Ребята внимательно огляделись, потом прошли во вторую комнату. Она оказалась маленькой, душноватой, без окон. Здесь картина разгрома была еще более разительной. На круглом столе лежала гора разбитых пластинок. В одном углу были свалены поломанные стулья, в другом сметены в кучу истоптанные и изорванные газеты, журналы, брошюры.
Николай чувствовал, как в груди накипает злоба. Кто посмел здесь так бесчинствовать?
Ребята настороженно оглядывались по сторонам.
– Ну, это им так просто не сойдет, - процедил сквозь зубы Илья Куклев.
Они снова перешли в большую комнату.
Николай задумчиво произнес:
– Так... Что же делать будем?..
– Положение... - в тон ему отозвался Борис Нискин.
– Утро вечера мудренее, - махнул рукой Таран. - Завтра это дело обмозгуем. Пошли, хлопцы!
На улице стали прощаться.
Неожиданно за их спиной раздался чей-то веселый возглас:
– Кого я вижу? Товарищ гроссмейстер!
Перед ними стоял, широко улыбаясь, Жора Наседкин, как всегда франтовато и пестро одетый, с тщательно подбритыми усиками.
– Сколько лет, сколько зим! - продолжал он, протягивая Борису руку.
Тот без особой радости пожал ее.
– Всего три дня, если не ошибаюсь.
– Вечностью показались, - тем же тоном, нисколько не смутившись, продолжал Жора. - Привык, как к родному. Оттуда идете? - многозначительно спросил он, кивнув на двор за желтым домом. - Происшествием интересуетесь?
– Каким еще происшествием? - так естественно удивился Борис, что Таран даже поймал себя на мысли, что сам на секунду поверил в его неосведомленность.
– Вот тебе и раз! - воскликнул Жора. - Да об этом весь город уже говорит. Здесь такая драка была, боже ты мой! Одного нашего парня даже подрезали.
– Какого это вашего?
– С нашего курса. Юрку Назарова.
– Об этом деле я слышал, - сказал Борис. - Только не знал, что это здесь было.
– Именно здесь, - подтвердил Жора. - Я как раз сейчас в больницу к Юрке иду, проявлять чуткость.
Николая вдруг осенило.
– А что, хлопцы, - он многозначительно посмотрел на ребят, - может, и нам проведать этого парня от лица, так сказать, общественности? Все-таки геройски себя вел! И потом надо же быть в курсе дела? Как-никак наш район.
– Идея! - подхватил Таран и, не моргнув глазом, прибавил: - Время все равно есть, билеты на девятичасовой сеанс взяли, а сейчас только пять.
Жора от удивления заморгал глазами.
– Вы это серьезно?
– А чего же? - ответил Борис. - Мы тебе тоже, как родному, рады.
– По меньшей мере оригинально, - пожал плечами Жора. А впрочем, в компании даже веселее. Я вас представлю по всей форме. Пошли. Нам на "тройку".
Ребята гурьбой двинулись к остановке троллейбуса.
В просторном и светлом вестибюле больницы ребята заметили невысокого человека в очках и белом халате. Его окружили несколько женщин и наперебой задавали вопросы.
– Дежурный врач, - определил Жора. - Давайте наведем справку.
Всей гурьбой они подошли к человеку в халате, и Жора через головы женщины громко спросил:
– Доктор, как Назаров себя чувствует, из шестнадцатой палаты?
– С переломом ноги?
– Нет, другой, которого ножом ранили.
Женщины испуганно умолкли, а одна жалостливо спросила:
– Как же это его, сердечного?
Доктор осуждающе пожал плечами.
– Жертва собственной неосторожности. Не надо ввязываться в драку с пьяными.
– Пусть делают, что хотят, - совершенно серьезно, в тон ему прибавил Таран. - На то они и пьяные.
Врач сделал вид, что не слышал этой ядовитой реплики, и, обращаясь к Жоре, сказал:
– Ваш Назаров выписывается через два дня.
В гардеробной пожилая нянечка наотрез отказалась выдать халаты.
– У него, милые, уже три человека сидят. А собрания у нас проводить не полагается.
Ребята переглянулись. Первым нашелся Таран.
– Правильно, мамаша! - горячо воскликнул он. - Режим есть режим. Но мы его, между прочим, нарушать и не собираемся.
– А в таком разе куда пришли? - подозрительно спросила нянечка.
– Тоже в шестнадцатую палату, к Назарову. Но к другому. Наш ногу сломал.
Старушка, видно, почувствовала какой-то подвох в словах этого плутоватого парня.
– А от того только что жена с дочкой ушли.
– Именно! - подхватил Таран. - А мы с работы. Страхделегаты.
– Делегаты еще какие-то, - проворчала старушка.- Дам вот тоже три халата, и все. У меня и нет больше.
Таран хотел было продолжать диспут, но Илья Куклев сказал:
– Ладно. Мы тут с Борисом подождем.
На том и порешили.
Жора, Николай и Таран, накинув халаты, двинулись вверх по широкой лестнице.
Хирургическое отделение занимало весь второй этаж, и шестнадцатая палата находилась в самом конце коридора. На высокой белой двери виднелся синий стеклянный квадратик с цифрой "16". Жора, не стучась, уверенно распахнул дверь. За ним вошли Николай и Rаран.
В небольшой, очень светлой, вызолоченной последними лучами солнца комнате стояло четыре кровати. На одной из них, у окна, лежал светловолосый паренек, возле него сидели двое ребят и девушка. Таран бросил на нее восхищенный взгляд.
– Юрка, приготовься, - торжественно объявил Жора. Представители трудящихся Заводского района хотят тебя приветствовать за отвагу и геройство, проявленное...
– Жора Наседкин в своем репертуаре, - насмешливо сказал плотный румяный паренек в сером костюме и красной тенниске, выглядывавших из-под халата, - Андрей Рогов, - просто добавил он, протягивая руку Николаю.
Ребята познакомились.
Второго парня, очень высокого и худого, в сером с черными полосками заграничном джемпере и пестром галстуке, звали Валерий Гельтищев.
– Марина, - с улыбкой представилась девушка.
Она была хороша собой - черноволосая, стройная, с ярким румянцем на нежных щеках и большими темными и ласковыми глазами. Синяя вязаная блузка туго обтягивала ее высокую грудь.
Николай, пожимая руку Назарову, сказал:
– Мы, конечно, никакие не представители. А так, покомсомольски зашли проведать. Хороший вы пример нам дали...
– Ну что вы... - смущенно отозвался больной. - А вообще очень рад.
– Нет, не что вы! - горячо вставил Таран. - Мы еще в нашей заводской многотиражке об этом деле напишем.
– Юра, тебя ждет мировая слава, - иронически заметил Гельтищев.
Андрюша Рогов метнул на него сердитый взгляд.
– У тебя дурацкий тон, - резко сказал он. - Печать большая сила. Сам редактор, понимать должен.
Гельтищев снисходительно усмехнулся:
– У нашей газеты другое предназначение. За это нас, как известно, и преследуют.
– Преследуют? - вскипел Андрюша. - Не публикуйте глупых статей!
– Мыслить оригинально не значит мыслить глупо.
– Иногда значит! Один девиз ваш чего стоит: "Я мыслю, следовательно, я существую!" Сплошной идеализм разводите! Тоже мне Декарты двадцатого века!
– А что за газета такая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67