— Ну, как дела? Закапываетесь?
Старший лейтенант доложил ему об обстановке. Тарасов одобрительно кивнул и сказал:
— К тебе сейчас присоединяться десантники и два танка, я такую команду дал. Продержись часа полтора, комполка обещал на твоем правом фланге противотанковую батарею установить, ну, а пока вот тебе мой подарок, — и майор рукой показал себе за спину.
Мочалов увидел, как с тыла к ним приближаются два артиллерийских расчета, кативших две сорокапятки.
— Вот за это спасибо, товарищ майор! — искренне обрадовался старший лейтенант.
— Ну давай, браток, зарывайся в землю и готовься. Я уже вижу, что немцы очухались, сейчас рогом попрут. Так что держитесь.
Тарасов сказал эти слова так просто, по-дружески, что Мочалов сразу же простил ему сухость, с которой комбат раньше разговаривал с ним. Старший лейтенант и сам не заметил, как назвал его по имени и отчеству:
— Не беспокойтесь, Иван Иванович, то, что мы отбили у врага, обратно не отдадим!
А со стороны противника сильнее заухала артиллерия, на широком поле разворачивались танки и пехота. Враг начал атаку.
23
ТАТЬЯНА АНДРЕЕВНА
Зима 1943 года была суровой. Снежная, студеная и ветреная, она словно подчеркивала беды и несчастья, свалившиеся на головы людей.
Но, казалось, холод отступил перед радостным известием. Огромной ликующей волной по всей стране катилась весть о разгроме немецких войск под Сталинградом. Узнало о победе население оккупированных областей. Из уст в уста передавалась эта радостная весть и в деревне, где жила семья Мочаловых.
Татьяна Андреевна, не скрывая слез радости, счастливая, прибежала к соседке.
— Тетя Марфа! — с порога закричала она. — Наши разбили немцев под Сталинградом. Гитлер траур объявил.
Марфа Степановна слышала о тяжелых боях под Сталинградом. Немцы и полицаи выхвалялись, что вот-вот советские войска будут разгромлены и побегут из города на Волге.
Еще не веря в эту радость, старушка вытерла мокрые руки о полотенце, висевшее у печи, и недоверчиво спросила:
— А ты откуда знаешь?
— Дед Петрусь приходил, листовку партизанскую показывал, а там все написано: и как фашистов били, и сколько танков, самолетов, пушек и солдат уничтожено, сколько в плен взяли. Большая победа, тетя Марфа! Очень большая, теперь погонят их обратно! И от Москвы, и от Ленинграда! Просила я у Петруся эту листовку, но не дал. Говорит: «Она у меня одна, а мне надо многим людям ее показать». Ох и смелый дед! Ему ходить, бедному, больно, а он, как мальчишка, носится. Рад до слез.
— Ну, слава богу, — Марфа Степановна перекрестилась, — дошли, значит, до бога наша мольба и просьбы.
— Что вы, тетя Марфа. Какой там бог. Бог — это наша Красная Армия. Собралась с силушками и дала немцам жару. Даже я, неверующая, готова на такого бога молиться. Чует мое сердце, что там и мой Петя, и ваш Миша гадов бьют.
Они еще долго обсуждали радостную весть, потом Мочалова ушла.
Но дома ей не сиделось. «Люди жизни не жалеют, воюют с врагом, — упрекала она себя и теперь в мыслях не находила себе оправданий. — Сколько людей из нашей деревни на фронте или в партизанских отрядах сражаются. А я, глупая, думала отсидеться в своей домашней скорлупе. Вон даже дед Петрусь, больной, хромой, и тот помогает партизанам, — теперь Татьяна корила себя за то, что раньше она видела свой долг только в том, чтобы сохранить своих детей. — Нет, хватит, я тоже должна воевать против врагов!»
Татьяна задумалась, что бы она могла сделать для победы. Детей же не бросишь. «В отряд с ними податься нельзя, — думала она, — это будет для партизан обузой, у них и так с продовольствием плохо, а я еще лишних два рта с собой притащу».
Татьяна решила, что ей необходимо сейчас же с кем-то посоветоваться. Еще не приняв решения, она начала одеваться. Дети, обеспокоенные странным поведением матери, подошли к ней. Юля, прижавшись, тревожно спросила:
— Мамочка, ты куда, на улице же темнеть начинает?
Татьяна Андреевна взглянула в окно: и впрямь уже вечер наступил, но в этот момент она поняла, кто ей нужен. Обняла детей и ласково сказала:
— Посидите, детки, немного одни, я скоро приду, только на несколько минут в деревню сбегаю.
— А вдруг там Гришка рыжий тебя увидит?
— Не бойтесь, миленькие. Ничего он мне не сделает. Вот только давай, сынок, с тобой договоримся, что, если он сюда к нам зайдет когда-нибудь, ты сразу к бабушке Марфе незаметно беги и зови ее. Мы с ней об этом договорились. Вдвоем нам легче его отвадить будет.
Не зря Татьяна договаривалась так с сыном. В последнее время полицай не только угрожал ей, но и стал приставать. Она с содроганием вспомнила, как еще перед Новым годом он встретил ее недалеко от дома и, дыша в лицо перегаром, полез целоваться. Татьяна оттолкнула его и убежала в дом Крайнюков. А когда пришла домой, от обиды и страха проплакала всю ночь.
Дети, конечно, ничего не знали об этом. Они просто видели и чувствовали, как ненавидит их Гришка, и боялись его.
Татьяна Андреевна успокоила ребят, вышла из дома и, кутаясь от мороза и легкой, но студеной поземки в теплый вязаный платок, пошла к деду Петрусю. В эту минуту она почему-то не сомневалась, что только он может дать ей правильный совет.
Когда проходила мимо дома Мирейчика, то казалось, даже не дышала, боялась, что он вот-вот выскочит к ней навстречу. Но обошлось, Гришка не повстречался, и, облегченно вздохнув, она поспешила дальше.
Не знала Татьяна Андреевна, что Гришка через окно все-таки увидел и проследил, куда она шла.
У дома деда Петруся Татьяна на всякий случай оглянулась. Никого не заметив, вошла во двор. Дед открыл дверь на стук сразу же и удивленно проговорил:
— Учителька? Вот уж кого не ожидал! Ну, входи, входи, гостьей будешь.
В доме было неуютно, холодно и почти темно. Татьяна села на скамью и сразу же перешла к делу:
— Дедушка, я хочу помогать партизанам, — и, увидев, как у деда Петруся от удивления полезли вверх брови, начала убеждать его: — Поймите, я больше не могу, у меня нет сил сидеть дома без дела, когда люди гибнут за Родину. Я и так сколько времени потеряла.
Старик, пряча улыбку, лукаво поглядывал из-под густых бровей на молодую женщину.
Когда она замолчала и выжидательно посмотрела на него, дед Петрусь серьезным тоном сказал:
— Правильно думаешь, дочка. И вот что я тебе скажу. Ты иди домой, а я посоветуюсь кое с кем.
Успокоенная и счастливая, шла домой Мочалова. Наконец-то она сделала шаг, к которому в душе стремилась давно.
Дома уложила детей, а сама почти всю ночь не спала...
Прошло три дня. И вдруг Татьяна через окно увидела, что к дому направляется Гришка.
Похолодело все в душе, задрожали руки. Повернулась к сыну:
— Ванечка, сбегай, сынок, к бабушке Марфе. Скажи, чтобы она побыстрее к нам пришла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129