Краска сбежала с его лица. Он искал в зале Женю, словно она должна была ответить за то, что говорил сейчас найденный ею полярный капитан.
Все члены ученого совета повернулись лицом к выступающему моряку.
— Мол не поможет, а помешает навигации. — Так начал Федор свое выступление.
Женя не верила ушам. Она вскинула подбородок, возмущенно сощурила глаза, прожигая ими стоящего на кафедре моряка. А тот спокойно, размеренно говорил, словно вбивая каждой фразой костыль. Он рассказывал о ледяных полях, которые стоят зиму у берегов, о ветре, который отрывает их, о чистой воде в открытом море. С несокрушимой логикой доказал он, что появление в сотне километров от материка преграды для прибрежных льдов сделает судоходство невозможным.
— Вода в отгороженной части моря будет теплее! Надо же разбираться в этом! — запальчиво крикнул с места Алексей.
Федор неторопливо повернулся к нему:
— Разобраться надо. Льды останутся.
— Гольфстрим! Теплые воды сибирских рек растопят их! — продолжал с места спорить невыдержанный диссертант.
Академик Омулев приподнялся, предостерегающе протянул к Алексею руку. Тот уткнулся в рукопись. Федор, обращаясь к нему, сказал:
— Воды в реках покрываются льдом.
Федор кончил. Академик Омулев поблагодарил его и предоставил заключительное слово диссертанту.
Федор слушал, прислонясь к хрустальной колонне. Алексей показался ему очень бледным и совсем не таким порывистым, как во время первого выступления. Он волновался, но был сдержан, тактичен, сух. Поблагодарив оппонентов, он пообещал учесть их замечания.
Академик Омулев объявил, что ученый совет удаляется на совещание. Федор прошел в коридор, встал у окна и, раскуривая трубку, размышлял о том, что он скажет теперь Лене. Он все еще мысленно называл ее так.
Он увидел ее. Она шла по коридору, высокая, стройная, гордо подняв голову. Федор был уверен, что она пройдет мимо него.
Однако вид Жени лишь скрывал ее растерянность. Что ей делать теперь? Возмутиться, обвинить Федора в нетоварищеском поступке, порвать с ним… или опровергнуть его аргументы?
Впрочем, это совсем не так просто сделать! И она вдруг задала себе нелепый вопрос: была бы она довольна, если б Федор утаил эти аргументы? Или рассказал их Алексею с глазу на глаз? Едва Женя вспомнила об Алеше, как почувствовала против него раздражение. Почему он так односторонне разработал свой проект! Он совсем не подготовлен к серьезному спору.
Она подошла к Федору.
— У вас, оказывается, очень звучный голос, — непринужденно начала она. — А манера говорить впечатляет.
— Еще что скажете? — зло осведомился Федор.
— Я скажу, что немногие поступили бы так, как вы, — отчеканила Женя, вызывающе глядя на Федора.
— Так грубо?
— Грубо, но верно! Вы выиграли в моих глазах.
Федор ждал чего угодно, но не этих слов. Он почувствовал, что теряется, краснеет. А тут еще подошел Алексей.
— Ждешь благодарности? — сказал он, пожимая Федору руку. — Благодарности не будет. Воздействуя на эмоции, ты блестяще опорочил мой проект. У тебя не было доказательств, но с тебя их никто и не потребовал. Ты привык к тому, что льды у берегов не тают — и все тут! Обратное должен доказывать я. И в этом твое преимущество. У меня пока еще нет этих доказательств! Однако знай, чем является для меня этот проект. Я хотел принести его с собой в партию.
Федор вынул трубку изо рта, пристально посмотрел на Алексея. Женя стояла рядом, переводя взгляд с одного на другого, невольно сравнивая их, оценивая поведение каждого. Поймав себя на этом, она сердито закусила губу.
— Я не хотел прийти в партию с пустыми руками, — нервно продолжал Алексей.
— Нечего принести — не принимают? — холодно спросил Федор.
— Только потому, что ты был моим другом детства, я могу тебе сказать: я установил для себя как бы предкандидатский стаж. Я зарабатывал себе рекомендации.
— Потому и медлил? — сурово спросил Федор. — Хотел прийти в партию с поднятой головой и задранным носом? Кроме обычных, сам себе рекомендацию готовил? Такую рекомендацию, чтобы все ахнули?
— Если хочешь, то так. Разве это худо?
Федор пожал плечами. Женя покраснела. Ей стало мучительно неловко. Алексей же побледнел. Звонок приглашал всех в зал.
Алексей с бьющимся сердцем прошел на свое место около стола ученого совета. Он видел Федора, стоящего у колонны.
Академик Омулев объявил:
— Ученый со-овет решил воздержаться от присвоения ученой степени кандидата технических наук инженеру Карцеву Алексею Сергеевичу. Ученый совет находит нужным указать Институту холода на узость и несостоятельность диссертации. Проект ледяного мола разработан лишь по линии холо-одильной техники, в отрыве от географических и экономических условий.
Алексей нашел глазами Женю. Он никогда не видел ее такой смущенной. Она не смотрела на него.
Глава четвертая. ВЕЧЕРОМ
Бывают шахматисты, которые, проиграв важную для турнира партию, теряют половину своей силы. Поражение надламывает их волю, уязвленное самолюбие — расслабляет Людей другого типа поражение лишь ожесточает, собирает их силы, закаляет волю. Свой проигрыш они анализируют, находят ошибки, выносят из них уроки.
Именно этому научили Алешу Карцева шахматы.
Алексей разбирал свою защиту, как разбирают проигранную партию. Надо было начинать совсем по-другому, с тепла Гольфстрима. Доказать, что льды в отгороженной части растают.
А может быть, пойти иным путем? Предусмотреть ворота, открывающиеся для выхода прибрежных льдов?
Мысль Алексея лихорадочно работала, когда он разгуливал сначала по улицам ночной Москвы, а потом по комнатам пустой квартиры. Он был в ней один. Мать на вузовские каникулы уехала в Крым. Отец ведет интереснейшие исследования в пустыне. Женя хотела быть с Алешей, но он, пересилив себя, — так хотелось слов утешения, простой ласки, — отказался, оттянул их встречу до завтра. Разве имел он право в такую минуту расслабить себя?!
К утру Алеша перечитал все, что можно было найти в библиотеке отца о теплых течениях. Он так и не ложился, негодуя, что ночью закрыта Ленинская библиотека. На рассвете он составил несколько эскизов остроумно сконструированных ворот в десяток километров шириной. Расположенные во многих местах мола, они могли бы выпустить прибрежные льды, когда подуют ветры с материка. Потом он оставил сделанные эскизы, задумав новую конструкцию мола, верхняя часть которого откидывалась бы на своеобразном «шарнире» в северную сторону. Южные льды могли бы свободно проходить на север, наклоняя верхнюю часть сооружения, а северные — задерживались бы, как дверью, которая открывается лишь в одну сторону. И мол оправдает себя, если даже Федор прав!
На столе, на стульях, в кабинете отца лежали раскрытые или выброшенные с полок книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Все члены ученого совета повернулись лицом к выступающему моряку.
— Мол не поможет, а помешает навигации. — Так начал Федор свое выступление.
Женя не верила ушам. Она вскинула подбородок, возмущенно сощурила глаза, прожигая ими стоящего на кафедре моряка. А тот спокойно, размеренно говорил, словно вбивая каждой фразой костыль. Он рассказывал о ледяных полях, которые стоят зиму у берегов, о ветре, который отрывает их, о чистой воде в открытом море. С несокрушимой логикой доказал он, что появление в сотне километров от материка преграды для прибрежных льдов сделает судоходство невозможным.
— Вода в отгороженной части моря будет теплее! Надо же разбираться в этом! — запальчиво крикнул с места Алексей.
Федор неторопливо повернулся к нему:
— Разобраться надо. Льды останутся.
— Гольфстрим! Теплые воды сибирских рек растопят их! — продолжал с места спорить невыдержанный диссертант.
Академик Омулев приподнялся, предостерегающе протянул к Алексею руку. Тот уткнулся в рукопись. Федор, обращаясь к нему, сказал:
— Воды в реках покрываются льдом.
Федор кончил. Академик Омулев поблагодарил его и предоставил заключительное слово диссертанту.
Федор слушал, прислонясь к хрустальной колонне. Алексей показался ему очень бледным и совсем не таким порывистым, как во время первого выступления. Он волновался, но был сдержан, тактичен, сух. Поблагодарив оппонентов, он пообещал учесть их замечания.
Академик Омулев объявил, что ученый совет удаляется на совещание. Федор прошел в коридор, встал у окна и, раскуривая трубку, размышлял о том, что он скажет теперь Лене. Он все еще мысленно называл ее так.
Он увидел ее. Она шла по коридору, высокая, стройная, гордо подняв голову. Федор был уверен, что она пройдет мимо него.
Однако вид Жени лишь скрывал ее растерянность. Что ей делать теперь? Возмутиться, обвинить Федора в нетоварищеском поступке, порвать с ним… или опровергнуть его аргументы?
Впрочем, это совсем не так просто сделать! И она вдруг задала себе нелепый вопрос: была бы она довольна, если б Федор утаил эти аргументы? Или рассказал их Алексею с глазу на глаз? Едва Женя вспомнила об Алеше, как почувствовала против него раздражение. Почему он так односторонне разработал свой проект! Он совсем не подготовлен к серьезному спору.
Она подошла к Федору.
— У вас, оказывается, очень звучный голос, — непринужденно начала она. — А манера говорить впечатляет.
— Еще что скажете? — зло осведомился Федор.
— Я скажу, что немногие поступили бы так, как вы, — отчеканила Женя, вызывающе глядя на Федора.
— Так грубо?
— Грубо, но верно! Вы выиграли в моих глазах.
Федор ждал чего угодно, но не этих слов. Он почувствовал, что теряется, краснеет. А тут еще подошел Алексей.
— Ждешь благодарности? — сказал он, пожимая Федору руку. — Благодарности не будет. Воздействуя на эмоции, ты блестяще опорочил мой проект. У тебя не было доказательств, но с тебя их никто и не потребовал. Ты привык к тому, что льды у берегов не тают — и все тут! Обратное должен доказывать я. И в этом твое преимущество. У меня пока еще нет этих доказательств! Однако знай, чем является для меня этот проект. Я хотел принести его с собой в партию.
Федор вынул трубку изо рта, пристально посмотрел на Алексея. Женя стояла рядом, переводя взгляд с одного на другого, невольно сравнивая их, оценивая поведение каждого. Поймав себя на этом, она сердито закусила губу.
— Я не хотел прийти в партию с пустыми руками, — нервно продолжал Алексей.
— Нечего принести — не принимают? — холодно спросил Федор.
— Только потому, что ты был моим другом детства, я могу тебе сказать: я установил для себя как бы предкандидатский стаж. Я зарабатывал себе рекомендации.
— Потому и медлил? — сурово спросил Федор. — Хотел прийти в партию с поднятой головой и задранным носом? Кроме обычных, сам себе рекомендацию готовил? Такую рекомендацию, чтобы все ахнули?
— Если хочешь, то так. Разве это худо?
Федор пожал плечами. Женя покраснела. Ей стало мучительно неловко. Алексей же побледнел. Звонок приглашал всех в зал.
Алексей с бьющимся сердцем прошел на свое место около стола ученого совета. Он видел Федора, стоящего у колонны.
Академик Омулев объявил:
— Ученый со-овет решил воздержаться от присвоения ученой степени кандидата технических наук инженеру Карцеву Алексею Сергеевичу. Ученый совет находит нужным указать Институту холода на узость и несостоятельность диссертации. Проект ледяного мола разработан лишь по линии холо-одильной техники, в отрыве от географических и экономических условий.
Алексей нашел глазами Женю. Он никогда не видел ее такой смущенной. Она не смотрела на него.
Глава четвертая. ВЕЧЕРОМ
Бывают шахматисты, которые, проиграв важную для турнира партию, теряют половину своей силы. Поражение надламывает их волю, уязвленное самолюбие — расслабляет Людей другого типа поражение лишь ожесточает, собирает их силы, закаляет волю. Свой проигрыш они анализируют, находят ошибки, выносят из них уроки.
Именно этому научили Алешу Карцева шахматы.
Алексей разбирал свою защиту, как разбирают проигранную партию. Надо было начинать совсем по-другому, с тепла Гольфстрима. Доказать, что льды в отгороженной части растают.
А может быть, пойти иным путем? Предусмотреть ворота, открывающиеся для выхода прибрежных льдов?
Мысль Алексея лихорадочно работала, когда он разгуливал сначала по улицам ночной Москвы, а потом по комнатам пустой квартиры. Он был в ней один. Мать на вузовские каникулы уехала в Крым. Отец ведет интереснейшие исследования в пустыне. Женя хотела быть с Алешей, но он, пересилив себя, — так хотелось слов утешения, простой ласки, — отказался, оттянул их встречу до завтра. Разве имел он право в такую минуту расслабить себя?!
К утру Алеша перечитал все, что можно было найти в библиотеке отца о теплых течениях. Он так и не ложился, негодуя, что ночью закрыта Ленинская библиотека. На рассвете он составил несколько эскизов остроумно сконструированных ворот в десяток километров шириной. Расположенные во многих местах мола, они могли бы выпустить прибрежные льды, когда подуют ветры с материка. Потом он оставил сделанные эскизы, задумав новую конструкцию мола, верхняя часть которого откидывалась бы на своеобразном «шарнире» в северную сторону. Южные льды могли бы свободно проходить на север, наклоняя верхнюю часть сооружения, а северные — задерживались бы, как дверью, которая открывается лишь в одну сторону. И мол оправдает себя, если даже Федор прав!
На столе, на стульях, в кабинете отца лежали раскрытые или выброшенные с полок книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120