черный костюм и желтый галстук, под цвет выгоревших на солнце волос.
– Джесси, какая же ты красивая, – сказал он.
– Спасибо. – Я взяла его за руку. Мне было чем гордиться, и я даже не заметила, что, наверное, впервые с далекого детства приняла комплимент без гримас, шуточек, закатывания глаз и прочего. Сейчас я не сомневалась в своей привлекательности.
Нам никто ничего не сказал о лошадях.
Мать, отец, Зак и я, вместе с сотней прочих гостей, сидели внутри огромного шатра в поместье Силвер-Лейк. Над нами возвышался особняк, выстроенный когда-то для двух звезд немого кино: поговаривали, будто там водятся привидения. В мощенном плиткой бассейне поблескивали плавучие свечи. Короткие волоски у меня на загривке то и дело вставали дыбом. Интересно, смотрит сейчас на меня кто-нибудь? Только не привидение, надеюсь.
Зак сидел справа от меня, а родители – слева. Прямо перед нами, в центре шатра, стоял друг Генри и Хамира, Райчан, профессор коранистики из Сан-Франциско и тоже гомосексуалист. Он должен был проводить церемонию.
Цок-цок, цок-цок... Все обернулись на звук: на белых жеребцах к нам приближались Генри и Хамир. На обоих были «шальварни» – это такие плащи из белого шелка, их надевают на специальную рубашку, – просторные белые шаровары, «кусры» (или «туфли Али-Бабы», как окрестил их Зак), а на головах – тюрбаны. При виде этой изумительной красотищи по толпе прокатился восхищенный вздох.
Хамир и мой братец, с лица которого не сходила глуповатая улыбка, спешились. Все расселись по местам.
– Церемония бракосочетания высоко чтится как в индийской, так и в персидской культуре, – начал Райхан. – Любовь поощряется Кораном, в котором муж и жена – в данном случае муж и муж (гости негромко рассмеялись), – сравниваются с одеждами друг для друга. Это означает, что они должны дарить друг другу тепло, защиту и близость. Мне всегда нравилось это место в Коране.
Райхан объяснил, что сегодня церемония будет заключаться в передаче друг другу «писем о намерении», сочиненных Хамиром и Генри. Когда парни зачитывали эти письма вслух, их глаза нежно, радостно и задорно поблескивали. Я пожалела тех родственников Хамира, которые отказались приехать. Будь они здесь, они бы поняли, что любовь эта чиста, а вовсе не порочна. Обменявшись письмами, Хамир и Генри поцеловались и со счастливыми физиономиями обернулись к нам. Я улыбнулась, вспомнив, как Генри уверял, что сама церемония, к счастью, будет недолгой.
– Добро пожаловать на «валима» – пир в честь молодой пары, – пригласил Райхан. – Не беспокойтесь, выпивка будет, Ведь недаром слово «алкоголь» взято из арабского,
– Это было круто!
Мэй подбежала ко мне сзади и стиснула в объятиях. Затем оглядела шатер и похвалила меня за то, что я все так замечательно подготовила, Действительно, праздник получился великолепный. На такой не стыдно было бы и султана пригласить – нет, даже двух султанов,
Мэй рассмеялась, увидев на столах украшенные бисером именные карточки – это она помогала мне нанизывать бусинки.
– Больше всего меня радует, что мы умудрились сделать это под бдительным оком мистера Времени, которым стращала нас Тарин.
– И не говори, – отозвалась я.
– Надеюсь, коктейль достаточно крепок для тебя.
Я обернулась и увидела Уайатта: он принес напитки.
– Поздравляю, Джесси, – сказал он, протягивая Мэй водку с тоником.
– Спасибо. – Я не ожидала, что Мэй пригласит Уайатта. Хотя почему бы и нет? В конце концов, они друзья, а парня у нее сейчас нет.
– Я Зак.
– Ой, прости! Зак – это Уайатт; Уайатт – это Зак. А это Мэй, ты ее и так знаешь.
Мэй обняла Зака.
В то время как все обсуждали церемонию и различия между католическими, еврейскими, индусскими и мусульманскими свадьбами, я нервно поглядывала на Уайатта. И что меня привлекает в этом парне? Я была немного смущена: и зачем только я полезла доказывать, что в искусстве все должно быть по правилам? К тому же меня злило, что он своими вопросами загнал меня в угол. При нашей первой встрече Уайатт был расслаблен до предела, даже стоял, развалившись, если можно так выразиться. А сейчас он был какой-то переполошенный, словно мальчик, в первый раз надевший взрослый костюм. Я не хотела заводить с ним разговор – снова увязну в словесах и буду глазами хлопать, как дурочка. Я обернулась к Заку и спросила, не хочет ли он подойти к моим родителям.
– Конечно, нужно их поздравить, – сказал он. Когда мы отходили, Уайатт наклонился к Мэй и что-то
сказал ей на ухо. Она откинула голову и расхохоталась.
Мы смотрели, как танцуют Генри и Хамир. Генри пытался вести, но его па отдаленно напоминали схватку за мяч в регби, и Хамиру это скоро наскучило.
– Да, кто-кто, а Хамир двигаться умеет, – сказала я, наблюдая, как тот учит Генри трястись под удары барабана.
– Переезжай, – вдруг сказал Зак.
– Что?
Я отвернулась от Хамира, завертевшего моего брата в танце. Я, наверное, ослышалась?
– Тогда тебе не придется оплачивать аренду, чем плохо?.. – Он покачал головой. – Погоди. Я не с того хотел начать.
И он стал перечислять доводы: мол, я обставляла его дом, должна же теперь насладиться трудом рук своих... Я и так провожу у него все вечера... Он меня любит... Я его люблю... Зак стиснул мою руку.
– Соглашайся, Джесси. Прошу тебя. Ты должна.
Он застал меня врасплох. Я хотела сказать, что пока не знаю, нужно время, чтобы все обдумать. В конце-то концов, мы встречаемся всего четыре месяца. Но тут я увидела Брин. Она, как всегда, была в мини-юбке и, словно на буксире, тащила за собой Дэвида. Не знаю, что заставило меня сказать «да» – то ли я так отчаянно желала, чтобы у нас все получилось; то ли подумала, что ни в коем случае нельзя сейчас бросать Зака; то ли просто хотела позлить Брин – так, самую малость.
– Вот вы где! – воскликнула Брин, направляясь к нам.
– Ты все-таки пришла, – сказала я.
– Да. Вчера, правда, пришлось работать допоздна. Но мы решили заскочить: вдруг торт на халяву предложат? Нельзя же упустить такой случай! – Она легонько чмокнула меня в щеку. – Поздравляю.
– Спасибо.
Дэвид стоял молча и держал Брин за руку. Чувствовалось, он не в своей тарелке. Словно ему сказали, что он должен сделать выбор, а он – по умолчанию – может принять лишь одну сторону – своей жены.
– Вы уже поздоровались с Генри и Хамиром? – спросила я.
– Поздороваемся, как только они покинут танцпол, – ответила Брин и покосилась на них. – Они просто прелесть.
Я улыбнулась: что правда, то правда.
– Угадай, что у нас? – спросил Зак.
– Чевочка с маслом, – ответил Дэвид.
– А бот и не угадал! Мы решили жить вместе. – Зак прямо-таки светился. Видно, опять хватил лишнего – в последнее время такое случалось частенько.
– Вот так новость, приятель! – Дэвид забылся идружески похлопал Зака по спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Джесси, какая же ты красивая, – сказал он.
– Спасибо. – Я взяла его за руку. Мне было чем гордиться, и я даже не заметила, что, наверное, впервые с далекого детства приняла комплимент без гримас, шуточек, закатывания глаз и прочего. Сейчас я не сомневалась в своей привлекательности.
Нам никто ничего не сказал о лошадях.
Мать, отец, Зак и я, вместе с сотней прочих гостей, сидели внутри огромного шатра в поместье Силвер-Лейк. Над нами возвышался особняк, выстроенный когда-то для двух звезд немого кино: поговаривали, будто там водятся привидения. В мощенном плиткой бассейне поблескивали плавучие свечи. Короткие волоски у меня на загривке то и дело вставали дыбом. Интересно, смотрит сейчас на меня кто-нибудь? Только не привидение, надеюсь.
Зак сидел справа от меня, а родители – слева. Прямо перед нами, в центре шатра, стоял друг Генри и Хамира, Райчан, профессор коранистики из Сан-Франциско и тоже гомосексуалист. Он должен был проводить церемонию.
Цок-цок, цок-цок... Все обернулись на звук: на белых жеребцах к нам приближались Генри и Хамир. На обоих были «шальварни» – это такие плащи из белого шелка, их надевают на специальную рубашку, – просторные белые шаровары, «кусры» (или «туфли Али-Бабы», как окрестил их Зак), а на головах – тюрбаны. При виде этой изумительной красотищи по толпе прокатился восхищенный вздох.
Хамир и мой братец, с лица которого не сходила глуповатая улыбка, спешились. Все расселись по местам.
– Церемония бракосочетания высоко чтится как в индийской, так и в персидской культуре, – начал Райхан. – Любовь поощряется Кораном, в котором муж и жена – в данном случае муж и муж (гости негромко рассмеялись), – сравниваются с одеждами друг для друга. Это означает, что они должны дарить друг другу тепло, защиту и близость. Мне всегда нравилось это место в Коране.
Райхан объяснил, что сегодня церемония будет заключаться в передаче друг другу «писем о намерении», сочиненных Хамиром и Генри. Когда парни зачитывали эти письма вслух, их глаза нежно, радостно и задорно поблескивали. Я пожалела тех родственников Хамира, которые отказались приехать. Будь они здесь, они бы поняли, что любовь эта чиста, а вовсе не порочна. Обменявшись письмами, Хамир и Генри поцеловались и со счастливыми физиономиями обернулись к нам. Я улыбнулась, вспомнив, как Генри уверял, что сама церемония, к счастью, будет недолгой.
– Добро пожаловать на «валима» – пир в честь молодой пары, – пригласил Райхан. – Не беспокойтесь, выпивка будет, Ведь недаром слово «алкоголь» взято из арабского,
– Это было круто!
Мэй подбежала ко мне сзади и стиснула в объятиях. Затем оглядела шатер и похвалила меня за то, что я все так замечательно подготовила, Действительно, праздник получился великолепный. На такой не стыдно было бы и султана пригласить – нет, даже двух султанов,
Мэй рассмеялась, увидев на столах украшенные бисером именные карточки – это она помогала мне нанизывать бусинки.
– Больше всего меня радует, что мы умудрились сделать это под бдительным оком мистера Времени, которым стращала нас Тарин.
– И не говори, – отозвалась я.
– Надеюсь, коктейль достаточно крепок для тебя.
Я обернулась и увидела Уайатта: он принес напитки.
– Поздравляю, Джесси, – сказал он, протягивая Мэй водку с тоником.
– Спасибо. – Я не ожидала, что Мэй пригласит Уайатта. Хотя почему бы и нет? В конце концов, они друзья, а парня у нее сейчас нет.
– Я Зак.
– Ой, прости! Зак – это Уайатт; Уайатт – это Зак. А это Мэй, ты ее и так знаешь.
Мэй обняла Зака.
В то время как все обсуждали церемонию и различия между католическими, еврейскими, индусскими и мусульманскими свадьбами, я нервно поглядывала на Уайатта. И что меня привлекает в этом парне? Я была немного смущена: и зачем только я полезла доказывать, что в искусстве все должно быть по правилам? К тому же меня злило, что он своими вопросами загнал меня в угол. При нашей первой встрече Уайатт был расслаблен до предела, даже стоял, развалившись, если можно так выразиться. А сейчас он был какой-то переполошенный, словно мальчик, в первый раз надевший взрослый костюм. Я не хотела заводить с ним разговор – снова увязну в словесах и буду глазами хлопать, как дурочка. Я обернулась к Заку и спросила, не хочет ли он подойти к моим родителям.
– Конечно, нужно их поздравить, – сказал он. Когда мы отходили, Уайатт наклонился к Мэй и что-то
сказал ей на ухо. Она откинула голову и расхохоталась.
Мы смотрели, как танцуют Генри и Хамир. Генри пытался вести, но его па отдаленно напоминали схватку за мяч в регби, и Хамиру это скоро наскучило.
– Да, кто-кто, а Хамир двигаться умеет, – сказала я, наблюдая, как тот учит Генри трястись под удары барабана.
– Переезжай, – вдруг сказал Зак.
– Что?
Я отвернулась от Хамира, завертевшего моего брата в танце. Я, наверное, ослышалась?
– Тогда тебе не придется оплачивать аренду, чем плохо?.. – Он покачал головой. – Погоди. Я не с того хотел начать.
И он стал перечислять доводы: мол, я обставляла его дом, должна же теперь насладиться трудом рук своих... Я и так провожу у него все вечера... Он меня любит... Я его люблю... Зак стиснул мою руку.
– Соглашайся, Джесси. Прошу тебя. Ты должна.
Он застал меня врасплох. Я хотела сказать, что пока не знаю, нужно время, чтобы все обдумать. В конце-то концов, мы встречаемся всего четыре месяца. Но тут я увидела Брин. Она, как всегда, была в мини-юбке и, словно на буксире, тащила за собой Дэвида. Не знаю, что заставило меня сказать «да» – то ли я так отчаянно желала, чтобы у нас все получилось; то ли подумала, что ни в коем случае нельзя сейчас бросать Зака; то ли просто хотела позлить Брин – так, самую малость.
– Вот вы где! – воскликнула Брин, направляясь к нам.
– Ты все-таки пришла, – сказала я.
– Да. Вчера, правда, пришлось работать допоздна. Но мы решили заскочить: вдруг торт на халяву предложат? Нельзя же упустить такой случай! – Она легонько чмокнула меня в щеку. – Поздравляю.
– Спасибо.
Дэвид стоял молча и держал Брин за руку. Чувствовалось, он не в своей тарелке. Словно ему сказали, что он должен сделать выбор, а он – по умолчанию – может принять лишь одну сторону – своей жены.
– Вы уже поздоровались с Генри и Хамиром? – спросила я.
– Поздороваемся, как только они покинут танцпол, – ответила Брин и покосилась на них. – Они просто прелесть.
Я улыбнулась: что правда, то правда.
– Угадай, что у нас? – спросил Зак.
– Чевочка с маслом, – ответил Дэвид.
– А бот и не угадал! Мы решили жить вместе. – Зак прямо-таки светился. Видно, опять хватил лишнего – в последнее время такое случалось частенько.
– Вот так новость, приятель! – Дэвид забылся идружески похлопал Зака по спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73