Или ты очутишься в морге. Тебе необходимо сменить обстановку.
То же самое беспрерывно твердила Ким.
– Я не нуждаюсь в каникулах. – Ли не стала уточнять, что работа – единственное, что еще помогает ей держаться.
– Кто говорит о каникулах? Есть работенка.
– Какая?
– Выбрать место натурных съемок для «Арабских ночей».
Так назывался фильм, в основу которого была положена история Эми Дюбюк де Ривера, девушки, которая воспитывалась в монастыре, а затем была похищена корсарами и продана в гарем турецкого султана. Одна из костюмных приключенческих лент, какими славилась студия Бэрон. Договорились снимать в Египте, но тут разразилась Шестидневная война – и сценарий шесть лет пролежал на полке. Пока Ли не предложила снять фильм в Объединенных Арабских Эмиратах – богатой нефтью федерации в районе Персидского залива, недавно оформившейся в самостоятельное государство.
– А Питер Фаулер?
– У этого кретина инфаркт.
– Правда? Надеюсь, он выкарабкается.
– Конечно. Однако, выйдя из клиники, он об этом пожалеет. Жена узнала, что он иногда развлекался с гримершей в их коттедже рядом с Базальтовой Грядой. Говорят, будто после встречи с Фредой на голове у девушки не осталось ни одного волоска.
Даже делая скидку на любовь Голливуда к преувеличениям, Ли подумала, что не хотела бы подвергнуться нападению со стороны темпераментной экс-кинозвезды. Кто же не слышал о буйном нраве Фреды Фаулер? И о ее коллекции хлыстов.
– Принцесса, я в затруднительном положении. По графику съемки должны начаться через пять дней, а у меня еще нет режиссера натурных съемок.
Режиссер натурных съемок – что-то среднее между режиссером-постановщиком, директором и нянькой; он отвечает за любые неполадки в процессе съемок. Ответственная работа, требующая напряженного внимания. Как раз то, что нужно.
– Хорошо, я согласна.
– Ты спасла мне жизнь! Я взял на себя смелость заранее позаботиться о знаке моей благодарности.
– Ты был уверен, что я соглашусь?
– Я был уверен: ты не подведешь своего старого отца. В коробочке оказалось кольцо с круглой черной жемчужиной, идеально подходившей к ее серьгам. Ли задумчиво надела его на палец. Последняя реплика Джошуа осталась без ответа.
Да и что говорить? Ведь это – сущая правда.
Глава 27
Сутолока в аэропорту Абу-Даби показалась Ли чем-то средним между римским цирком времен Нерона и учебными занятиями гражданской обороны в Китае. В толчее зала ожидания она тщетно искала глазами водителя, которого обещала прислать режиссер фильма Эрин Мерфи.
– Мисс Бэрон? – раздался над ухом звучный голос. Ли обернулась и увидела одного из красивейших мужчин, каких ей доводилось встречать. На вид ему было лет тридцать пять – сорок. Темные глаза красавца казались выточенными из обсидиана, только без характерной для него жесткости. У араба были продолговатое лицо (грани да острые углы), немного крючковатый нос и твердая линия губ под черными усами. Он производил впечатление жесткого, властного человека – пока его лицо не озаряла ослепительная улыбка.
– Вы – мисс Бэрон?
– Да.
– Меня зовут Халил аль-Тахир. – Видя, что его имя ей ничего не говорит, он уточнил: – Помощник министра культуры.
Вот когда Ли вспомнила: это тот самый человек, который по поручению правительства должен был выступить посредником между съемочной группой студии «Бэрон» и местными кинематографистами. Она поймала себя на том, что неприлично долго глазеет на Халила аль-Тахира, но ничего не могла с собой поделать. Он был высок, аристократичен, с развитым чувством собственного достоинства. В то же время в нем было что-то загадочное, романтичное, в духе сказок «Тысяча и одной ночи». Ли живо представила его в просторных бедуинских одеждах.
Поддерживая под локоть, Халил вел ее через весь зал мимо бесконечных очередей.
– Идемте со мной, мисс Бэрон, постараюсь ускорить процедуру вашего прохождения через таможню. – Пройдя по длинному коридору, они очутились перед не слишком заметной дверью.
Уже через несколько минут позади остались медпункт, служба безопасности, иммиграционная служба и таможня. Они снова вышли в зал с его столпотворением. Ли показалось, будто люди в очереди ни на дюйм не продвинулись.
– Скорее всего, они простоят еще два – четыре часа, – сказал Халил.
Если Ли и раньше чувствовала признательность, теперь она была благодарна вдвойне. Ее спутник щелкнул пальцами, и сейчас же, словно Аладдин потер лампу, как из-под земли вырос носильщик с ее вещами. На стоянке их ждал длинный черный «роллс-ройс» с кондиционером и затененными окнами – защита от солнечных лучей.
Движение оказалось невероятно интенсивным; машины ползли одна за другой, бампер к бамперу. Водители использовали каждый дюйм свободного пространства. Мимо их лимузина проскочила на мотоцикле молодая девушка в голубых джинсах и полосатой рубашке с короткими рукавами. На руле болталась тушка козленка. Девушка виртуозно лавировала между «тойотами» и «лендроверами».
– Эрин обещала прислать за мной легковушку.
– Да, у нее было такое намерение, но поскольку легковушка не справилась бы с этой давкой, я подумал, что вы не станете возражать против моего вмешательства.
– Конечно. Большое спасибо.
– Это доставило мне удовольствие.
Халил не мог допустить, чтобы американскую гостью встретил кто-то другой. Когда-то давно, во время учебы в Оксфорде, он увидел фотографию Ли в английском журнале. Ей было двенадцать лет; хотя его мать как раз в этом возрасте вышла замуж, он понимал, что по американским меркам Ли – еще дитя. Это не помешало ему задуматься о причине глубокой грусти в чистых серых глазах.
Когда она появилась в зале ожидания, свежая и холодноватая, в брюках цвета слоновой кости и белой шелковой блузке, он пообещал себе: к концу ее пребывания в Абу-Даби они станут любовниками.
Абу-Даби представлял собой диковинную смесь древнего Востока и современного Запада. Контуры старинных мечетей и минаретов контрастировали со сверкающими небоскребами из стекла и стали. На тротуарах было не менее тесно, чем на проезжей части. Очаровательные девушки в мини-юбках по парижской моде стояли на автобусных остановках бок о бок с женщинами, закутанными в чадру.
– Невероятно! – выдохнула Ли.
– Каких-нибудь тринадцать лет назад Абу-Даби был неприметной рыбацкой деревенькой на берегу залива. Потом государство разбогатело, и шейх Саид выделил несколько миллионов на строительство города. Когда забил первый нефтяной фонтан, я учился в Англии и по возвращении не узнал родные места. До сих пор случается, что проезжая по городу, я вижу небоскреб, словно выросший за одну ночь.
Он указал на шатер бедуина – а рядом строилось административное здание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
То же самое беспрерывно твердила Ким.
– Я не нуждаюсь в каникулах. – Ли не стала уточнять, что работа – единственное, что еще помогает ей держаться.
– Кто говорит о каникулах? Есть работенка.
– Какая?
– Выбрать место натурных съемок для «Арабских ночей».
Так назывался фильм, в основу которого была положена история Эми Дюбюк де Ривера, девушки, которая воспитывалась в монастыре, а затем была похищена корсарами и продана в гарем турецкого султана. Одна из костюмных приключенческих лент, какими славилась студия Бэрон. Договорились снимать в Египте, но тут разразилась Шестидневная война – и сценарий шесть лет пролежал на полке. Пока Ли не предложила снять фильм в Объединенных Арабских Эмиратах – богатой нефтью федерации в районе Персидского залива, недавно оформившейся в самостоятельное государство.
– А Питер Фаулер?
– У этого кретина инфаркт.
– Правда? Надеюсь, он выкарабкается.
– Конечно. Однако, выйдя из клиники, он об этом пожалеет. Жена узнала, что он иногда развлекался с гримершей в их коттедже рядом с Базальтовой Грядой. Говорят, будто после встречи с Фредой на голове у девушки не осталось ни одного волоска.
Даже делая скидку на любовь Голливуда к преувеличениям, Ли подумала, что не хотела бы подвергнуться нападению со стороны темпераментной экс-кинозвезды. Кто же не слышал о буйном нраве Фреды Фаулер? И о ее коллекции хлыстов.
– Принцесса, я в затруднительном положении. По графику съемки должны начаться через пять дней, а у меня еще нет режиссера натурных съемок.
Режиссер натурных съемок – что-то среднее между режиссером-постановщиком, директором и нянькой; он отвечает за любые неполадки в процессе съемок. Ответственная работа, требующая напряженного внимания. Как раз то, что нужно.
– Хорошо, я согласна.
– Ты спасла мне жизнь! Я взял на себя смелость заранее позаботиться о знаке моей благодарности.
– Ты был уверен, что я соглашусь?
– Я был уверен: ты не подведешь своего старого отца. В коробочке оказалось кольцо с круглой черной жемчужиной, идеально подходившей к ее серьгам. Ли задумчиво надела его на палец. Последняя реплика Джошуа осталась без ответа.
Да и что говорить? Ведь это – сущая правда.
Глава 27
Сутолока в аэропорту Абу-Даби показалась Ли чем-то средним между римским цирком времен Нерона и учебными занятиями гражданской обороны в Китае. В толчее зала ожидания она тщетно искала глазами водителя, которого обещала прислать режиссер фильма Эрин Мерфи.
– Мисс Бэрон? – раздался над ухом звучный голос. Ли обернулась и увидела одного из красивейших мужчин, каких ей доводилось встречать. На вид ему было лет тридцать пять – сорок. Темные глаза красавца казались выточенными из обсидиана, только без характерной для него жесткости. У араба были продолговатое лицо (грани да острые углы), немного крючковатый нос и твердая линия губ под черными усами. Он производил впечатление жесткого, властного человека – пока его лицо не озаряла ослепительная улыбка.
– Вы – мисс Бэрон?
– Да.
– Меня зовут Халил аль-Тахир. – Видя, что его имя ей ничего не говорит, он уточнил: – Помощник министра культуры.
Вот когда Ли вспомнила: это тот самый человек, который по поручению правительства должен был выступить посредником между съемочной группой студии «Бэрон» и местными кинематографистами. Она поймала себя на том, что неприлично долго глазеет на Халила аль-Тахира, но ничего не могла с собой поделать. Он был высок, аристократичен, с развитым чувством собственного достоинства. В то же время в нем было что-то загадочное, романтичное, в духе сказок «Тысяча и одной ночи». Ли живо представила его в просторных бедуинских одеждах.
Поддерживая под локоть, Халил вел ее через весь зал мимо бесконечных очередей.
– Идемте со мной, мисс Бэрон, постараюсь ускорить процедуру вашего прохождения через таможню. – Пройдя по длинному коридору, они очутились перед не слишком заметной дверью.
Уже через несколько минут позади остались медпункт, служба безопасности, иммиграционная служба и таможня. Они снова вышли в зал с его столпотворением. Ли показалось, будто люди в очереди ни на дюйм не продвинулись.
– Скорее всего, они простоят еще два – четыре часа, – сказал Халил.
Если Ли и раньше чувствовала признательность, теперь она была благодарна вдвойне. Ее спутник щелкнул пальцами, и сейчас же, словно Аладдин потер лампу, как из-под земли вырос носильщик с ее вещами. На стоянке их ждал длинный черный «роллс-ройс» с кондиционером и затененными окнами – защита от солнечных лучей.
Движение оказалось невероятно интенсивным; машины ползли одна за другой, бампер к бамперу. Водители использовали каждый дюйм свободного пространства. Мимо их лимузина проскочила на мотоцикле молодая девушка в голубых джинсах и полосатой рубашке с короткими рукавами. На руле болталась тушка козленка. Девушка виртуозно лавировала между «тойотами» и «лендроверами».
– Эрин обещала прислать за мной легковушку.
– Да, у нее было такое намерение, но поскольку легковушка не справилась бы с этой давкой, я подумал, что вы не станете возражать против моего вмешательства.
– Конечно. Большое спасибо.
– Это доставило мне удовольствие.
Халил не мог допустить, чтобы американскую гостью встретил кто-то другой. Когда-то давно, во время учебы в Оксфорде, он увидел фотографию Ли в английском журнале. Ей было двенадцать лет; хотя его мать как раз в этом возрасте вышла замуж, он понимал, что по американским меркам Ли – еще дитя. Это не помешало ему задуматься о причине глубокой грусти в чистых серых глазах.
Когда она появилась в зале ожидания, свежая и холодноватая, в брюках цвета слоновой кости и белой шелковой блузке, он пообещал себе: к концу ее пребывания в Абу-Даби они станут любовниками.
Абу-Даби представлял собой диковинную смесь древнего Востока и современного Запада. Контуры старинных мечетей и минаретов контрастировали со сверкающими небоскребами из стекла и стали. На тротуарах было не менее тесно, чем на проезжей части. Очаровательные девушки в мини-юбках по парижской моде стояли на автобусных остановках бок о бок с женщинами, закутанными в чадру.
– Невероятно! – выдохнула Ли.
– Каких-нибудь тринадцать лет назад Абу-Даби был неприметной рыбацкой деревенькой на берегу залива. Потом государство разбогатело, и шейх Саид выделил несколько миллионов на строительство города. Когда забил первый нефтяной фонтан, я учился в Англии и по возвращении не узнал родные места. До сих пор случается, что проезжая по городу, я вижу небоскреб, словно выросший за одну ночь.
Он указал на шатер бедуина – а рядом строилось административное здание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104