Голова ее покоилась в середине огромной подушки. Она была бледной, как жемчужина, а непричесанные волосы мягко обрамляли ее лицо. Глаза были закрыты, но когда я приблизилась, она внезапно их открыла. Как только она увидела меня, на ее губах появилась нежная улыбка и оживила ее глаза.
– Доброе утро, дорогая, – сказала она.
– Доброе утро, мама. Я слышала, что сегодня ты плохо себя чувствуешь?
– О, это просто боль в животе, она почти прошла, – мама потянулась к моей руке.
В волнении я стиснула ее руку. О, как мне хотелось рассказать ей о случившемся. Как мне хотелось зарыться лицом в ее колени, чтобы она обняла и успокоила меня, и сказала бы мне, чтобы я не относилась к себе с ненавистью. Как я нуждалась в ее поддержке, ласке и обещании, что все будет хорошо. Мне нужна была материнская любовь, теплая и нежная. Я истосковалась по запаху ее лавандовых духов. Я жаждала ее поцелуев и покоя в ее объятиях.
Я хотела быть снова маленькой девочкой, когда вся эта ужасная правда еще не обрушилась на меня, когда я верила в чудеса, когда я сидела на коленях у мамы или рядом с ней, положив голову ей на колени, слушая ее мягкий голос, рассказы о чудесах из волшебных сказок, которые она когда-то читала нам с Евгенией. Почему мы выросли и вступили в этот мир, полный обмана и уродства? Почему нас не заморозили в тех лучших временах, в том счастье?
– Как Евгения? – спросила мама.
– Прекрасно, мама, – я подавила рыдания.
– Хорошо, хорошо. Я постараюсь ее навестить попозже. На улице тепло и ясно? – спросила она. – Похоже на то, – она повернулась к окну.
За все утро я даже не выглянула наружу. Вера раздвинула занавески, и я увидела небо, затянутое темно-серыми тучами.
– Да, мама, – сказала я. – Замечательная погода.
– Возможно, я прогуляюсь сегодня. Ты бы не хотела пройтись?
– Да, мама.
– Зайди ко мне после ланча, и мы пойдем. Мы будем гулять по полям, собирать цветы. Мне нужны свежие цветы в комнате. Хорошо?
– Хорошо, мама.
Она отпустила мою руку и закрыла глаза. Через секунду она улыбнулась, не открывая глаз.
– Я все еще слаба, Виолетта, – Скажи маме, что я хочу еще поспать.
О, Боже, подумала я, что с ней происходит? Почему она до сих пор переносится из одного времени в другое и почему никому до этого нет дела?
– Мама, это Лилиан. Я – Лилиан, а не Виолетта, – настаивала я, но она, казалось, не слышала или не обращала внимания.
– Я так устала, – бормотала она. – Я засиделась так поздно сегодня ночью, считая звезды.
Я держала ее за руку до тех пор, пока ее дыхание не стало ровным. Она снова заснула и я выпустила ее руку. Я чувствовала себя воздушным шариком, гонимым ветром навстречу грубым ветрам.
Через несколько дней я начала спрашивать себя, не дьявол ли овладел папой в ту ночь. Папа никогда не вспоминал тот случай, и не делал, и не говорил чего-нибудь такого, что заставило бы меня смущаться и стыдиться. Наоборот он день за днем осыпал меня комплиментами, особенно в присутствии Эмили.
– Лилиан – лучше, чем управляющий делами, – объявил он. – Она почти мгновенно привела в порядок эти цифры и выявила ошибки своим острым взглядом. А еще она обнаружила, где я переплатил за корм свиньям, да, Лилиан? Люди вечно стараются удержать лишний доллар с тебя, так оно и будет, если за этим не следить. Ты хорошо поработала, Лилиан. Очень хорошая работа.
Эмили прищурила глаза и поджала губы, но была вынуждена кивнуть и сказать мне, что теперь я на праведном пути.
– Только смотри, не сбейся с него, – предупредила она.
В конце недели доктор приехал осмотреть папу и сообщил, что ему нужно приобрести инвалидную коляску и костыли, чтобы вставать и выходить из комнаты.
– Тебе необходим свежий воздух, Джед, – объявил он. – У тебя сломана нога, но тебе нужно все же немного двигаться. Как мне кажется, – добавил доктор, глядя в мою сторону, – тебя испортили все эти хорошенькие женщины, готовые исполнить все твои пожелания, а?
– И что? – отрезал папа. – Если ты всю свою жизнь работаешь, не покладая рук для своей семьи, то не такой уж это и труд, если они один раз поухаживают за тобой.
– Конечно, – согласился доктор.
Эмили первая предложила, чтобы старую инвалидную коляску Евгении достали из сарая и отдали папе. Чарлз принес ее в дом, после того, как смазал и отполировал так, что она выглядела совершенно новой. В тот же день папе принесли костыли, и он смог подняться с кровати и выйти из комнаты в первый раз со дня, когда сломал ногу. Но когда Эмили предложила папе переехать в спальню Евгении, он заупрямился.
– Я и здесь буду прекрасно двигаться, – сказал он. – А когда я буду готов спуститься вниз, мы решим эту проблему.
Мысль о том, чтобы переехать в комнату Евгении и спать в ее кровати, казалось приводит его в ужас. Вместо этого он приказал мне провезти его по второму этажу. Я отвезла его повидать маму, а потом он предложил мне повозить его по другим комнатам, при этом он рассказывал о том, кто в них жил и где он играл, когда был маленьким мальчиком.
Прогулка по дому подняла его настроение и повлияла на аппетит. В конце дня я помогла ему побриться и одеть одну из лучших рубашек. Мне пришлось обрезать одну штанину его брюк так, чтобы он смог одевать их, пока нога в гипсе. Папа передвигался на костылях и работал за своим столом. Я надеялась, что мои ночи и дни в качестве няньки подошли к концу, но папа не отпускал меня в мою комнату на ночь.
– Я могу передвигаться, Лилиан, но я еще нуждаюсь в твоей помощи. Ты же готова помочь, не так ли? – спросил он.
Я кивнула и занялась работой, чтобы он не заметил разочарования на моем лице.
Папа начал приглашать в дом своих друзей и однажды вечером, несколько дней спустя в его комнате они собрались поиграть в карты. Я принесла им закуску и осталась внизу. В ожидании, когда все мужчины покинут наш дом, я заснула в папином кабинете на кожаном диване. Я услышала их смех, когда они спускались вниз, и поспешила наверх узнать, что нужно сделать для папы до сна. Я обнаружила его чрезвычайно рассерженным. Он много выпил и, видимо, проиграл много денег.
– Мне просто не везет, – пробормотал он. – Помоги мне снять все это, – закричал он и начал срывать с себя рубашку. Я бросилась к нему и помогла раздеться. Я сняла с него ботинки и носки, а потом стянула с него сшитые на заказ брюки. Он и не пытался мне помочь, продолжал изрыгать проклятья на свою судьбу. Он потянулся за стаканом виски и, когда опустошил его, приказал мне наполнить его снова.
– Уже поздно, папа, – сказала я. – Ты не хочешь пойти спать?
– Налей мне виски и не перечь, – отрезал он. Я быстро повиновалась, а потом сложила его одежду.
Я убрала за папиными гостями и постаралась проветрить комнату. В ней было так накурено, что даже стены пропахли, но папу, казалось, это не интересовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91