ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я понял, что сделать это следует мне! И если ты не против, я сразу же приступлю к делу. Дина Грёнэльв, согласна ли ты выйти за меня замуж?
Она вскочила, точно солдат, услыхавший команду.
— Да! — выдохнула она почти сердито.
Андерс не знал, куда вдруг пропали его руки. А найдя их, сделал то, чего еще накануне ни за что не позволил бы себе. Он подошел к шкафу, где у Дины хранились рюмки и ром, которым обмывались сделки, и протянул ей пустую рюмку:
— Держи!
У обоих слегка дрожали руки. Андерс налил всклень, ром побежал у нее по пальцам. Он наклонился и слизнул его.
Дина не шелохнулась. Время остановилось. Раньше он не позволил бы себе ничего подобного.
— Я сразу же и начну, — проговорил он, не отнимая губ от ее руки. — Должен же я наконец выпить тот ром, который ты обещала мне еще перед поездкой на Лофотены!
— Если мы будем так пить ром, то скоро разоримся, — заметила Дина.
— Значит, разоримся! — согласился он.
Андерс распрямился и встретился с ней глазами, увидел ее губы. Но не коснулся ее. Они долго смотрели друг на друга. Потом Дина начала смеяться, и по лицу у нее потекли слезы.
В лавке слышали, как они смеются над счетами. Сперва послышался низкий смех Дины, потом раскатистый хохот Андерса. Видно, прибыль пришлась по душе им обоим.
ГЛАВА 7
Весть о том, что Дина выходит замуж за Андерса, успокоила людей. Всех, только не Олине.
— Что знаю, то знаю. И никого это не касается, — твердила она, делая вид, что давно все знала. Но если говорить правду, она даже не подозревала о намечавшемся событии. Его не предвещали ни ночные хождения, ни переглядывания, ни мимолетные ласки. Известие о Динином замужестве Олине восприняла как измену. И еще не созрела для прощения.
Возможность вернуть себе утраченный авторитет предоставилась ей, когда Tea сообщила, что молодые будут спать не в зале, а во второй по величине комнате, в которой спал Юхан, когда последний раз жил дома.
Сперва Олине сокрушалась из-за несообразительности моряков: неужели не ясно, что кровать с пологом в ту комнату просто не поместится?
Но Андерс объяснил ей, что со следующим пароходом из Трондхейма прибудет новая кровать. Не такая большая. Олине хотела возразить, но промолчала. Этот человек просто издевается над ней! Заказана новая кровать! А ей даже не сказали, что надо шить новые простыни и пододеяльники! Порядочные люди так не поступают!
Андерс выразил сожаление — он не знал, что все это так важно. Он в таких делах не разбирается.
— Но она-то должна разбираться! Мужчине простительно и не сообразить, что к чему. Теперь-то ты понимаешь?
— Не сердись, Олине! Всегда можно найти какой-нибудь выход, — добродушно сказал Андерс.
— Я сама поговорю с ней об этом. Нужно безотлагательно пригласить белошвейку!
— Но ведь в доме полно белья! Неужели нельзя…
— Боже милостивый! Мы как-никак готовим постель для новобрачных, а не койки для твоих матросов! Ясно? И пробст должен сперва сделать оглашение. Неужели ты совсем ничего не понимаешь?
* * *
Прелюдия семейной жизни Андерса и Дины не имела свидетелей.
Однажды вечером, когда все уже улеглись и в доме воцарилась тишина, Дина пригласила Андерса к себе в залу. Андерс сидел и с просветленным лицом слушал Мендельсона.
Комната слушала виолончель с задернутыми портьерами. Андерс сидел в простенке между окнами на кончике стула.
Сквозь густые светлые ресницы он смотрел, как руки Дины летают по струнам. Водят смычком. Пальцы левой руки, точно маленькие зверьки, сновали по грифу, а потом, дрожа, замирали на месте. Чтобы вскоре снова совершить прыжок на свободу. Выражение ее лица тронуло Андерса. Он был очарован и не мог противиться этому чувству, хотя ничего не понимал в музыке.
При виде Дины, которая, откинув голову, ловила ритм и потом передавала его инструменту, в нем всколыхнулась прежняя тоска. Лицо ее сияло, губы шевелились, словно с них срывался короткий, сдавленный стон.
Но вот Дина опустила руку со смычком к полу, и портьеры с пологом поглотили последние звуки. Наклонившись вперед, она как будто чего-то ждала.
Наконец, не глядя на Андерса, она отставила виолончель.
— Слушать музыку — это как утешение, — тихо произнес он. И тут же пожалел о своих словах. Они прозвучали так, словно он обращался к чужому человеку, который развлекал его из вежливости.
— Ты узнал, что я играла?
Он покачал головой и ждал, что она сама скажет ему это. Но она молчала. Он растерялся. Ее молчание не предвещало ничего доброго. Ведь он не знал, что она играла. Наверное, она сейчас думает: даже этого он не знает…
— Уже поздно. Мы мешаем спать Олине и девушкам. — Андерс встал, собираясь уйти.
Дина с усмешкой повернулась к нему:
— Ты все откладываешь до свадьбы, Андерс? Безжалостный весенний свет проник сквозь тяжелые портьеры, на щеки и шею Дины легли черные тени.
Она стояла слишком близко к нему. Он был не в состоянии поднять руки и прикоснуться к ней. Половицы ухватили его за ноги, цветочные стебли соскользнули с обоев и обвились вокруг шеи. Ему нечего было ответить ей.
Поэтому он взял ее за руку и решительно повел за собой. В темный коридор, где отблеск горящей на лестнице лампы осторожно крался по стенам.
У себя в комнате Андерс отпустил Дину и задернул занавески. Он видел все поры у нее на лице, усаживая ее на свою кровать.
— У тебя слишком узкая кровать, Андерс, — прошептала она.
Он заметил ее взгляд, брошенный на стену, и вспомнил, что за этой стеной спит Вениамин. Но она промолчала.
— Главное не кровать, а мужчина, — тоже шепотом проговорил он, садясь рядом с ней.
— Ишь какой ученый!
— Не ученый, я еще только собираюсь учиться. — Он обхватил рукой ее волосы, словно хотел их взвесить.
— У меня в зале удобней, — сказала она.
— Тебе, но не мне.
— Что ты имеешь в виду?
Обеими руками он осторожно сжал ее голову. Попробовал что-то сказать. Сдался. Снова набрал в легкие воздуха. И наконец произнес небрежно, точно говорил о самой обычной вещи:
— Сколько человек, Дина, находили блаженство в твоей кровати или лежали там в ожидании последнего пути?
Он тяжело дышал. Но все еще держал ее голову обеими руками.
— Андерс! Опять? Ведь ты знаешь, что я была замужем!
— Знаю.
— Ну так в чем же дело?
— А твоя морская болезнь в Фолловом море? Это что, был подарок от Иакова, полученный спустя столько лет после его смерти?
Она вырвалась из его рук и фыркнула:
— Выкладывай все свои претензии и покончим с этим! Но сперва я хочу спросить у тебя. Скажи, я когда-нибудь донимала тебя расспросами, чем ты занимаешься по пути в Берген? Я припирала тебя к стенке за то, что у тебя была своя жизнь до того, как мы с тобой договорились жить вместе?
Он покачал головой:
— Нет, никогда. Но я не тот человек, который может делить кровать с русским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113