— послышалась отданная в рупор команда капитана Терехова. — К спуску шлюпки! Быть готовым к воздушной волне. Не смотреть на парашют. Надеть темные очки.
Галя не могла оторвать глаз от зеленого пятнышка на фоне облачного неба. Как и все, она надела очки.
Пятнышко медленно росло. Парашют опускался. Самолет превратился в тонкую черточку на горизонте.
У Гали стучало в висках. Она стояла, до боли закусив губу и не замечая, что мнет в руках шапку, неизвестно когда снятую с головы.
Вдруг она услышала шум заработавших винтов. Корабль разворачивался, становясь носом к ледяному полю.
— Полундра!
Моряки рассыпались по своим местам. Фотографы приготовили свои аппараты и замерли, прижавшись спинами к переборкам. Матросы крепко держались за поручни. Парашют опускался.
Видно было, как дальние ледоколы тоже поворачивались, словно готовясь взлететь на гигантский морской вал.
И вдруг вдали что-то сверкнуло.
Галя вскрикнула. Неожиданный фиолетовый блеск даже через очки ослепил глаза. Испуганные люди зажмурились, закрылись руками, полами курток.
Лишь капитан Терехов, Ходов, академик Овесян и Николай Николаевич Волков продолжали смотреть на внезапно возникшее перед ними странное лиловое солнце. Но вскоре даже в темных очках стало невозможно переносить это новое светило.
Оно словно удвоило, утроило, удесятерило свой блеск. Свет непостижимо яркий и в то же время мертвый озарил все вокруг. Море мгновенно стало фиолетовым, лица людей восковыми, землистыми, ногти и зубы светились в тени.
И тут на ледокол обрушилась воздушная волна. Галя схватилась за волосы. Сейчас вспыхнут!
В лицо пахнуло жаром, как из раскаленной топки. Девушка закрылась шапкой, нагнулась и побежала по палубе, чтобы куда-нибудь скрыться. Прижавшись спиной к переборке, она тяжело дышала. Ей не хватало воздуха. Лицо покрылось испариной, веки стали влажными. Она утиралась платком.
Ослепительное солнце в течение нескольких секунд увеличивалось в объеме. Потом в море под ним, там, где простиралось ледяное поле, появилось белое облако. Оно устремилось вверх, превратилось в туманный столб, тотчас же окутавший новое светило. Теперь на него уже можно было смотреть.
Яркое пятно действительно походило на солнце, скрытое дымкой облаков, только было очень большого размера и непередаваемого цвета.
Все гуще и гуще становились клубы поднимавшегося со льда пара. Огромный кудрявый столб слился с облаками, и казалось, что часть неба здесь провисла, опустилась до самого моря. Громкое шипение доносилось оттуда. Будто несчетные струи воды лились на исполинскую раскаленную плиту.
— Что это такое? — спрашивала Галя.
Никто не отвечал ей, все молчаливо пожимали плечами. Окутанное дымкой, фиолетовое солнце медленно спускалось вниз, будто упругие струи пара, бившие снизу, или неведомо как уцелевший парашют поддерживали в воздухе огненный шар.
Все время, пока перед Галиными глазами проходила эта феерия, она думала о том, что чувствуют сейчас люди, скрытые под водой. Ей представлялось, что над своими головами, через выпуклые стекла кессона они видят посветлевшую воду, лиловые лучи, проникающие через мерцающую, кипящую вверху толщу вод.
И мысленно Галя была с ними — с Денисом, Витякой, их товарищами, Алексеем.
Галя достала платок и вытерла глаза, потом, спохватившись, стала вытирать лоб и щеки, словно для этого и вынула платок.
Шипение, свист, клокотание все еще неслись над морем.
Академик Овесян скорее понял, чем услышал, слова Волкова:
— Ученым спасибо!
Было жарко, словно северный ледокол каким-то чудом перенесся к экватору. Моряки воспользовались случаем остаться в тельняшках.
Фиолетовое солнце уменьшилось, снижаясь все больше и больше. Оно стало размером с луну, цвет его побледнел. В мутном тумане отчетливо были видны два радужных круга, какие бывают зимой вокруг солнца.
Наконец тускнеющее пятно опустилось на лед. Фонтан воды и пара взлетел к небу. Людям показалось, что стало темно, как в сумерки, хотя по-прежнему светило настоящее солнце, скрытое облаками.
Теперь Галя зажмурилась. «Что с кессоном? Что с Алешей?»
— Вперед, самый полный! — скомандовал капитан Терехов.
Глава четырнадцатая. НА ПАЛУБЕ
Ледоколы подошли к кромке ледяного поля.
Поле было неузнаваемо. Разбитые, жалкие льдины, пористые, готовые развалиться, не представляли уже слитной массы, а плавали в многочисленных промоинах и полыньях.
Отбрасывая битые льдины, подминая их под себя, ледоколы спешили в глубь бывшего поля, растопленного невиданной энергией.
Семь ледоколов с разных мест стремились к одной точке, все время указываемой береговыми радиопеленгаторами, — к тому месту, где на дне должна была лежать «подводная черепаха».
«Что с ней? Уцелели ли люди?» — об этом думали все, но никто не задавал этого вопроса.
Успокоившаяся было Галя теперь волновалась едва ли не больше, чем в ожидании взрыва.
Николай Николаевич украдкой посматривал на нее, стоящую у реллингов, готовую, казалось, сорваться с ледокола и полететь, как чайка, вперед.
Ледоколы состязались между собой. Каждому капитану, каждому моряку хотелось первым подойти к желанному месту. Корабли сближались веером.
— Всплыла! Всплыла! — пронесся общий крик по всем палубам.
Острые взгляды моряков различили среди белых и зеленых пористых льдин темный панцирь «подводной черепахи».
— Где? Где? — беспокоилась Галя, держа в дрожащих руках бинокль.
Звенел, торопил механиков машинный телеграф, Столпились у поручней моряки и строители.
Но когда корабли подошли к всплывшему кессону, они придержали ход, уступая место ледоколу Терехова. Флагман, не включая гидромониторов, гордо шел среди льдин, легко отбрасывая их в стороны. Ледовый витязь не обнажал меча против разбитого врага.
Грибовидная спина кессона виднелась среди теснившихся льдин. Под громкие крики моряков и строителей ледокол Терехова подошел к «подводной черепахе». Подъемная стрела протянула к ней свою руку. Ловкий матрос сидел на крюке. Он первый ступил на темный панцирь, постучал в стекло иллюминатора, увидел кого-то, заулыбался. Потом он зацепил крюки за кольца на панцире, вскочил на ноги, замахал руками.
Заработала, запыхтела лебедка. Натянулся трос. «Подводная черепаха», осторожно раздвигая льдины, стала подниматься из воды и через мгновение повисла в воздухе.
— Ура! Ура! — кричали все. Кричала и Галя, перегнувшись через реллинги и махая платком. Кричал всегда сухой, сдержанный Ходов, в котором на миг проснулся Васька Ходов, строивший Комсомольск-на-Амуре.
Кричал, как кричит вместе с армией полководец, Николай Николаевич Волков, высокий, несгибающийся, с поднятой над головой рукой.
Вода стекала с корпуса «черепахи» на поверхность тихой аквамариновой полыньи, образовавшейся под ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Галя не могла оторвать глаз от зеленого пятнышка на фоне облачного неба. Как и все, она надела очки.
Пятнышко медленно росло. Парашют опускался. Самолет превратился в тонкую черточку на горизонте.
У Гали стучало в висках. Она стояла, до боли закусив губу и не замечая, что мнет в руках шапку, неизвестно когда снятую с головы.
Вдруг она услышала шум заработавших винтов. Корабль разворачивался, становясь носом к ледяному полю.
— Полундра!
Моряки рассыпались по своим местам. Фотографы приготовили свои аппараты и замерли, прижавшись спинами к переборкам. Матросы крепко держались за поручни. Парашют опускался.
Видно было, как дальние ледоколы тоже поворачивались, словно готовясь взлететь на гигантский морской вал.
И вдруг вдали что-то сверкнуло.
Галя вскрикнула. Неожиданный фиолетовый блеск даже через очки ослепил глаза. Испуганные люди зажмурились, закрылись руками, полами курток.
Лишь капитан Терехов, Ходов, академик Овесян и Николай Николаевич Волков продолжали смотреть на внезапно возникшее перед ними странное лиловое солнце. Но вскоре даже в темных очках стало невозможно переносить это новое светило.
Оно словно удвоило, утроило, удесятерило свой блеск. Свет непостижимо яркий и в то же время мертвый озарил все вокруг. Море мгновенно стало фиолетовым, лица людей восковыми, землистыми, ногти и зубы светились в тени.
И тут на ледокол обрушилась воздушная волна. Галя схватилась за волосы. Сейчас вспыхнут!
В лицо пахнуло жаром, как из раскаленной топки. Девушка закрылась шапкой, нагнулась и побежала по палубе, чтобы куда-нибудь скрыться. Прижавшись спиной к переборке, она тяжело дышала. Ей не хватало воздуха. Лицо покрылось испариной, веки стали влажными. Она утиралась платком.
Ослепительное солнце в течение нескольких секунд увеличивалось в объеме. Потом в море под ним, там, где простиралось ледяное поле, появилось белое облако. Оно устремилось вверх, превратилось в туманный столб, тотчас же окутавший новое светило. Теперь на него уже можно было смотреть.
Яркое пятно действительно походило на солнце, скрытое дымкой облаков, только было очень большого размера и непередаваемого цвета.
Все гуще и гуще становились клубы поднимавшегося со льда пара. Огромный кудрявый столб слился с облаками, и казалось, что часть неба здесь провисла, опустилась до самого моря. Громкое шипение доносилось оттуда. Будто несчетные струи воды лились на исполинскую раскаленную плиту.
— Что это такое? — спрашивала Галя.
Никто не отвечал ей, все молчаливо пожимали плечами. Окутанное дымкой, фиолетовое солнце медленно спускалось вниз, будто упругие струи пара, бившие снизу, или неведомо как уцелевший парашют поддерживали в воздухе огненный шар.
Все время, пока перед Галиными глазами проходила эта феерия, она думала о том, что чувствуют сейчас люди, скрытые под водой. Ей представлялось, что над своими головами, через выпуклые стекла кессона они видят посветлевшую воду, лиловые лучи, проникающие через мерцающую, кипящую вверху толщу вод.
И мысленно Галя была с ними — с Денисом, Витякой, их товарищами, Алексеем.
Галя достала платок и вытерла глаза, потом, спохватившись, стала вытирать лоб и щеки, словно для этого и вынула платок.
Шипение, свист, клокотание все еще неслись над морем.
Академик Овесян скорее понял, чем услышал, слова Волкова:
— Ученым спасибо!
Было жарко, словно северный ледокол каким-то чудом перенесся к экватору. Моряки воспользовались случаем остаться в тельняшках.
Фиолетовое солнце уменьшилось, снижаясь все больше и больше. Оно стало размером с луну, цвет его побледнел. В мутном тумане отчетливо были видны два радужных круга, какие бывают зимой вокруг солнца.
Наконец тускнеющее пятно опустилось на лед. Фонтан воды и пара взлетел к небу. Людям показалось, что стало темно, как в сумерки, хотя по-прежнему светило настоящее солнце, скрытое облаками.
Теперь Галя зажмурилась. «Что с кессоном? Что с Алешей?»
— Вперед, самый полный! — скомандовал капитан Терехов.
Глава четырнадцатая. НА ПАЛУБЕ
Ледоколы подошли к кромке ледяного поля.
Поле было неузнаваемо. Разбитые, жалкие льдины, пористые, готовые развалиться, не представляли уже слитной массы, а плавали в многочисленных промоинах и полыньях.
Отбрасывая битые льдины, подминая их под себя, ледоколы спешили в глубь бывшего поля, растопленного невиданной энергией.
Семь ледоколов с разных мест стремились к одной точке, все время указываемой береговыми радиопеленгаторами, — к тому месту, где на дне должна была лежать «подводная черепаха».
«Что с ней? Уцелели ли люди?» — об этом думали все, но никто не задавал этого вопроса.
Успокоившаяся было Галя теперь волновалась едва ли не больше, чем в ожидании взрыва.
Николай Николаевич украдкой посматривал на нее, стоящую у реллингов, готовую, казалось, сорваться с ледокола и полететь, как чайка, вперед.
Ледоколы состязались между собой. Каждому капитану, каждому моряку хотелось первым подойти к желанному месту. Корабли сближались веером.
— Всплыла! Всплыла! — пронесся общий крик по всем палубам.
Острые взгляды моряков различили среди белых и зеленых пористых льдин темный панцирь «подводной черепахи».
— Где? Где? — беспокоилась Галя, держа в дрожащих руках бинокль.
Звенел, торопил механиков машинный телеграф, Столпились у поручней моряки и строители.
Но когда корабли подошли к всплывшему кессону, они придержали ход, уступая место ледоколу Терехова. Флагман, не включая гидромониторов, гордо шел среди льдин, легко отбрасывая их в стороны. Ледовый витязь не обнажал меча против разбитого врага.
Грибовидная спина кессона виднелась среди теснившихся льдин. Под громкие крики моряков и строителей ледокол Терехова подошел к «подводной черепахе». Подъемная стрела протянула к ней свою руку. Ловкий матрос сидел на крюке. Он первый ступил на темный панцирь, постучал в стекло иллюминатора, увидел кого-то, заулыбался. Потом он зацепил крюки за кольца на панцире, вскочил на ноги, замахал руками.
Заработала, запыхтела лебедка. Натянулся трос. «Подводная черепаха», осторожно раздвигая льдины, стала подниматься из воды и через мгновение повисла в воздухе.
— Ура! Ура! — кричали все. Кричала и Галя, перегнувшись через реллинги и махая платком. Кричал всегда сухой, сдержанный Ходов, в котором на миг проснулся Васька Ходов, строивший Комсомольск-на-Амуре.
Кричал, как кричит вместе с армией полководец, Николай Николаевич Волков, высокий, несгибающийся, с поднятой над головой рукой.
Вода стекала с корпуса «черепахи» на поверхность тихой аквамариновой полыньи, образовавшейся под ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120