если предстояла встреча с режиссером, корчившим из себя Адольфа Гитлера, перебивать запах одной-двумя таблетками амфетамина; перед уходом со студии принять еще несколько «амфи»; и наконец – немного «травки» или сильнодействующего снотворного перед тем как лечь в постель. Ну и время от времени нюхнуть «коки» – для сексуальной стимуляции. В семидесятые так жили все – наркотики стали неотъемлемой частью существования.
Марисса катила наугад; в груди стучал бешеный тамтам. Наконец она осознала, что находится в порту (у нее не сохранилось воспоминаний о том, как она сюда ехала). Ей попался на глаза какой-то занюханный кабак; умирая от желания выпить, она подъехала к стоянке. После залитой солнцем улицы пришлось некоторое время адаптироваться к полумраку. Из музыкального автомата неслись истошные вопли: Таня Таккер шпарила рефрен из «Дельты Дон».
Когда глаза немного привыкли к полутьме, Марисса огляделась – насколько это было возможно из-за густой пелены сигаретного дыма. В глубине помещения виднелись два ярко раскрашенных игральных автомата и таксофон. В центре разместились обтянутые зеленым сукном столы для «пула»; с потолка свисала мишень для игры в дартс. За спиной бармена красовались ряды бутылок.
Клиентура «Дрифтвуда» в основном состояла из торговых моряков. Эти небритые мужчины имели крутой вид. В ответ на любопытный взгляд Мариссы они с откровенной похотью уставились на нее.
Ее внимание привлек один из них, одиноко сидевший в углу – явно не слишком общительный. У него были сплющенный и скособоченный – должно быть, перебитый – нос, окладистая черная борода, длинные сальные волосы и рваный шрам от переносицы до уголка глаза. На нем была черная майка; на одном плече с выпирающими мускулами выделялась вытатуированная голая женщина, на другом – дракон. А еще у детины были черные глаза – самые свирепые, какие ей когда-либо приходилось видеть. У Мариссы перехватило дыхание.
Она храбро ринулась к роскошному мужику; в крови бурлил адреналин. Давненько она не испытывала такого кайфа! И без всяких наркотиков!
Это был адский труд – вытянуть что-нибудь из Мэтью, но когда он наконец разговорился о своем прошлом, Ли поняла, что многие его выходки объясняются трудным детством. Рядом с Мэтью никогда не было родных и близких людей, поэтому он шарахался, когда кто-то подходил слишком близко. И поэтому ему было трудно верить людям.
– Итак, – сказала она, лежа с ним рядом в постели воскресным утром, спустя две недели после примирения, – какие у тебя планы на сегодняшний день?
Он провел пальцем по ее груди и в очередной раз восхитился зрелищем тотчас отвердевших сосков.
– Можно провести день в постели.
Невероятно – после ночного марафона она вновь начала возбуждаться!
– Разумеется. Только как бы не умереть с голоду.
– Закажем по телефону пиццу. Попозже.
– Обожаю пиццу.
– Или съездим в Вегас.
– Лас-Вегас? – Ни Мэтью, ни Ли не интересовались азартными играми. Кинобизнес сполна удовлетворял их потребность в острых ощущениях. – Что там, в Лас-Вегасе?
Его язык оставлял влажную дорожку на ее теле.
– Синатра.
– Обойдусь без него.
– Уэйн Ньютон.
– Проехали, – с трудом выговорила Ли: Мэтью теребил зубами розовый сосок.
– «Чепел оф Лайтс»
– Что это – новая рок-группа?
– Церковь. Где венчаются. Я уже говорил, что у тебя изумительно вкусная кожа?
– Церковь, где венчаются… В смысле пожениться?
– Ага. М-м-м, вкуснятина! Соблазн… Тепло… Влажно…
– Мэтью! – Она приподняла его голову за волосы. – Это что, предложение?
– Ну, раз ты об этом заговорила… пожалуй. Или нужно встать на колени?
– Нет. То есть да.
– Да – в смысле встать на колени? Или да – ты согласна стать моей женой?
– Да, я стану твоей женой. – Ли обвила руками его шею. – Да, да, да!
Они быстро оделись и, прихватив Ким и Маршаллов, рванули в аэропорт.
И вот почти через четыре года после того как они впервые по-настоящему посмотрели друг другу в глаза, Ли с Мэтью обвенчались в «Чепел оф Лайтс». Несмотря на спешку, музыку из проигрывателя и священника с внешностью Элвиса, свадьба оказалась на высоте. Невеста, в платье сливочного цвета от Дживенчи и с букетом роз «Американская красавица», была ослепительна, а жених – неотразим. Когда они давали друг другу обет верности, в их глазах светилась любовь.
Ему позвонили на другое утро. Закончив разговор, Джошуа положил трубку и долго, не отрываясь взирал на телефонный аппарат. Не может быть, чтобы она предала его! Только не его принцесса! Только не Ли!
Но она это сделала. Повернувшись спиной ко всему, что они построили вместе, погналась, точно сука во время течки, за этим ублюдком-бумагомарателем. Он представил их совокупляющимися, как собаки… Чтобы вытравить из головы этот страшный образ, Джошуа пошел в библиотеку и напился до бесчувствия.
Марисса только что вернулась домой после того как полдня проваландалась с водителем огромной фуры из Лоди в его кабине. Это был крупный и злой самец, привыкший запросто трахать баб; но Марисса управилась с ним не хуже профессионалки. Все три часа блаженства – полный контроль!
Контроль. Власть. Господи, как приятно!
Марисса пребывала на седьмом небе до тех пор, пока звонок Ли не вернул ее на землю – с оглушительным грохотом. Ей свело внутренности от черной зависти. Она снова села за руль. Но вместо «Дрифтвуда», где она стала постоянной посетительницей, ее путь лежал к отелю «Беверли Хиллз». Там, возле бассейна, сходились толстосумы и, подставив солнцу и без того бронзовые тела в узких плавках, обтяпывали одно миллионное дельце за другим.
Марисса обвела магнатов критическим оком и остановила свой выбор на кинорежиссере из Франции, о котором говорили, что он предпочитает пухленьких рыжеволосых красоток и грубый секс. Марисса облизнула губы и, схватив с подноса проходившего мимо официанта бокал «Маргариты», храбро направилась к его столику.
Спустя два дня после известия о свадьбе Ли с Мэтью Рона Баррет вышла в эфир с новой сенсацией, которая повергла в уныние мужчин всего мира. Секс-символ студии «Бэрон», киноактриса, названная большинством читателей «Плейбоя» в качестве желанной спутницы на необитаемом острове, стала миссис Филип Корбье.
– Как тебя, черт возьми, угораздило?
Ли подняла глаза – в кабинет ворвался отец. Хотя официально у нее не закончился медовый месяц, она заскочила в свой офис просмотреть почту.
– Доброе утро.
– Не заговаривай мне зубы, скверная девчонка, – «доброе утро»! Я хочу знать, почему ты спуталась с этим ублюдком!
Серые глаза превратились в льдинки.
– Мне двадцать девять лет, я уже далеко не «скверная девчонка». И не потерплю, чтобы ты так отзывался о моем муже.
Муж! Джошуа поморщился – ему словно залили кислотой желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Марисса катила наугад; в груди стучал бешеный тамтам. Наконец она осознала, что находится в порту (у нее не сохранилось воспоминаний о том, как она сюда ехала). Ей попался на глаза какой-то занюханный кабак; умирая от желания выпить, она подъехала к стоянке. После залитой солнцем улицы пришлось некоторое время адаптироваться к полумраку. Из музыкального автомата неслись истошные вопли: Таня Таккер шпарила рефрен из «Дельты Дон».
Когда глаза немного привыкли к полутьме, Марисса огляделась – насколько это было возможно из-за густой пелены сигаретного дыма. В глубине помещения виднелись два ярко раскрашенных игральных автомата и таксофон. В центре разместились обтянутые зеленым сукном столы для «пула»; с потолка свисала мишень для игры в дартс. За спиной бармена красовались ряды бутылок.
Клиентура «Дрифтвуда» в основном состояла из торговых моряков. Эти небритые мужчины имели крутой вид. В ответ на любопытный взгляд Мариссы они с откровенной похотью уставились на нее.
Ее внимание привлек один из них, одиноко сидевший в углу – явно не слишком общительный. У него были сплющенный и скособоченный – должно быть, перебитый – нос, окладистая черная борода, длинные сальные волосы и рваный шрам от переносицы до уголка глаза. На нем была черная майка; на одном плече с выпирающими мускулами выделялась вытатуированная голая женщина, на другом – дракон. А еще у детины были черные глаза – самые свирепые, какие ей когда-либо приходилось видеть. У Мариссы перехватило дыхание.
Она храбро ринулась к роскошному мужику; в крови бурлил адреналин. Давненько она не испытывала такого кайфа! И без всяких наркотиков!
Это был адский труд – вытянуть что-нибудь из Мэтью, но когда он наконец разговорился о своем прошлом, Ли поняла, что многие его выходки объясняются трудным детством. Рядом с Мэтью никогда не было родных и близких людей, поэтому он шарахался, когда кто-то подходил слишком близко. И поэтому ему было трудно верить людям.
– Итак, – сказала она, лежа с ним рядом в постели воскресным утром, спустя две недели после примирения, – какие у тебя планы на сегодняшний день?
Он провел пальцем по ее груди и в очередной раз восхитился зрелищем тотчас отвердевших сосков.
– Можно провести день в постели.
Невероятно – после ночного марафона она вновь начала возбуждаться!
– Разумеется. Только как бы не умереть с голоду.
– Закажем по телефону пиццу. Попозже.
– Обожаю пиццу.
– Или съездим в Вегас.
– Лас-Вегас? – Ни Мэтью, ни Ли не интересовались азартными играми. Кинобизнес сполна удовлетворял их потребность в острых ощущениях. – Что там, в Лас-Вегасе?
Его язык оставлял влажную дорожку на ее теле.
– Синатра.
– Обойдусь без него.
– Уэйн Ньютон.
– Проехали, – с трудом выговорила Ли: Мэтью теребил зубами розовый сосок.
– «Чепел оф Лайтс»
– Что это – новая рок-группа?
– Церковь. Где венчаются. Я уже говорил, что у тебя изумительно вкусная кожа?
– Церковь, где венчаются… В смысле пожениться?
– Ага. М-м-м, вкуснятина! Соблазн… Тепло… Влажно…
– Мэтью! – Она приподняла его голову за волосы. – Это что, предложение?
– Ну, раз ты об этом заговорила… пожалуй. Или нужно встать на колени?
– Нет. То есть да.
– Да – в смысле встать на колени? Или да – ты согласна стать моей женой?
– Да, я стану твоей женой. – Ли обвила руками его шею. – Да, да, да!
Они быстро оделись и, прихватив Ким и Маршаллов, рванули в аэропорт.
И вот почти через четыре года после того как они впервые по-настоящему посмотрели друг другу в глаза, Ли с Мэтью обвенчались в «Чепел оф Лайтс». Несмотря на спешку, музыку из проигрывателя и священника с внешностью Элвиса, свадьба оказалась на высоте. Невеста, в платье сливочного цвета от Дживенчи и с букетом роз «Американская красавица», была ослепительна, а жених – неотразим. Когда они давали друг другу обет верности, в их глазах светилась любовь.
Ему позвонили на другое утро. Закончив разговор, Джошуа положил трубку и долго, не отрываясь взирал на телефонный аппарат. Не может быть, чтобы она предала его! Только не его принцесса! Только не Ли!
Но она это сделала. Повернувшись спиной ко всему, что они построили вместе, погналась, точно сука во время течки, за этим ублюдком-бумагомарателем. Он представил их совокупляющимися, как собаки… Чтобы вытравить из головы этот страшный образ, Джошуа пошел в библиотеку и напился до бесчувствия.
Марисса только что вернулась домой после того как полдня проваландалась с водителем огромной фуры из Лоди в его кабине. Это был крупный и злой самец, привыкший запросто трахать баб; но Марисса управилась с ним не хуже профессионалки. Все три часа блаженства – полный контроль!
Контроль. Власть. Господи, как приятно!
Марисса пребывала на седьмом небе до тех пор, пока звонок Ли не вернул ее на землю – с оглушительным грохотом. Ей свело внутренности от черной зависти. Она снова села за руль. Но вместо «Дрифтвуда», где она стала постоянной посетительницей, ее путь лежал к отелю «Беверли Хиллз». Там, возле бассейна, сходились толстосумы и, подставив солнцу и без того бронзовые тела в узких плавках, обтяпывали одно миллионное дельце за другим.
Марисса обвела магнатов критическим оком и остановила свой выбор на кинорежиссере из Франции, о котором говорили, что он предпочитает пухленьких рыжеволосых красоток и грубый секс. Марисса облизнула губы и, схватив с подноса проходившего мимо официанта бокал «Маргариты», храбро направилась к его столику.
Спустя два дня после известия о свадьбе Ли с Мэтью Рона Баррет вышла в эфир с новой сенсацией, которая повергла в уныние мужчин всего мира. Секс-символ студии «Бэрон», киноактриса, названная большинством читателей «Плейбоя» в качестве желанной спутницы на необитаемом острове, стала миссис Филип Корбье.
– Как тебя, черт возьми, угораздило?
Ли подняла глаза – в кабинет ворвался отец. Хотя официально у нее не закончился медовый месяц, она заскочила в свой офис просмотреть почту.
– Доброе утро.
– Не заговаривай мне зубы, скверная девчонка, – «доброе утро»! Я хочу знать, почему ты спуталась с этим ублюдком!
Серые глаза превратились в льдинки.
– Мне двадцать девять лет, я уже далеко не «скверная девчонка». И не потерплю, чтобы ты так отзывался о моем муже.
Муж! Джошуа поморщился – ему словно залили кислотой желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104