Понес он горячий шоколад для господ и заблудился. Ходит по дому, орет, а шоколад остывает. Анна Николаевна только посмеялась, даже не заругалась...
- Что же это такое будет - шоклад этот? - заинтересовался шагавший слева солдат.
- А это навроде нашей горелой каши, - встрял опять Тимошка Артамонов, только в тарелочке серебряной.
- Врешь ты, межа пустая! - обиделся Макар Власов за господское кушанье. - Дух такой от него, как от меда, только еще шибче! А вкусен он, шоколад, как...
- Да ты еще скажи, что пробовал? - возразил Тимошка.
- И скажу!
- Брешешь! Побожись!
- Вот те крест! Палец макнул!
- Который палец? - поинтересовался Артамонов.
- Вот энтот! - показал Макар.
- Ах, э-энтот! - разочарованно пропел насмешник.
Строй опять выдохнул смешинку, закашлялся, сбился с ноги.
- Цыц, черти! - прикрикнул на них капитан Азаров. - Сейчас вам татары насыпят в штаны, тогда вместе посмеемся!
Солдаты притихли, но Тимофей Артамонов скоро опять окликнул шагавшего впереди Власова:
- Что же тебя твои ангелы, дядя Макар, в рекруты сдали? Не за тот ли самый палец ты пострадал?
- Не, за другое, - ответил Власов. - Ведено мне было всем говорить, что хозяина нет дома. Я и говорил. А тут такой знатный барин подъезжает. Ну, я ему все честь по чести, как велено, мол, нет хозяина дома. А оказалось, что это сам граф Воронцов приезжал. Барыня-матушка Анна Николаевна очень разволновалась. Все не могла успокоиться. Меня вот и отправили в солдатушки.
- Теперь уж барыня успокоилась, знамо дело, - кивнул головой посерьезневший Артамонов.
- Жаловаться на судьбу нечего, - подытожил свой рассказ Макар Власов, службу надо было знать. Графа Воронцова, шутка ли сказать, не узнал!
- А ты его раньше-то видал, графа этого?
- Не видал! Так и что из того, что не видал?! Узнать все равно был должен!
Артамонов посмотрел на сутулую спину Макара, облепленную комарами. Хотел шлепнуть покрепче, да передумал. Смахнул кровососов и сказал:
- Ты, дядя Макар, теперича графа Воронцова можешь забыть. А вот если ты чечена в кустах не узнаешь, тогда тебя так же у ворот встречать будут, как и ты у господских. А слыхали вы, братцы, историю про барина и мужика? Сказывать, что ли? А коли сказывать, так махорочкой угостите... Вот спасибочки!
И замолчал. Минут пять шли молча, солдаты ждали-ждали и не выдержали:
- Что же ты, Тимошка, не сказываешь?
- Про чо?
- Про чо! Да про мужика и барина.
- Про какого такого барина? Который мужичка махоркой угостил? Так что тут сказывать, если вы это лучше меня знаете? Вон как отсыпали, от души.
- Вот брехун! Опять всех запряг, а сам сидит - ножки свесил.
- Да ладно, братцы! Пошутил я. Разве я вас когда обманывал? Вот история какая. Жил один барин. Хорошо жил, из мужика повытягивал жил, только вот пошло его имение с молотка, а его самого собирались в долговую яму посадить. Куда деваться? Вот встречает он мужика. Мужик идет и плачет. Барин спрашивает: "Что с тобой, мужик?" А мужик отвечает: "Горе у меня большое. Царь призывает!" Барин удивляется, мол, важный какой мужик, раз его сам царь к себе призывает. А барин был страсть какой хитрый. Хитрее всех. Думает: "Обману мужика". Говорит ему тогда: "Хочешь заместо меня барином стать?" А мужичок отвечает: "А мне какая с того корысть?" Тот ему: "Почет тебе будет и уважение. Если что не по тебе, ты тут же по морде. А еще дам тебе тысячу рублей, на черный день припасенных. Место скажу, где зарыл их. Согласен?". "Согласен", - говорит мужик. "Тогда давай меняться, ты называйся мной, а я тобой назовусь". Думал барин, как призовут его к царю, так он все милости государевы в миг получит. Так они и порешили. Назвался мужик барином, его схватили и в долговую тюрьму посадили. Назвался барин мужиком, его призвали к царю, то есть в солдаты взяли на службу царскую. Барина на кавказской войне застрелили, а мужика выпустили из тюрьмы. Он деньги откопал, да и зажил хорошо.
- Неужто на кавказской войне барина убило? - спросил кто-то из солдат.
- Знамо дело, на кавказской, - подтвердил Артамонов.
- Знаю вот, что брешет, а слушать приятно, - сказал старый солдат Коростылев, подмигивая Макару Власову.
Офицеры же ехали молча. Только уже на той стороне Терека прапорщик Ташков вдруг сказал:
- Мне вчера пришло письмо из дома, господа. Жуковский умер...
- Жуковский? Василий Андреевич? - переспросил капитан Азаров. - Ах, ты! Еще один русский поэт! Я ведь был знаком с Василием Андреевичем, господа. Впрочем, с Михаилом Юрьевичем тоже...
Басаргин, словно его окликнули, вдруг повернулся к офицерам и прочитал:
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в траве чуть слышный шепот,
Как усопших тихий глас...
- Оставьте, поручик, - перебил его капитан Азаров, - не будем предаваться скорби. Война - дело веселых усачей. А Василия Андреевича нашего после набега помянем, как водится. Всех приглашаю после дела к себе! А теперь с богом!
Первый орудийный залп размножился горным эхом. Немирный аул, словно сбегавший в низину с горы, а при виде врага замерший и оцепеневший, теперь ожил разрывами русских гранат. Канониры целились в каменные башенки, но точно попасть, снеся напрочь каменную кладку, удалось только одному. Откуда-то вылетели две пестрые курицы и понеслись между саклями. Капитан Азаров приказал прекратить стрельбу.
Верховые казаки поскакали вдоль склона в обход аула, а батальон пехоты рассыпным строем вошел в чеченское селение. У крайней сакли стоял серый молоденький ягненок, протяжно мекал и дрожал.
Солдаты разбрелись по аулу. В эту странную войну им приходилось то вырубать лес, то разрушать каменные сакли. Над аулом поднимался серый дым. Он уходил в ущелье, собирался там клубами и поднимался вверх по склону горы, как снежная лавина, возвращавшаяся восвояси.
Словно дым пожарища был своеобразным сигналом, где-то наверху вдруг раздался выстрел, и ядро, выпущенное чеченцами, видимо, из легкой, старенькой пушки, пролетело над саклями и шлепнулось далеко за аулом.
- Теперь начнется, - удовлетворенно сказал капитан Азаров.
И вправду вернувшийся казачий разъезд привел за собой чеченцев. Они погарцевали на своих лошадках, покричали, выстрелили пару раз в сторону строившихся на окраине аула солдат и скрылись в лесу.
- Господин капитан, позвольте мне с казаками вдогонку! - крикнул Басаргин.
- Оставьте, Дмитрий Иванович, - отмахиваясь и от комаров, и от Басаргина, сказал Азаров, - а вот как пойдем через ручей, задержитесь со своей ротой и рассыпьтесь в кустарнике. А когда татары подъедут, дадите огоньку по цепи. Вот вам и дело! Только подпустите поближе. Татары - те же комары, поэтому подождите, пока усядутся...
Азаров хлопнул себя по щеке и скатал маленький серый комочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Что же это такое будет - шоклад этот? - заинтересовался шагавший слева солдат.
- А это навроде нашей горелой каши, - встрял опять Тимошка Артамонов, только в тарелочке серебряной.
- Врешь ты, межа пустая! - обиделся Макар Власов за господское кушанье. - Дух такой от него, как от меда, только еще шибче! А вкусен он, шоколад, как...
- Да ты еще скажи, что пробовал? - возразил Тимошка.
- И скажу!
- Брешешь! Побожись!
- Вот те крест! Палец макнул!
- Который палец? - поинтересовался Артамонов.
- Вот энтот! - показал Макар.
- Ах, э-энтот! - разочарованно пропел насмешник.
Строй опять выдохнул смешинку, закашлялся, сбился с ноги.
- Цыц, черти! - прикрикнул на них капитан Азаров. - Сейчас вам татары насыпят в штаны, тогда вместе посмеемся!
Солдаты притихли, но Тимофей Артамонов скоро опять окликнул шагавшего впереди Власова:
- Что же тебя твои ангелы, дядя Макар, в рекруты сдали? Не за тот ли самый палец ты пострадал?
- Не, за другое, - ответил Власов. - Ведено мне было всем говорить, что хозяина нет дома. Я и говорил. А тут такой знатный барин подъезжает. Ну, я ему все честь по чести, как велено, мол, нет хозяина дома. А оказалось, что это сам граф Воронцов приезжал. Барыня-матушка Анна Николаевна очень разволновалась. Все не могла успокоиться. Меня вот и отправили в солдатушки.
- Теперь уж барыня успокоилась, знамо дело, - кивнул головой посерьезневший Артамонов.
- Жаловаться на судьбу нечего, - подытожил свой рассказ Макар Власов, службу надо было знать. Графа Воронцова, шутка ли сказать, не узнал!
- А ты его раньше-то видал, графа этого?
- Не видал! Так и что из того, что не видал?! Узнать все равно был должен!
Артамонов посмотрел на сутулую спину Макара, облепленную комарами. Хотел шлепнуть покрепче, да передумал. Смахнул кровососов и сказал:
- Ты, дядя Макар, теперича графа Воронцова можешь забыть. А вот если ты чечена в кустах не узнаешь, тогда тебя так же у ворот встречать будут, как и ты у господских. А слыхали вы, братцы, историю про барина и мужика? Сказывать, что ли? А коли сказывать, так махорочкой угостите... Вот спасибочки!
И замолчал. Минут пять шли молча, солдаты ждали-ждали и не выдержали:
- Что же ты, Тимошка, не сказываешь?
- Про чо?
- Про чо! Да про мужика и барина.
- Про какого такого барина? Который мужичка махоркой угостил? Так что тут сказывать, если вы это лучше меня знаете? Вон как отсыпали, от души.
- Вот брехун! Опять всех запряг, а сам сидит - ножки свесил.
- Да ладно, братцы! Пошутил я. Разве я вас когда обманывал? Вот история какая. Жил один барин. Хорошо жил, из мужика повытягивал жил, только вот пошло его имение с молотка, а его самого собирались в долговую яму посадить. Куда деваться? Вот встречает он мужика. Мужик идет и плачет. Барин спрашивает: "Что с тобой, мужик?" А мужик отвечает: "Горе у меня большое. Царь призывает!" Барин удивляется, мол, важный какой мужик, раз его сам царь к себе призывает. А барин был страсть какой хитрый. Хитрее всех. Думает: "Обману мужика". Говорит ему тогда: "Хочешь заместо меня барином стать?" А мужичок отвечает: "А мне какая с того корысть?" Тот ему: "Почет тебе будет и уважение. Если что не по тебе, ты тут же по морде. А еще дам тебе тысячу рублей, на черный день припасенных. Место скажу, где зарыл их. Согласен?". "Согласен", - говорит мужик. "Тогда давай меняться, ты называйся мной, а я тобой назовусь". Думал барин, как призовут его к царю, так он все милости государевы в миг получит. Так они и порешили. Назвался мужик барином, его схватили и в долговую тюрьму посадили. Назвался барин мужиком, его призвали к царю, то есть в солдаты взяли на службу царскую. Барина на кавказской войне застрелили, а мужика выпустили из тюрьмы. Он деньги откопал, да и зажил хорошо.
- Неужто на кавказской войне барина убило? - спросил кто-то из солдат.
- Знамо дело, на кавказской, - подтвердил Артамонов.
- Знаю вот, что брешет, а слушать приятно, - сказал старый солдат Коростылев, подмигивая Макару Власову.
Офицеры же ехали молча. Только уже на той стороне Терека прапорщик Ташков вдруг сказал:
- Мне вчера пришло письмо из дома, господа. Жуковский умер...
- Жуковский? Василий Андреевич? - переспросил капитан Азаров. - Ах, ты! Еще один русский поэт! Я ведь был знаком с Василием Андреевичем, господа. Впрочем, с Михаилом Юрьевичем тоже...
Басаргин, словно его окликнули, вдруг повернулся к офицерам и прочитал:
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в траве чуть слышный шепот,
Как усопших тихий глас...
- Оставьте, поручик, - перебил его капитан Азаров, - не будем предаваться скорби. Война - дело веселых усачей. А Василия Андреевича нашего после набега помянем, как водится. Всех приглашаю после дела к себе! А теперь с богом!
Первый орудийный залп размножился горным эхом. Немирный аул, словно сбегавший в низину с горы, а при виде врага замерший и оцепеневший, теперь ожил разрывами русских гранат. Канониры целились в каменные башенки, но точно попасть, снеся напрочь каменную кладку, удалось только одному. Откуда-то вылетели две пестрые курицы и понеслись между саклями. Капитан Азаров приказал прекратить стрельбу.
Верховые казаки поскакали вдоль склона в обход аула, а батальон пехоты рассыпным строем вошел в чеченское селение. У крайней сакли стоял серый молоденький ягненок, протяжно мекал и дрожал.
Солдаты разбрелись по аулу. В эту странную войну им приходилось то вырубать лес, то разрушать каменные сакли. Над аулом поднимался серый дым. Он уходил в ущелье, собирался там клубами и поднимался вверх по склону горы, как снежная лавина, возвращавшаяся восвояси.
Словно дым пожарища был своеобразным сигналом, где-то наверху вдруг раздался выстрел, и ядро, выпущенное чеченцами, видимо, из легкой, старенькой пушки, пролетело над саклями и шлепнулось далеко за аулом.
- Теперь начнется, - удовлетворенно сказал капитан Азаров.
И вправду вернувшийся казачий разъезд привел за собой чеченцев. Они погарцевали на своих лошадках, покричали, выстрелили пару раз в сторону строившихся на окраине аула солдат и скрылись в лесу.
- Господин капитан, позвольте мне с казаками вдогонку! - крикнул Басаргин.
- Оставьте, Дмитрий Иванович, - отмахиваясь и от комаров, и от Басаргина, сказал Азаров, - а вот как пойдем через ручей, задержитесь со своей ротой и рассыпьтесь в кустарнике. А когда татары подъедут, дадите огоньку по цепи. Вот вам и дело! Только подпустите поближе. Татары - те же комары, поэтому подождите, пока усядутся...
Азаров хлопнул себя по щеке и скатал маленький серый комочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67