Я хотел найти магическую формулу, неожиданное и гениальное решение, которое помогло бы раскусить этот орешек. Но вам платят только за то, что вы дружили с моими детьми и показывали им листочки из словаря. Это порочная индустрия, создающая видимость необходимости там, где ее нет. Ода, конечно, это бизнес, хорошее вложение денег. Но мне не нужна ваша помощь в организации процесса обучения, потому что там нет никакого обучения. Я могу без чьей-либо помощи набрать группу вундеркиндов, псевдознатоков человеческих душ. Если люди готовы платить за привилегию пригласить юнца из престижного колледжа в свой дом, чтобы только было о чем болтать на вечеринке, я готов это уважать. Я только не вижу, чем бы вы могли мне помочь в организации этого предприятия.
Несмотря ни на что, честность мистера Тейера поразила Ноя. Его слова были безжалостными, но искренними. Он явно был очень умен и самонадеян и не отказывал себе в удовольствии высказаться, если тема была ему интересна. Он не просил о сочувствии.
– То, чем я занимаюсь… – начал Ной; голос его дрогнул, и пришлось заговорить снова. Пробка выскочила. Победоносно улыбаясь, мистер Тейер принялся наполнять фужеры. – То, чем я занимаюсь, – это и есть обучение, мистер Тейер. Мне не было бы нужды заниматься этим, если бы существовали какие-то магические формулы и тайные стратегии. Моя задача состоит не в том, чтобы научить, как обвести комиссию вокруг пальца и как максимально быстро попасть в колледж. Я беру вашего ребенка, который учится в одной из лучших школ в стране, имеет все, что только можно пожелать, и при этом не прочел ни единой книги и моментально забыл алгебру. Я тот, кто восполняет эти пробелы. Я показываю им, как правильно складывать дроби и извлекать корень из уравнения. Все, о чем я хочу спросить вас, сэр, – это почему дети гениальных родителей, дети, обучающиеся в лучших школах, во время тестирования вдруг выдают средненькие результаты. Средненькие. Или, если взять Дилана, – даже ниже среднего. Вы никогда не задумывались почему? Это просто. Когда он был маленьким, ему не читали книжек, никогда не поощряли, когда он брался разрешить какую-либо трудность, ему никогда не приходилось самому о себе позаботиться. Как же это талантливые, успешные родители воспитывают детей со средненькими способностями? Они думают только о себе, о своих собственных целях, не замечая того, что было бы лучше для их ребенка, они растят детей с той единственной мыслью, что в конечном итоге в мире останется хоть один человек, которому в обязанность будет вменено ими восхищаться.
Мистер Тейер наполнил фужеры.
– Вот, принес кто-то в подарок шампанское, – весело проговорил он, – думаю, правильным будет сразу же его и подать. – Он взял с подноса один фужер и поставил его на стол. – Может, и вы не откажетесь.
«Ну-ну, – словно говорил он, – не принимайте так близко к сердцу».
Затем он поднял поднос, кивнул Ною и вышел из комнаты.
Ной остался стоять, сжимая в руке бокал шампанского. Его вручили ему как утешительный приз за то, что так беззастенчиво использовали. Он сжимал бокал в руке, думая, что будет, если стекло лопнет и осколки врежутся ему в ладонь. Ему было жаль, что мистер Тейер уже ушел. Он хотел рассказать ему о Кэмерон, Сономе, всех тех учениках, которые сознавали свои преимущества, умели извлекать из них пользу и прилагали усилия, чтобы с честью выдержать грядущее испытание. А вместо этого он говорил о таких, как Дилан, «золотых детках». «Другие родители справились, – хотелось ему сказать, – отчего же вы совсем забросили своего сына? »
Ему нужна была Олена, ее рассудительность, ее доброта. Ему хотелось, чтобы она объяснила ему этот причудливый мир, символом которого был бокал шампанского, что насмешливо сунули ему в руки. Он решительно поставил бокал на стол и устремился в вестибюль. Уголком глаза он заметил, как мистер Тейер что-то ожесточенно втолковывает доктору Тейер. Она скрестила на груди худые руки. Он понял, что у него осталось не так много времени до того, как его попросят уйти.
Перепрыгивая через две ступеньки, он взбежал по лестнице и постучал в дверь Дилана.
– Проваливайте, – раздался голос Дилана. Ной услышал, как засмеялся Федерико. Он открыл дверь.
Дилан стоял на коленях возле стола, рядом на полу валялся костыль, с толстых губ в подставленное жестяное ведро для мусора капала слюна. Федерико сидел на кровати и листал «Максим».
– Что за черт? – спросил Ной. – Что тут такое творится?
Ной заметил, как на лицо Федерико набежала тень, словно его разозлила щепетильность Ноя, но он тут же заставил себя изобразить дружелюбие.
– Эй, Ной, да не волнуйся ты, старик. У меня все под контролем.
– Что под контролем?
Дилан поднял голову. Глаза у него были налиты кровью; Ной едва мог их разглядеть за спутанной массой влажных волос.
– Я в порядке, – прохрипел он.
Ной встал на колени рядом с Диланом, придержал его голову, пощупал лоб. Кожа у Дилана была гладкая, он не вспотел; Ной не знал, был ли это добрый знак.
– Что ты ему дал? – спросил Ной.
Федерико передернул плечами:
– Пустяки, браток. Санакс, что же еще. Он, наверное, перед этим ширнулся или нанюхался. С ним уже такое бывало, он тогда быстро оклемался, а, Дилан?
Дилан утвердительно застонал. Дверь отворилась. Вошла Олена, она несла стакан воды и мокрое полотенце.
– Ной! – сказала она. – Видал, что мой идиот братец сделал с Диланом?
– Я ничего не делал. Он все сам, – огрызнулся Федерико.
Олена передала стакан Ною. Он поднес его к губам Дилана. Дилан коснулся губами края стакана. Губы у него были бледные и шлепали по стакану, словно копошащиеся личинки.
– Ему плохо, – сказал Ной.
Дилану удалось сделать глоток. Ной придержал его, и Олена прижала ему ко лбу полотенце.
– Ты красивый мальчик, – сказала она с бесконечной добротой в голосе. Он улыбнулся и коротко хохотнул. – Думаю, с ним все будет хорошо, – сказала Олена.
Ной повернулся к Федерико:
– Тебе лучше уйти, приятель. Ты уже посадил семнадцатилетнего подростка по уши в самое дерьмо. Значит, ты такой храбрый, что не побоялся прийти в его дом на вечеринку? Оставь его, пусть живет как может, ладно?
Федерико отложил журнал и заговорил тоном оскорбленного мафиозо:
– Что, кто-то вроде бы велит мне выметаться? Послушай-ка, не тебе мне указывать, понял?
Олена что-то резко сказала ему по-албански. Федерико встал и вышел из комнаты. Ной слышал, как скрипнула дверь, но захлопнуться ей не дали. Ной повернулся. В дверном проеме стояла доктор Тейер. Она увидела стоящего на коленях Дилана, Олену с полотенцем и Ноя со стаканом воды в одной руке и бокалом шампанского в другой.
– Что с Диланом? Что вы с ним сделали? – тихо спросила она.
– Он что-то принял, – ответил Ной, – думаю, с ним все будет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Несмотря ни на что, честность мистера Тейера поразила Ноя. Его слова были безжалостными, но искренними. Он явно был очень умен и самонадеян и не отказывал себе в удовольствии высказаться, если тема была ему интересна. Он не просил о сочувствии.
– То, чем я занимаюсь… – начал Ной; голос его дрогнул, и пришлось заговорить снова. Пробка выскочила. Победоносно улыбаясь, мистер Тейер принялся наполнять фужеры. – То, чем я занимаюсь, – это и есть обучение, мистер Тейер. Мне не было бы нужды заниматься этим, если бы существовали какие-то магические формулы и тайные стратегии. Моя задача состоит не в том, чтобы научить, как обвести комиссию вокруг пальца и как максимально быстро попасть в колледж. Я беру вашего ребенка, который учится в одной из лучших школ в стране, имеет все, что только можно пожелать, и при этом не прочел ни единой книги и моментально забыл алгебру. Я тот, кто восполняет эти пробелы. Я показываю им, как правильно складывать дроби и извлекать корень из уравнения. Все, о чем я хочу спросить вас, сэр, – это почему дети гениальных родителей, дети, обучающиеся в лучших школах, во время тестирования вдруг выдают средненькие результаты. Средненькие. Или, если взять Дилана, – даже ниже среднего. Вы никогда не задумывались почему? Это просто. Когда он был маленьким, ему не читали книжек, никогда не поощряли, когда он брался разрешить какую-либо трудность, ему никогда не приходилось самому о себе позаботиться. Как же это талантливые, успешные родители воспитывают детей со средненькими способностями? Они думают только о себе, о своих собственных целях, не замечая того, что было бы лучше для их ребенка, они растят детей с той единственной мыслью, что в конечном итоге в мире останется хоть один человек, которому в обязанность будет вменено ими восхищаться.
Мистер Тейер наполнил фужеры.
– Вот, принес кто-то в подарок шампанское, – весело проговорил он, – думаю, правильным будет сразу же его и подать. – Он взял с подноса один фужер и поставил его на стол. – Может, и вы не откажетесь.
«Ну-ну, – словно говорил он, – не принимайте так близко к сердцу».
Затем он поднял поднос, кивнул Ною и вышел из комнаты.
Ной остался стоять, сжимая в руке бокал шампанского. Его вручили ему как утешительный приз за то, что так беззастенчиво использовали. Он сжимал бокал в руке, думая, что будет, если стекло лопнет и осколки врежутся ему в ладонь. Ему было жаль, что мистер Тейер уже ушел. Он хотел рассказать ему о Кэмерон, Сономе, всех тех учениках, которые сознавали свои преимущества, умели извлекать из них пользу и прилагали усилия, чтобы с честью выдержать грядущее испытание. А вместо этого он говорил о таких, как Дилан, «золотых детках». «Другие родители справились, – хотелось ему сказать, – отчего же вы совсем забросили своего сына? »
Ему нужна была Олена, ее рассудительность, ее доброта. Ему хотелось, чтобы она объяснила ему этот причудливый мир, символом которого был бокал шампанского, что насмешливо сунули ему в руки. Он решительно поставил бокал на стол и устремился в вестибюль. Уголком глаза он заметил, как мистер Тейер что-то ожесточенно втолковывает доктору Тейер. Она скрестила на груди худые руки. Он понял, что у него осталось не так много времени до того, как его попросят уйти.
Перепрыгивая через две ступеньки, он взбежал по лестнице и постучал в дверь Дилана.
– Проваливайте, – раздался голос Дилана. Ной услышал, как засмеялся Федерико. Он открыл дверь.
Дилан стоял на коленях возле стола, рядом на полу валялся костыль, с толстых губ в подставленное жестяное ведро для мусора капала слюна. Федерико сидел на кровати и листал «Максим».
– Что за черт? – спросил Ной. – Что тут такое творится?
Ной заметил, как на лицо Федерико набежала тень, словно его разозлила щепетильность Ноя, но он тут же заставил себя изобразить дружелюбие.
– Эй, Ной, да не волнуйся ты, старик. У меня все под контролем.
– Что под контролем?
Дилан поднял голову. Глаза у него были налиты кровью; Ной едва мог их разглядеть за спутанной массой влажных волос.
– Я в порядке, – прохрипел он.
Ной встал на колени рядом с Диланом, придержал его голову, пощупал лоб. Кожа у Дилана была гладкая, он не вспотел; Ной не знал, был ли это добрый знак.
– Что ты ему дал? – спросил Ной.
Федерико передернул плечами:
– Пустяки, браток. Санакс, что же еще. Он, наверное, перед этим ширнулся или нанюхался. С ним уже такое бывало, он тогда быстро оклемался, а, Дилан?
Дилан утвердительно застонал. Дверь отворилась. Вошла Олена, она несла стакан воды и мокрое полотенце.
– Ной! – сказала она. – Видал, что мой идиот братец сделал с Диланом?
– Я ничего не делал. Он все сам, – огрызнулся Федерико.
Олена передала стакан Ною. Он поднес его к губам Дилана. Дилан коснулся губами края стакана. Губы у него были бледные и шлепали по стакану, словно копошащиеся личинки.
– Ему плохо, – сказал Ной.
Дилану удалось сделать глоток. Ной придержал его, и Олена прижала ему ко лбу полотенце.
– Ты красивый мальчик, – сказала она с бесконечной добротой в голосе. Он улыбнулся и коротко хохотнул. – Думаю, с ним все будет хорошо, – сказала Олена.
Ной повернулся к Федерико:
– Тебе лучше уйти, приятель. Ты уже посадил семнадцатилетнего подростка по уши в самое дерьмо. Значит, ты такой храбрый, что не побоялся прийти в его дом на вечеринку? Оставь его, пусть живет как может, ладно?
Федерико отложил журнал и заговорил тоном оскорбленного мафиозо:
– Что, кто-то вроде бы велит мне выметаться? Послушай-ка, не тебе мне указывать, понял?
Олена что-то резко сказала ему по-албански. Федерико встал и вышел из комнаты. Ной слышал, как скрипнула дверь, но захлопнуться ей не дали. Ной повернулся. В дверном проеме стояла доктор Тейер. Она увидела стоящего на коленях Дилана, Олену с полотенцем и Ноя со стаканом воды в одной руке и бокалом шампанского в другой.
– Что с Диланом? Что вы с ним сделали? – тихо спросила она.
– Он что-то принял, – ответил Ной, – думаю, с ним все будет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86