Получающиеся при этом пары воды не загрязняют воздух.
Потом они, сдав машину в гараж под мостом, бродили по улицам. Федор сказал, что высотные здания поднимаются над городом, как башни Кремля. Девушка назвала их «дворцами высоты».
Федор признался, что Москва каждый раз кажется ему и неожиданно новой и по-старому древней, давно знакомой.
Девушка поймала его на этом. Значит, он не впервые в Москве!
— И все же я покажу вам то, чего вы не видели, — пообещала она, совсем не рассердившись. — А вы расскажете… о себе.
И Федору пришлось говорить… И о том, как пришлось ему однажды в тяжелом рейсе заменить умершего старика капитана, и о том, как трепало шлюпку после кораблекрушения в Охотском море, и о сжатии льдов, и о чужих городах, шумных портах, знойных странах.
Словом, девушка с чисто женским искусством выведала все о нем, ничего не рассказав о себе.
— И вам хочется узнать, какая я? — лукаво спросила она. — Давно-давно я читала фантастический рассказ. Люди далекого будущего собираются в Хрустальном дворце, сильные мужчины и красивые женщины. Стена тает в воздухе, и зал удваивается. Видны люди, собравшиеся на другом конце земного шара. Все смеются, все счастливы. Один из них поднимает тост…
— За людей минувшего, — подсказал Федор.
— Которые в грохоте бурь боролись и строили будущее.
— Все встали, а одна девушка заплакала…
— Ей было жаль, что она не жила в то время когда приходилось сражаться, жертвовать собой… свершать великое.
— К счастью, вы родились раньше.
— Да! И хочу многого!
Моряк покосился на спутницу и запыхтел трубкой.
— А вот и наш почти Хрустальный дворец, — смеясь, сказала девушка. — Здесь мы встретим человека, который действительно хочет свершить великое.
Молодые люди стояли перед грандиозным крытым стадионом, построенным на берегу Москвы-реки.
Девушка повела моряка на трибуны.
Через все поле к низкому солнцу, светившему через стеклянный свод, тянулась золотая дорожка. Она шла по зеркальной поверхности льда.
Намеренно не замечая изумления Федора, девушка сказала:
— Говорят, что светлая дорожка ведет к счастью. А ведь каждому кажется, что дорожка идет от него.
— У тех, кто рядом, дорожка общая… — сказал Федор.
Девушка пристально посмотрела на него.
— Летом здесь каток, — сказала она, — а зимой — футбольное поле. И самое любопытное, что летом замораживают лед, а зимой нагревают помещение одни и те же… холодильные машины. Вы никогда не слышали об «отоплении холодом»?
— Слышал, — сказал моряк и добавил: — Лена.
Девушка загадочно улыбнулась.
— Сейчас я вам покажу человека, который построил эти машины.
И она потащила его к раздевалке спортсменов. Федор теперь шел за ней неохотно.
Конькобежцы один за другим выходили из раздевалки на лед. Одеты они были не в теплое, а в легчайшее трико, лишь внешне напоминавшее их зимнее одеяние.
— А вот и он! — воскликнула девушка.
К ним катился статный, худощавый молодой человек одних лет с Федором. Он посмотрел на моряка и равнодушно отвел глаза, потом неожиданно резко затормозил около спутницы Федора, обнял ее за плечо рукой, притянул к себе и поцеловал в висок.
— Спасибо, Жень, что пришла, — сказал он и легко покатился по льду.
Федор спокойно раскуривал трубку, и лишь огонек спички предательски дрожал.
Громкий голос объявил по радио:
— В первой паре бегут: Карел Лоума (Чехословакия) и Алексей Карцев (Москва).
Моряк усмехнулся и пошел за своей спутницей на трибуну.
Конькобежцы уже стояли на старте. Оба согнулись в поясе, отставив ногу назад. Выстрел.
Федор так ничего и не сказал девушке, которая назвала себя Леной. Она же, сидя на месте, словно забыла о его существовании, подалась вперед, напряженная, взволнованная.
Вначале ближе к бровке был Алексей Карцев. Потому он и вышел вперед.
Федору удалось раскурить трубку. Сердце у него колотилось. Неужели он так переживает соревнование… или еще какая причина?
— Он догоняет его, догоняет! — схватила Федора за руку девушка.
Чех на прямой обошел Карцева и повел бег. Федор перестал курить, не спуская глаз с отставшего бегуна. Наконец он посмотрел на свою соседку и сказал:
— Лена!
Она не отозвалась. Тогда он уверенно сказал:
— Женя!
Она закивала головой и опять вцепилась в руку Федора. У нее были тонкие и холодные пальцы.
Там внизу, на льду, кто-то шел впереди, кто-то догонял. Стадион то замолкал, то гудел.
Федор старался не дышать. Тонкие пальцы согрелись от его руки.
Стадион ахнул. Женя обернулась к Федору, раскрасневшаяся, чуть смущенная.
— Он все-таки проиграл… Но все равно молодец! Ведь, конструируя машины для стадиона, он дал слово состязаться здесь на летнем льду, а добиться этого не так легко. Пойдемте, теперь я вас познакомлю.
— Вновь? — спросил Федор.
Девушка рассмеялась,
— Со мной же вы знакомились вновь?
— С Леной?
— Надо знать, что девушки любят называть себя чужими именами… Наблюдаешь, как из прикрытия, — и она снова рассмеялась.
Пробирались между скамьями, задевая за колени сидящих. Наконец спустились на ледяную дорожку, на которой недавно встретили Алексея.
Теперь Алексеи вышел из раздевалки переодетый. На нем был сшитый с некоторым шиком, — видно, он любил хорошо одеваться, — светлый костюм спортивного покроя, воротник рубашки с изящной небрежностью расстегнут. Движения его порывисты, словно он с трудом сдерживал рвущуюся изнутри энергию. Направляясь к Жене, он заглянул в лицо Федора.
— Не может быть! — воскликнул он. — Неужели Федя? Капитан!
— Полярный! — с гордостью добавила Женя.
— Какое совпадение! — обрадовался Алексей и, занятый, очевидно, только своими мыслями, без всяких расспросов заговорил: — Впрочем, так и должно быть! Тебе Женя ничего не говорила?
— О тебе — ничего. О себе — мало.
— Ты обязательно должен быть завтра в Институте холода на защите моей диссертации. Кандидатом буду. Холодильное дело! До чего же хорошо, что ты нашелся! Да где же вы встретились?
Женя шутливо пересказала Алексею свою встречу с Федором, их прогулку по Москве, а Федор смотрел на оживленное лицо своего товарища детства и не мог побороть в себе чувства, похожего на зависть, а быть может, и на ревность к этому красивому, удачливому, счастливому человеку.
— Прошу прощения, Алеша, — хмуро сказал он. — Мало понимаю в науке, в искусственном холоде. — Федор не хотел идти. «Лучше всего завтра же уехать из Москвы», — подумал он.
— И не смей отказываться, — замахал на него руками Алексей. — Это имеет к тебе непосредственное отношение. Ничего, что я сегодня оскандалился, отстал. Завтра, надеюсь, так не будет. Пойми, для тебя, для твоих кораблей работаю.
Федор взглянул на Женю. Она, видимо любовалась Алексеем.
— Круглый год должны плавать в Арктике корабли, — увлеченно продолжал Алексей, обнимая Федора за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Потом они, сдав машину в гараж под мостом, бродили по улицам. Федор сказал, что высотные здания поднимаются над городом, как башни Кремля. Девушка назвала их «дворцами высоты».
Федор признался, что Москва каждый раз кажется ему и неожиданно новой и по-старому древней, давно знакомой.
Девушка поймала его на этом. Значит, он не впервые в Москве!
— И все же я покажу вам то, чего вы не видели, — пообещала она, совсем не рассердившись. — А вы расскажете… о себе.
И Федору пришлось говорить… И о том, как пришлось ему однажды в тяжелом рейсе заменить умершего старика капитана, и о том, как трепало шлюпку после кораблекрушения в Охотском море, и о сжатии льдов, и о чужих городах, шумных портах, знойных странах.
Словом, девушка с чисто женским искусством выведала все о нем, ничего не рассказав о себе.
— И вам хочется узнать, какая я? — лукаво спросила она. — Давно-давно я читала фантастический рассказ. Люди далекого будущего собираются в Хрустальном дворце, сильные мужчины и красивые женщины. Стена тает в воздухе, и зал удваивается. Видны люди, собравшиеся на другом конце земного шара. Все смеются, все счастливы. Один из них поднимает тост…
— За людей минувшего, — подсказал Федор.
— Которые в грохоте бурь боролись и строили будущее.
— Все встали, а одна девушка заплакала…
— Ей было жаль, что она не жила в то время когда приходилось сражаться, жертвовать собой… свершать великое.
— К счастью, вы родились раньше.
— Да! И хочу многого!
Моряк покосился на спутницу и запыхтел трубкой.
— А вот и наш почти Хрустальный дворец, — смеясь, сказала девушка. — Здесь мы встретим человека, который действительно хочет свершить великое.
Молодые люди стояли перед грандиозным крытым стадионом, построенным на берегу Москвы-реки.
Девушка повела моряка на трибуны.
Через все поле к низкому солнцу, светившему через стеклянный свод, тянулась золотая дорожка. Она шла по зеркальной поверхности льда.
Намеренно не замечая изумления Федора, девушка сказала:
— Говорят, что светлая дорожка ведет к счастью. А ведь каждому кажется, что дорожка идет от него.
— У тех, кто рядом, дорожка общая… — сказал Федор.
Девушка пристально посмотрела на него.
— Летом здесь каток, — сказала она, — а зимой — футбольное поле. И самое любопытное, что летом замораживают лед, а зимой нагревают помещение одни и те же… холодильные машины. Вы никогда не слышали об «отоплении холодом»?
— Слышал, — сказал моряк и добавил: — Лена.
Девушка загадочно улыбнулась.
— Сейчас я вам покажу человека, который построил эти машины.
И она потащила его к раздевалке спортсменов. Федор теперь шел за ней неохотно.
Конькобежцы один за другим выходили из раздевалки на лед. Одеты они были не в теплое, а в легчайшее трико, лишь внешне напоминавшее их зимнее одеяние.
— А вот и он! — воскликнула девушка.
К ним катился статный, худощавый молодой человек одних лет с Федором. Он посмотрел на моряка и равнодушно отвел глаза, потом неожиданно резко затормозил около спутницы Федора, обнял ее за плечо рукой, притянул к себе и поцеловал в висок.
— Спасибо, Жень, что пришла, — сказал он и легко покатился по льду.
Федор спокойно раскуривал трубку, и лишь огонек спички предательски дрожал.
Громкий голос объявил по радио:
— В первой паре бегут: Карел Лоума (Чехословакия) и Алексей Карцев (Москва).
Моряк усмехнулся и пошел за своей спутницей на трибуну.
Конькобежцы уже стояли на старте. Оба согнулись в поясе, отставив ногу назад. Выстрел.
Федор так ничего и не сказал девушке, которая назвала себя Леной. Она же, сидя на месте, словно забыла о его существовании, подалась вперед, напряженная, взволнованная.
Вначале ближе к бровке был Алексей Карцев. Потому он и вышел вперед.
Федору удалось раскурить трубку. Сердце у него колотилось. Неужели он так переживает соревнование… или еще какая причина?
— Он догоняет его, догоняет! — схватила Федора за руку девушка.
Чех на прямой обошел Карцева и повел бег. Федор перестал курить, не спуская глаз с отставшего бегуна. Наконец он посмотрел на свою соседку и сказал:
— Лена!
Она не отозвалась. Тогда он уверенно сказал:
— Женя!
Она закивала головой и опять вцепилась в руку Федора. У нее были тонкие и холодные пальцы.
Там внизу, на льду, кто-то шел впереди, кто-то догонял. Стадион то замолкал, то гудел.
Федор старался не дышать. Тонкие пальцы согрелись от его руки.
Стадион ахнул. Женя обернулась к Федору, раскрасневшаяся, чуть смущенная.
— Он все-таки проиграл… Но все равно молодец! Ведь, конструируя машины для стадиона, он дал слово состязаться здесь на летнем льду, а добиться этого не так легко. Пойдемте, теперь я вас познакомлю.
— Вновь? — спросил Федор.
Девушка рассмеялась,
— Со мной же вы знакомились вновь?
— С Леной?
— Надо знать, что девушки любят называть себя чужими именами… Наблюдаешь, как из прикрытия, — и она снова рассмеялась.
Пробирались между скамьями, задевая за колени сидящих. Наконец спустились на ледяную дорожку, на которой недавно встретили Алексея.
Теперь Алексеи вышел из раздевалки переодетый. На нем был сшитый с некоторым шиком, — видно, он любил хорошо одеваться, — светлый костюм спортивного покроя, воротник рубашки с изящной небрежностью расстегнут. Движения его порывисты, словно он с трудом сдерживал рвущуюся изнутри энергию. Направляясь к Жене, он заглянул в лицо Федора.
— Не может быть! — воскликнул он. — Неужели Федя? Капитан!
— Полярный! — с гордостью добавила Женя.
— Какое совпадение! — обрадовался Алексей и, занятый, очевидно, только своими мыслями, без всяких расспросов заговорил: — Впрочем, так и должно быть! Тебе Женя ничего не говорила?
— О тебе — ничего. О себе — мало.
— Ты обязательно должен быть завтра в Институте холода на защите моей диссертации. Кандидатом буду. Холодильное дело! До чего же хорошо, что ты нашелся! Да где же вы встретились?
Женя шутливо пересказала Алексею свою встречу с Федором, их прогулку по Москве, а Федор смотрел на оживленное лицо своего товарища детства и не мог побороть в себе чувства, похожего на зависть, а быть может, и на ревность к этому красивому, удачливому, счастливому человеку.
— Прошу прощения, Алеша, — хмуро сказал он. — Мало понимаю в науке, в искусственном холоде. — Федор не хотел идти. «Лучше всего завтра же уехать из Москвы», — подумал он.
— И не смей отказываться, — замахал на него руками Алексей. — Это имеет к тебе непосредственное отношение. Ничего, что я сегодня оскандалился, отстал. Завтра, надеюсь, так не будет. Пойми, для тебя, для твоих кораблей работаю.
Федор взглянул на Женю. Она, видимо любовалась Алексеем.
— Круглый год должны плавать в Арктике корабли, — увлеченно продолжал Алексей, обнимая Федора за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120