Неужто это он уже полчаса ведет беседу о любви? Давненько он ни с кем так не откровенничал.
— Выходит, просто не встретил свою единственную?
Ах, Джемм, Джемм. Если бы ты только знала.
— Угу, что-то вроде того. — Пожалуй, пора сворачивать со скользкой дорожки. — Ну а у вас со Смитом? Это то самое? Большая, светлая и вечная?
Джемм улыбнулась:
— Точно. Лучше не скажешь. Смит — тот, кого я искала. Мистер Совершенство.
Ошибаешься, Джемм. Смит — мерзавец; он тебя не заслуживает.
— О да, отличный малый.
Ральфа так и подмывало хоть чем-нибудь очернить Смита, свергнуть с пьедестала, но это было бы уж совсем подло. Ему хотелось выложить историю страсти Смита; хотелось рассказать, что он потешается над ее «вещими» снами, но тем не менее использует как способ затащить ее в постель. С каким удовольствием он сорвал бы с Джемм розовые очки, предупредил, что Смиту достаточно одного взгляда Шери в его сторону, чтобы предать свою нынешнюю подругу. Он многое мог бы сообщить Джемм, если бы… если бы мог. Джемм спасла его от мрачных мыслей:
— Почему ты перестал писать?
Чем дальше, тем… Похоже, сегодня и впрямь вечер откровений.
— Хороший вопрос. Не сказал бы, что вообще перестал, просто сейчас не пишу. Пытался, но вдохновения нет. Может быть, заелся. В юности, когда много размышлял, писалось легко.
— А теперь отгородился, верно? Отгородился от чувств. Держу пари — стоит встретить настоящую любовь, как все вернется, все запертые на замок эмоции хлынут наружу. Любовь, Ральф, любовь — таков рецепт от доктора Джемм. Влюбись.
Шутки судьбы порой жалят похлеще гадюки.
У Ральфа уже слезились глаза; перчики чили делали свое дело медленно, но верно: во рту пылал пожар, губы распухли, нос потек. И голова шла кругом от слов, что он не имел права высказать.
— Не слишком остро для тебя, Ральф? А хвастал, что ему любое карри по зубам! — поддразнила Джемм.
— В самый раз. — Очередная ложь, но он лучше сгорит на месте, чем признает поражение перед этой девушкой. — А вот вы, мисс Ах-я-самая-крутая, похоже, не в своей тарелке.
— Ерунда! До моих обычных карри далеко. Тебя пожалела.
— Неужели? Претендуешь на титул королевы зеленых перчиков?
— Не претендую. Давно ношу. На свете нет человека, который бы меня переплюнул.
— А вот и есть. Спорим? — Ральф выскочил из-за стола, зачерпнул из пакета на стойке горсть глянцевых стручков. — Каждому по перчине. Целиком и без дураков. Поглядим, кто кого.
— По рукам. Давай сюда.
Господи, что за мука, что за жгуче-сладкая мука! Сочный хруст кожицы на зубах, бьющий в нос пряный аромат; жидкий огонь на языке, который слюна не в силах остудить.
— Чур, не глотать. Разжевать как следует и показать язык, — предупредил Ральф.
Жар опалил нёбо, хлынул в горло; бешеным стуком в висках организм посылал сигналы SOS. Джемм и Ральф отчаянно работали челюстями, резко вдыхая и выдыхая через горящие рты, как женщины в родах, и обмахивались ладонями в бесплодной попытке усмирить жалящие языки пламени.
— Черт, черт, черт! Дырку в языке прожжет!
— Нет, в глотке, в глотке!
С залитым потом лицом и выпученными глазами, Ральф дубасил кулаками по столу. Сердце готово было проломить грудную клетку.
— Ну все, все, все! Показываем, пока эта дрянь меня не сожгла! — завопила багровая Джемм. — Язык, показывай язык!
Оба разом вывалили зеленые языки и судорожно проглотили огненную кашицу.
— Воды! — взвыл Ральф.
— От воды только хуже. Пива!!!
Соперники жадно припали к банкам, но и прохладная жидкость была бессильна против огненного овоща.
Ринувшись к плите, оба горстями гребли рис из миски и набивали рты.
— Лед! Лед в этом доме есть?! — взвизгнула Джемм.
Ральф дернул на себя дверцу морозилки и запустил туда обе руки.
— Есть, есть! — Он перевернул поднос и что было сил грохнул по столу. Ледяные кубики раскатились во все стороны.
— О-о-о!
— А-а-а!
Каждый сунул в рот по кубику и присосался к нему, чтобы не упустить ни капли ледяной благодати.
— Господи! — выдохнул Ральф. — Во придурки! — Огонь внутри затухал, но переживший шок организм все еще корчился в блаженных муках, словно от дозы экзотического наркотика.
— Боже… — Джемм остужала вспухшие губы льдом. — Класс! Все равно что секс!
— Лучше, чем секс, — возразил Ральф, медленно опускаясь на место за столом.
— Ну? Кто победил? — спросила Джемм.
— Ничья.
— Ну уж нет, так не пойдет. Кто-то должен выиграть. Придется повторить.
Когда Смит переступил порог, квартира ходила ходуном от истерического хохота, рыданий и воплей. Двинувшись на дикий смех, доносившийся из кухни, Смит обнаружил Ральфа с Джемм в странных позах — головами в морозилке.
— Какого хрена тут происходит? — Он кое-как пристроил «дипломат» на столе среди груды опустошенных пивных банок, грязных тарелок и тающего льда.
Противники вынырнули из холодильника и повернули к нему виноватые, мокрые от слез, красные лица.
— Куб-бок п-по п-поед-данию ш-шили, — пробубнил наконец Ральф, хрустя льдом и как мельница махая ладонями. — Пять штук… ш-шырых… До полной победы.
— Что?! Рехнулись. — Смит покачал головой и добавил, поймав взгляд Джемм: — Погляди на себя — лунатик. Готовая кандидатка в психушку.
Ничего подобного! На взгляд Ральфа, Джемм выглядела на все сто: черные, чуть влажные локоны упали на пылающие щеки, глаза блестят… и заблестели еще сильнее, когда она бросилась к Смиту и повисла у него на шее. У Смита. Тошно смотреть, как быстро она сбросила завертевший их обоих кокон веселого безумия ради Смита — будто ребенок, которого весь вечер нянчила чужая тетя, пока наконец не пришел обожаемый родитель. Только что, казалось бы, их было двое — Джемм и Ральф, но вот вошел Смит и своим чертовым кейсом, как кувалдой, вдребезги все разбил. А ведь на один-единственный миг почудилось, что именно Смит здесь третий лишний, а он, Ральф, — вместе с Джемм.
Вечеру настал конец. Джемм прибирает разгромленную кухню, Смит развязывает галстук и вещает о встрече со шведскими банкирами. Баста. Все кончено.
Ральф сгорбился.
— Э-э… пойду, пожалуй, — едва слышно буркнул он. — Спасибо за прекрасный вечер, Джемм. Спасибо за пари, за карри… за все.
Он наклонился к ее щеке, но в этот момент Джемм повернула голову, и их губы встретились. Нежданное прикосновение волной прокатилось по телу — обожгло губы, встряхнуло сердце, скачком достигло желудка и завершило свой путь сладостным теплом в паху. Чили проиграли.
— Что ж… Спокойной ночи. — Варварское желание взять Джемм тут же, силой, боролось в нем с не менее мощным желанием исчезнуть.
Спотыкаясь, Ральф добрел до туалета, захлопнул дверь и тяжело упал на унитаз. Его трясло.
Я люблю тебя, Джемм. Я по уши, безумно, по-идиотски и бесконечно втрескался в тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Выходит, просто не встретил свою единственную?
Ах, Джемм, Джемм. Если бы ты только знала.
— Угу, что-то вроде того. — Пожалуй, пора сворачивать со скользкой дорожки. — Ну а у вас со Смитом? Это то самое? Большая, светлая и вечная?
Джемм улыбнулась:
— Точно. Лучше не скажешь. Смит — тот, кого я искала. Мистер Совершенство.
Ошибаешься, Джемм. Смит — мерзавец; он тебя не заслуживает.
— О да, отличный малый.
Ральфа так и подмывало хоть чем-нибудь очернить Смита, свергнуть с пьедестала, но это было бы уж совсем подло. Ему хотелось выложить историю страсти Смита; хотелось рассказать, что он потешается над ее «вещими» снами, но тем не менее использует как способ затащить ее в постель. С каким удовольствием он сорвал бы с Джемм розовые очки, предупредил, что Смиту достаточно одного взгляда Шери в его сторону, чтобы предать свою нынешнюю подругу. Он многое мог бы сообщить Джемм, если бы… если бы мог. Джемм спасла его от мрачных мыслей:
— Почему ты перестал писать?
Чем дальше, тем… Похоже, сегодня и впрямь вечер откровений.
— Хороший вопрос. Не сказал бы, что вообще перестал, просто сейчас не пишу. Пытался, но вдохновения нет. Может быть, заелся. В юности, когда много размышлял, писалось легко.
— А теперь отгородился, верно? Отгородился от чувств. Держу пари — стоит встретить настоящую любовь, как все вернется, все запертые на замок эмоции хлынут наружу. Любовь, Ральф, любовь — таков рецепт от доктора Джемм. Влюбись.
Шутки судьбы порой жалят похлеще гадюки.
У Ральфа уже слезились глаза; перчики чили делали свое дело медленно, но верно: во рту пылал пожар, губы распухли, нос потек. И голова шла кругом от слов, что он не имел права высказать.
— Не слишком остро для тебя, Ральф? А хвастал, что ему любое карри по зубам! — поддразнила Джемм.
— В самый раз. — Очередная ложь, но он лучше сгорит на месте, чем признает поражение перед этой девушкой. — А вот вы, мисс Ах-я-самая-крутая, похоже, не в своей тарелке.
— Ерунда! До моих обычных карри далеко. Тебя пожалела.
— Неужели? Претендуешь на титул королевы зеленых перчиков?
— Не претендую. Давно ношу. На свете нет человека, который бы меня переплюнул.
— А вот и есть. Спорим? — Ральф выскочил из-за стола, зачерпнул из пакета на стойке горсть глянцевых стручков. — Каждому по перчине. Целиком и без дураков. Поглядим, кто кого.
— По рукам. Давай сюда.
Господи, что за мука, что за жгуче-сладкая мука! Сочный хруст кожицы на зубах, бьющий в нос пряный аромат; жидкий огонь на языке, который слюна не в силах остудить.
— Чур, не глотать. Разжевать как следует и показать язык, — предупредил Ральф.
Жар опалил нёбо, хлынул в горло; бешеным стуком в висках организм посылал сигналы SOS. Джемм и Ральф отчаянно работали челюстями, резко вдыхая и выдыхая через горящие рты, как женщины в родах, и обмахивались ладонями в бесплодной попытке усмирить жалящие языки пламени.
— Черт, черт, черт! Дырку в языке прожжет!
— Нет, в глотке, в глотке!
С залитым потом лицом и выпученными глазами, Ральф дубасил кулаками по столу. Сердце готово было проломить грудную клетку.
— Ну все, все, все! Показываем, пока эта дрянь меня не сожгла! — завопила багровая Джемм. — Язык, показывай язык!
Оба разом вывалили зеленые языки и судорожно проглотили огненную кашицу.
— Воды! — взвыл Ральф.
— От воды только хуже. Пива!!!
Соперники жадно припали к банкам, но и прохладная жидкость была бессильна против огненного овоща.
Ринувшись к плите, оба горстями гребли рис из миски и набивали рты.
— Лед! Лед в этом доме есть?! — взвизгнула Джемм.
Ральф дернул на себя дверцу морозилки и запустил туда обе руки.
— Есть, есть! — Он перевернул поднос и что было сил грохнул по столу. Ледяные кубики раскатились во все стороны.
— О-о-о!
— А-а-а!
Каждый сунул в рот по кубику и присосался к нему, чтобы не упустить ни капли ледяной благодати.
— Господи! — выдохнул Ральф. — Во придурки! — Огонь внутри затухал, но переживший шок организм все еще корчился в блаженных муках, словно от дозы экзотического наркотика.
— Боже… — Джемм остужала вспухшие губы льдом. — Класс! Все равно что секс!
— Лучше, чем секс, — возразил Ральф, медленно опускаясь на место за столом.
— Ну? Кто победил? — спросила Джемм.
— Ничья.
— Ну уж нет, так не пойдет. Кто-то должен выиграть. Придется повторить.
Когда Смит переступил порог, квартира ходила ходуном от истерического хохота, рыданий и воплей. Двинувшись на дикий смех, доносившийся из кухни, Смит обнаружил Ральфа с Джемм в странных позах — головами в морозилке.
— Какого хрена тут происходит? — Он кое-как пристроил «дипломат» на столе среди груды опустошенных пивных банок, грязных тарелок и тающего льда.
Противники вынырнули из холодильника и повернули к нему виноватые, мокрые от слез, красные лица.
— Куб-бок п-по п-поед-данию ш-шили, — пробубнил наконец Ральф, хрустя льдом и как мельница махая ладонями. — Пять штук… ш-шырых… До полной победы.
— Что?! Рехнулись. — Смит покачал головой и добавил, поймав взгляд Джемм: — Погляди на себя — лунатик. Готовая кандидатка в психушку.
Ничего подобного! На взгляд Ральфа, Джемм выглядела на все сто: черные, чуть влажные локоны упали на пылающие щеки, глаза блестят… и заблестели еще сильнее, когда она бросилась к Смиту и повисла у него на шее. У Смита. Тошно смотреть, как быстро она сбросила завертевший их обоих кокон веселого безумия ради Смита — будто ребенок, которого весь вечер нянчила чужая тетя, пока наконец не пришел обожаемый родитель. Только что, казалось бы, их было двое — Джемм и Ральф, но вот вошел Смит и своим чертовым кейсом, как кувалдой, вдребезги все разбил. А ведь на один-единственный миг почудилось, что именно Смит здесь третий лишний, а он, Ральф, — вместе с Джемм.
Вечеру настал конец. Джемм прибирает разгромленную кухню, Смит развязывает галстук и вещает о встрече со шведскими банкирами. Баста. Все кончено.
Ральф сгорбился.
— Э-э… пойду, пожалуй, — едва слышно буркнул он. — Спасибо за прекрасный вечер, Джемм. Спасибо за пари, за карри… за все.
Он наклонился к ее щеке, но в этот момент Джемм повернула голову, и их губы встретились. Нежданное прикосновение волной прокатилось по телу — обожгло губы, встряхнуло сердце, скачком достигло желудка и завершило свой путь сладостным теплом в паху. Чили проиграли.
— Что ж… Спокойной ночи. — Варварское желание взять Джемм тут же, силой, боролось в нем с не менее мощным желанием исчезнуть.
Спотыкаясь, Ральф добрел до туалета, захлопнул дверь и тяжело упал на унитаз. Его трясло.
Я люблю тебя, Джемм. Я по уши, безумно, по-идиотски и бесконечно втрескался в тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72