Знаешь, у них замечательная бригада. Это настоящие друзья...
– Я их никого не знаю, - грустно сказала Maшa.
– Вот возьму и познакомлю тебя с ними. Хочешь?
– Неудобно как-то.
– Удобно! Ну что это за привычка - людей бояться! Не понимаю.
Маша улыбнулась.
– Где тебе понять! Ты же всех воспитываешь. Вот и того парня, которого под суд чести отдают, тоже, наверное, воспитываешь. Анечка, а ты его хорошо знаешь?
– Еще бы!
– А по-моему, - Маша лукаво взглянула на подругу, - он тебе все-таки нравится. Ну признайся!
– Кто? Этот несчастный Дон-Жуан? Нисколько даже.
– Он вовсе не такой плохой.
– Ты-то откуда знаешь?
– Иначе он бы тебе не понравился.
– Очень странная логика.
Аня невольно засмеялась. Ей почему-то было приятно, что Маша завела этот разговор о Василии.
И, тряхнув головой, она нарочито бесшабашным тоном объявила:
– Вот пусть станет человеком, тогда я его, может быть, и полюблю. Не раньше. И потом, он слишком красивый.
– Полюблю, - тихо повторила Маша. - Как это у тебя просто получается! А ведь это... это же все вдруг по-другому начинается, все другим светом кругом тебя светится. И счастье приходит такое, что задохнуться можно. И мученье приходит...
Аня прижалась разгоряченной щекой к холодной щеке Маши и негромко спросила:
– Машенька, а кто этот человек, с которым ты познакомилась?
– Ах, этот, - Маша точно проснулась и равнодушно ответила: - Он студент. С филфака. Фамилия его Гельтищев.
– Гельтищев? Валерий?
– Да. Ты его знаешь?
– Слышала. У нас в райкоме был секретарь их комитета комсомола. Они завтра интересный диспут проводят. И вот этот самый Гельтищев...
Аня на секунду задумалась, потом вскочила со своего места и возбужденно объявила:
– Знаешь, что я решила? Завтра мы с тобой идем на этот диспут. И без всяких разговоров! Ох, какая там драка ожидается!.. Между прочим, - она лукаво взглянула на Машу, - там будут и с инструментального завода.
Маша удивленно взглянула на подругу.
– Кто будет?
– Увидишь.
– Все-то вы знаете, - улыбнулась Маша.
Аня ответила с нескрываемой гордостью:
– А как же? Райком должен все знать. И не только знать. Так решено: идем завтра?
В тот же самый вечер напротив входа в городскую библиотеку стояли Валерий Гельтищев и Анатолий Титаренко. Укрывшись от дождя под деревом, они, как видно, чего-то ждали.
Высокий худой Валерий в пестрой шелковой рубахе навыпуск небрежно перекинул через плечо плащ и нервно курил одну сигарету за другой. Толстый, в черном костюме Анатолий, с неизменным галстукомбабочкой, выглядел спокойным, даже веселым. Аккуратно сложенный плащ он перекинул через руку, другой рукой картинно опирался о дерево.
Свет уличного фонаря еле пробивался сквозь густую листву, и приятелей почти не было видно. Но сами они зорко наблюдали за ярко освещенным подъездом библиотеки.
– Она должна выйти с минуты на минуту, - заметил Валерий. - Главное, не проворонить.
– Но она, кажется, не мечтает, чтобы ты ее встретил, Анатолий лениво усмехнулся. - А жаль, девочка - люкс. У тебя есть вкус. - И уже другим, озабоченным тоном добавил: - Не очень только задерживайся, надо еще отшлифовать тот документ.
Валерий самодовольно кивнул головой.
– Будь спок! Бравые тарасовцы со всего факультета будут в восторге. Или я их не знаю, думаешь?
Удивленно подняв брови, Анатолий спросил:
– Какие тарасовцы, ты что?
– Ха! Забыл? А прошлой осенью мы в какой деревне трудодни зарабатывали?
– А-а! Тарасовка!
– Именно. Вечерние зори, соловьи, плачущие ивы над рекой, тихий шепот и лобзанья...
– Цыплята-табака пищат на дворе и роются в навозе, - в тон ему продолжал Анатолий, - белое столовое висит кислыми, пыльными гроздьями на кустах...
Приятели рассмеялись. Потом Валерий мечтательно произнес:
– Но Рогов будет у нас завтра нокаутирован в первом же раунде. Спасибо Мариночке...
– Она твоей благодарности не примет.
– Это меня мало волнует. А потом... потом мы дадим бой по существу. "О цели жизни", - передразнил Валерий. - "Зачем ты живешь на земле?" Демагогия! Софистика!
– А ты докажи!
– И докажу! - запальчиво ответил Валерий. - Прежде всего вопрос поставлен неверно. "Зачем живешь?" Или ставить его надо не перед нами, а перед природой: зачем она создала человека? А мы живем потому, что созданы ею. Вопрос надо ставить так: как жить? Они утверждают, что можно жить для себя, и это эгоизм, можно жить для других, и это хорошо.
Но все это тоже софистика и демагогия! Каждый живет для себя! Да, да, каждый делает то, что ему нравится. Даже они, считая, что надо приносить пользу и творить добро другим, делают это для себя, ибо им так нравится. Ну, а мне нравится творить добро для самого себя! Логично?
– Вполне. Один-ноль в твою пользу, - важно кивнул головой Анатолий.
– Теперь второй вопрос: "Цель в жизни". Что это по-ихнему означает? Очень просто! Всю жизнь надрываться, нести тяготы и жертвы, чтобы потом, под конец жизни, не было стыдно за бесцельно прожитые годы. Хорошенькая перспектива! Ведь это, в лучшем случае, только один миг радости. Мне, например, этого мало! Я не хочу надрываться ради какой-то там цели! Я хочу каждый день получать радость. Какое мне в конце концов дело до других? Это, надеюсь, тоже логично?
– Пожалуй, - без прежней уверенности согласился Анатолий, поправляя свой галстук-бабочку. - Но крика будет...
– И все-таки это уже два-ноль! - азартно объявил Валерий.
Внезапно Анатолий сделал предостерегающий жест рукой и негромко сказал, кивнув на освещенный подъезд библиотеки:
– А теперь попробуй, чтобы было три-ноль.
Валерий поспешно обернулся и увидел Машу.
– Через час я тебе звоню, - тихо сказал он. - Больше мне на этот раз не потребуется.
Приятели замерли в тени деревьев, дожидаясь, пока Маша простится с подругой. Потом Валерий небрежной походкой последовал за ней, все так же перекинув плащ через плечо, хотя дождь и не думал униматься.
Догнав девушку, он мягко тронул ее за локоть и сказал:
– Привет, Машенька.
Маша с удивлением подняла голову.
– Ах, это вы! Здравствуйте.
Они пошли рядом, обмениваясь веселыми замечаниями о погоде и городскими новостями.
Потом Валерий спросил:
– Машенька, вы придете к нам завтра на диспут? - И загадочно добавил: - Там будет жарко.
– Я знаю, знаю. Мы обязательно придем.
– Кто это "мы"?
– Я с подругой.
– С какой, если не секрет?
Маша засмеялась.
– Это не секрет. Ее зовут Аня. Она работает в райкоме комсомола.
– Боже, как серьезно! - с комическим испугом воскликнул Валерий. - Я буду смущаться.
– Ну, вас, кажется, трудно смутить, - улыбнулась Маша. - Вы всегда чувствуете себя так уверенно.
– Ах, Машенька, - голос Валерия внезапно дрогнул. - Если бы вы могли так же хорошо разбираться и в других моих чувствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Я их никого не знаю, - грустно сказала Maшa.
– Вот возьму и познакомлю тебя с ними. Хочешь?
– Неудобно как-то.
– Удобно! Ну что это за привычка - людей бояться! Не понимаю.
Маша улыбнулась.
– Где тебе понять! Ты же всех воспитываешь. Вот и того парня, которого под суд чести отдают, тоже, наверное, воспитываешь. Анечка, а ты его хорошо знаешь?
– Еще бы!
– А по-моему, - Маша лукаво взглянула на подругу, - он тебе все-таки нравится. Ну признайся!
– Кто? Этот несчастный Дон-Жуан? Нисколько даже.
– Он вовсе не такой плохой.
– Ты-то откуда знаешь?
– Иначе он бы тебе не понравился.
– Очень странная логика.
Аня невольно засмеялась. Ей почему-то было приятно, что Маша завела этот разговор о Василии.
И, тряхнув головой, она нарочито бесшабашным тоном объявила:
– Вот пусть станет человеком, тогда я его, может быть, и полюблю. Не раньше. И потом, он слишком красивый.
– Полюблю, - тихо повторила Маша. - Как это у тебя просто получается! А ведь это... это же все вдруг по-другому начинается, все другим светом кругом тебя светится. И счастье приходит такое, что задохнуться можно. И мученье приходит...
Аня прижалась разгоряченной щекой к холодной щеке Маши и негромко спросила:
– Машенька, а кто этот человек, с которым ты познакомилась?
– Ах, этот, - Маша точно проснулась и равнодушно ответила: - Он студент. С филфака. Фамилия его Гельтищев.
– Гельтищев? Валерий?
– Да. Ты его знаешь?
– Слышала. У нас в райкоме был секретарь их комитета комсомола. Они завтра интересный диспут проводят. И вот этот самый Гельтищев...
Аня на секунду задумалась, потом вскочила со своего места и возбужденно объявила:
– Знаешь, что я решила? Завтра мы с тобой идем на этот диспут. И без всяких разговоров! Ох, какая там драка ожидается!.. Между прочим, - она лукаво взглянула на Машу, - там будут и с инструментального завода.
Маша удивленно взглянула на подругу.
– Кто будет?
– Увидишь.
– Все-то вы знаете, - улыбнулась Маша.
Аня ответила с нескрываемой гордостью:
– А как же? Райком должен все знать. И не только знать. Так решено: идем завтра?
В тот же самый вечер напротив входа в городскую библиотеку стояли Валерий Гельтищев и Анатолий Титаренко. Укрывшись от дождя под деревом, они, как видно, чего-то ждали.
Высокий худой Валерий в пестрой шелковой рубахе навыпуск небрежно перекинул через плечо плащ и нервно курил одну сигарету за другой. Толстый, в черном костюме Анатолий, с неизменным галстукомбабочкой, выглядел спокойным, даже веселым. Аккуратно сложенный плащ он перекинул через руку, другой рукой картинно опирался о дерево.
Свет уличного фонаря еле пробивался сквозь густую листву, и приятелей почти не было видно. Но сами они зорко наблюдали за ярко освещенным подъездом библиотеки.
– Она должна выйти с минуты на минуту, - заметил Валерий. - Главное, не проворонить.
– Но она, кажется, не мечтает, чтобы ты ее встретил, Анатолий лениво усмехнулся. - А жаль, девочка - люкс. У тебя есть вкус. - И уже другим, озабоченным тоном добавил: - Не очень только задерживайся, надо еще отшлифовать тот документ.
Валерий самодовольно кивнул головой.
– Будь спок! Бравые тарасовцы со всего факультета будут в восторге. Или я их не знаю, думаешь?
Удивленно подняв брови, Анатолий спросил:
– Какие тарасовцы, ты что?
– Ха! Забыл? А прошлой осенью мы в какой деревне трудодни зарабатывали?
– А-а! Тарасовка!
– Именно. Вечерние зори, соловьи, плачущие ивы над рекой, тихий шепот и лобзанья...
– Цыплята-табака пищат на дворе и роются в навозе, - в тон ему продолжал Анатолий, - белое столовое висит кислыми, пыльными гроздьями на кустах...
Приятели рассмеялись. Потом Валерий мечтательно произнес:
– Но Рогов будет у нас завтра нокаутирован в первом же раунде. Спасибо Мариночке...
– Она твоей благодарности не примет.
– Это меня мало волнует. А потом... потом мы дадим бой по существу. "О цели жизни", - передразнил Валерий. - "Зачем ты живешь на земле?" Демагогия! Софистика!
– А ты докажи!
– И докажу! - запальчиво ответил Валерий. - Прежде всего вопрос поставлен неверно. "Зачем живешь?" Или ставить его надо не перед нами, а перед природой: зачем она создала человека? А мы живем потому, что созданы ею. Вопрос надо ставить так: как жить? Они утверждают, что можно жить для себя, и это эгоизм, можно жить для других, и это хорошо.
Но все это тоже софистика и демагогия! Каждый живет для себя! Да, да, каждый делает то, что ему нравится. Даже они, считая, что надо приносить пользу и творить добро другим, делают это для себя, ибо им так нравится. Ну, а мне нравится творить добро для самого себя! Логично?
– Вполне. Один-ноль в твою пользу, - важно кивнул головой Анатолий.
– Теперь второй вопрос: "Цель в жизни". Что это по-ихнему означает? Очень просто! Всю жизнь надрываться, нести тяготы и жертвы, чтобы потом, под конец жизни, не было стыдно за бесцельно прожитые годы. Хорошенькая перспектива! Ведь это, в лучшем случае, только один миг радости. Мне, например, этого мало! Я не хочу надрываться ради какой-то там цели! Я хочу каждый день получать радость. Какое мне в конце концов дело до других? Это, надеюсь, тоже логично?
– Пожалуй, - без прежней уверенности согласился Анатолий, поправляя свой галстук-бабочку. - Но крика будет...
– И все-таки это уже два-ноль! - азартно объявил Валерий.
Внезапно Анатолий сделал предостерегающий жест рукой и негромко сказал, кивнув на освещенный подъезд библиотеки:
– А теперь попробуй, чтобы было три-ноль.
Валерий поспешно обернулся и увидел Машу.
– Через час я тебе звоню, - тихо сказал он. - Больше мне на этот раз не потребуется.
Приятели замерли в тени деревьев, дожидаясь, пока Маша простится с подругой. Потом Валерий небрежной походкой последовал за ней, все так же перекинув плащ через плечо, хотя дождь и не думал униматься.
Догнав девушку, он мягко тронул ее за локоть и сказал:
– Привет, Машенька.
Маша с удивлением подняла голову.
– Ах, это вы! Здравствуйте.
Они пошли рядом, обмениваясь веселыми замечаниями о погоде и городскими новостями.
Потом Валерий спросил:
– Машенька, вы придете к нам завтра на диспут? - И загадочно добавил: - Там будет жарко.
– Я знаю, знаю. Мы обязательно придем.
– Кто это "мы"?
– Я с подругой.
– С какой, если не секрет?
Маша засмеялась.
– Это не секрет. Ее зовут Аня. Она работает в райкоме комсомола.
– Боже, как серьезно! - с комическим испугом воскликнул Валерий. - Я буду смущаться.
– Ну, вас, кажется, трудно смутить, - улыбнулась Маша. - Вы всегда чувствуете себя так уверенно.
– Ах, Машенька, - голос Валерия внезапно дрогнул. - Если бы вы могли так же хорошо разбираться и в других моих чувствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67