— Эх, кого я пытаюсь водить за нос? — говорю я. — Вы ведь, небось, засыпаете от скуки? Не думайте только, что это нормальный американский торговый центр. Это полнейшая ерунда. Приехали бы вы сюда в прошлом году — в одной только «Галерее моды» было шесть обувных магазинов на выбор.
— Нет-нет. Нам нравится здесь, в «Риджкресте». Очень интересно. Правда, Моник?
— О oui, ошш —ень забавно, ошш- ень футуристи-шшно.
Ватага разнузданных скейтборд-мальцов с гиканьем несется по гулкому служебному проходу и со всего маху врезается в обугленную стену прямо перед нашим носом. Полудетскигии маленькими черными башмаками они дубасят по фанерным щитам, прикрывающим стеклянную витрину, издают победные кличи и потрясают кулачками в лыжных перчатках, к каждому пальцу которых намертво приклеены магнитные стикеры, содранные с товаров на полках. Мальцы-удальцы снова что-то орут и всей толпой срываются на досках вниз по ступенькам неподвижного эскалатора и оттуда на давно растаявший, оцепеневший, всеми забытый каток, присыпанный окурками и пластиковыми стаканчиками из-под кока-колы, которые сбрасывают на него с верхних торговых галерей. Весь этот эпизод заставляет меня вспомнить об известной пророческой шутке. Третья мировая война будет вестись с помощью атомного оружия, четвертая мировая — с помощью камней и палок. Но когда случилась третья мировая? Сдается мне, она была невидимой, и сейчас мы уже вступили в следующую, четвертую. Должно же быть какое-то объяснение тому, что происходит с нашим торговым центром!
— Тайлер! Бабетки! — Мы оборачиваемся и видим Дейзи и Мюррея с охапками отпечатанных на лазерном принтере крупным жирным шрифтом агитационных стикеров кампании протеста против использования в одежде натурального меха и против капканов на диких животных, которая проходит под лозунгом «А ты пробовал отгрызть себе стопу?». — Пошли, поможете нам с Дейзи бороться за мирное сосуществование зоологических видов!
Я спрашиваю Мюррея, вправду ли он считает, что Ланкастер — то самое место, где надо устраивать кампанию протеста против использования натурального меха, а потом все мы, не сговариваясь, начинаем двигаться в сторону вывески «Острые ощущения — терияки!»™.
— Э-э, вообще-то, если честно, мы пока ни одной одежки из натурального меха не обнаружили, но не беда — будем искать. Зато если найдем, обклеим ее всю как есть этими стикерами. Мы и скейтборд-пацанам на всякий случай всучили пачку. Они тоже обещали подсобить, если что.
Пока Мюррей разглагольствует, я вижу, как гикающие шалопаи на противоположной от нас галерее уже вовсю лепят «А ты пробовал отгрызть себе стопу?» на замазанные черным витрины, на фанерные щиты и на прозябающую в забвении современную скульптуру в «саду скульптур».
— Мюррей, познакомься, это Стефани, а это Моник.
— Халло.
— Халло.
— Привет. Дейзи много о вас рассказывает, бабетки. Дать вам стикер?
Бабетки (с новым прозвищем вас!) вежливо отказываются. Несколько минут мы оживленно беседуем за диетической кока-колой и огуречными рулетками. Моник вскоре от нас откалывается — у нее свидание с миллионером, которого она подцепила накануне вечером. Зовут миллионера Кирк. Стефани желает в одиночку прокатиться на чудо-авто. Дейзи и Мюррей намерены отправиться в супермаркет в центр города — охотиться за шубами и выискивать на прилавках «шкуропродукты» (не спрашивайте, что это такое). Я, как уже было сказано, в четыре встречаюсь с Анной-Луизой.
— Мы с Дейзи решили объявить себя по отношению друг к другу независимыми государствами, — говорит Мюррей, просто чтобы заполнить паузу. — Полная свобода и суверенитет.
— Мы будем сами себе государства. Объявим себя безъядерными зонами.
Французские бабетки — что значит наследственность, врожденный бюрократический инстинкт! — тут же встают на дыбы:
— А как же правительство?!
— Правительство? — пожимает плечами Дейзи. — Мое настроение — вот все мое правительство.
Бабетки вдруг делаются сверхсерьезными.
— Разве можно понимать свою свободу так фривольно, как понимаете все вы? — возмущенно спрашивает Стефани. — Разве можно так беспардонно обращаться с демократией?
— Слышь-ка, принцесса Стефани, — встревает Мюррей, — как я успел заметить, словом «демократия» почему-то начинают жонглировать тогда, когда замышляют поприжать права личности.
— По слухам, в городе Вашингтоне не только свободу торговли защищают, — добавляет Дейзи.
Стефани и Моник закатывают глаза к небу, наспех прощаются и исчезают.
— Какие мы все из себя, фу-ты, ну-ты! — ершится Дейзи.
— Бабетки-то с гонором, Тайлер, — поддакивает Мюррей.
— Они же из Франции, — заступаюсь я, но тут же замечаю, что Дейзи с Мюрреем застегивают куртки, — Вы что, тоже уходите?
— Труба зовет: все на защиту шкур, за мирное сосуществование зоологических видов! — возглашает Дейзи. Она легонько чмокает меня в щеку и велит передать привет Анне-Луизе.
— До скорого, — говорит Мюррей, и они смываются, оставляя меня одного коротать время — уйму времени — в нашем безрадостном торговом центре.
32
Ученые так свысока рассуждают о любителях наведываться в торговые центры, будто это какие-то муравьи на муравьиной ферме. Яснее ясного, что сами-то ученые ни разу не удосужились просто пошататься по торговому центру, иначе они поняли бы, какой это кайф, и не стали бы попусту тратить время, чтобы что-то там анализировать.
Торговые центры — это просто класс. Правда, может быть, не наш центр и, может быть, не сегодня. Да, вынужден признать, что «Риджкрест» — пустая шелуха, оставшаяся от того, чем он был когда-то. У нас было настоящее изобилие, а мы его прохлопали. У меня такое подозрение, что человеческие существа просто не созданы для настоящего изобилия. Во всяком случае, в массе своей. Я-то как раз создан, да вот только куда подевалось изобилие?
Я околачиваюсь возле разгромленного «сада скульптур» и шариковой ручкой пишу на костяшках пальцев Л-Ю-Б-И и Г-У-Б-И, когда, похлопав меня сзади по плечу, мой друг Гармоник спрашивает:
— Не окажешь ли высокую честь мне и моим чеканутым друзьям, сэру Пони и сэру Дэвидсону, — не проследуешь ли с нами в «Страну компьютерных чудес»?
А что еще делать? Я тащусь за ними хвостом, все время настороже, как бы кто-нибудь из этой троицы не саданул меня ненароком своими покупками — у каждого в руках ворох всякой всячины, утрамбованной в цветастые полиэтиленовые пакеты.
И где они всем этим затарились? Гармоник, Пони и Дэвидсон — ребята богатенькие, недаром на компьютерах собаку съели, и сегодня в их улове собрание компакт-дисков с записями Джими Хендрикса в подарочной коробке, синтетические свитера компьютерной вязки из полиэстера, всякие дорогие электронные игрушки для рабочего стола и куча сладостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69