать, что мой дядя Лось окопался на Кейп-Мей. (Где-то я слышала или читала о моем однофамильце-мафиози с таким именем.)
О, я увидела: включился зеленый свет, мой собеседник почувствовал себя почти как дома. Глаза у него расширились, и я прочла в них — если, конечно, не навоображала все это, — как хорошо, а ведь он чуть было не сделал какую-нибудь подлянку хорошей девочке из другой, но тоже почтенной семьи, членам которой это могло бы не очень понравиться.
— Значит, Большой Лось Лаватини ваш дядя? — переспросил он.
Я пожала плечами: разве с первого захода не ясно? И веско добавила:
— Его сын, мой двоюродный брат, должен завтра приехать ко мне. Захотел малость прошвырнуться, передохнуть, расслабиться. Конечно, это немного стеснит меня, потребует какого-то времени, чтобы оказать ему должное внимание, но я сама себе хозяйка у нас в клубе.
Сказав все это, я поняла, что допустила ошибку, которая могла обернуться для меня плохо: нужно было упомянуть, что Лось-младший приезжает не завтра, а сегодня. Возможно, он уже здесь.
Взглянув на часы, я добавила:
— Впрочем, вполне вероятно, он уже здесь и ждет не дождется свою сестричку. Ведь он гоняет почище, чем вы. Я оставила ему записку.
Неужели мне всего-навсего почудилось, что Барбони подавил судорожный вздох? И неужели одно только упоминание о моих однофамильцах могло вызвать такой страх? Или это чрезмерное почтение? Надо обязательно поинтересоваться, чем так прославился мой высосанный из пальца дядюшка в мафиозных кругах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66