Обхватив рукой дубовый подлокотник, она смотрела на меня сверху вниз.
– Тебя зовут Том? Так ведь? Как ты быстро успел закончить! – сказала она. – Осталось совсем немного. И как хорошо получилось. Я только что встретила Мэй во дворе церкви, и она мне сказала, что ты здесь. Это моя подруга. – Незнакомка придвинулась поближе и протянула руку: – Меня зовут Ребекка.
Я настороженно смотрел на нее, а потом неожиданно для себя взял ее руку. Я был очень подозрительным – особенно к незнакомым людям. Женщина внимательно рассматривала меня, а я рассматривал ее. Ее волосы, свободно падавшие на плечи, были такие же темные, как и мои. И у нее были самые удивительные глаза, какие я когда-либо видел. В полумраке церкви я не мог понять, какого они цвета: то ли синие, то ли зеленые. А потом решил, что они цвета моря.
На ней был свободный свитер и белые брюки. Я ощущал прохладу ее рук, ее пожатие было сильным и крепким, но я также ощутил дрожь в пальцах и подумал: как странно, что она волнуется не меньше, чем я.
Ребекка села прямо на пол рядом со мной, и после короткой паузы я продолжил свое занятие. Склонившись над плитой, я старался не смотреть на нее. И догадывался: пройдет минута, после чего женщина, как все взрослые люди, начнет задавать вопросы. Растирая уголь, я ощущал под пальцами каждую трещинку и выпуклость. Она не произнесла ни единого слова.
Через некоторое время ее неподвижность и молчание начали беспокоить меня, и я удивленно взглянул на нее. Она просто смотрела на меня своими бездонными, как море, глазами. Может быть, она ворожила? Может быть, это какая-то речная нимфа. Эдвин и Мэй показывали мне книгу с картинками про богов и богинь, читали мне истории о созданиях, которые могут выпрыгивать из воды, которые прячутся в деревьях и бегают наперегонки с ветром. У них были странные имена, которые мне было трудно прочесть, но я запомнил, как они называются. Зефир. Нереиды. Дриады. И я закрыл глаза, чтобы проверить, не исчезнет ли она. А когда снова открыл их, то уже знал ответы на вопросы, которые Ребекка не успела задать мне.
– Сейчас я живу в Шотландии. И мы приехали сюда на каникулы, – проговорил я, продолжая тереть бумагу и искоса глядя на нее. – А до того я жил в приюте. Меня усыновили.
– Я знаю, – ответила она и добавила: – Мэй рассказала мне.
– Мне одиннадцать лет. Обычно в таком возрасте не усыновляют. Почти все хотят усыновить малышей.
– Знаю.
– У меня два имени. Одно, которое дали в приюте. И новое. И снова украдкой посмотрел на нее, чтобы проверить ее реакцию. Мэй говорила, что я должен этим гордиться. Это означает, что меня выбрали, потому что полюбили меня, но я не очень-то верил ее словам.
– Прекрасно, – сказала женщина, слегка запнувшись. – Всем надо время от времени менять имена, как ты считаешь? Имя должно подходить тебе. И когда ты найдешь такое, то можешь оставить его навсегда. Тебе нравится имя Том?
Я задумался. До сих пор мне не приходило в голову примерять имя, словно перчатку или шапку.
– Может быть, – медленно проговорил я.
– Мне кажется, что оно подходит тебе. Как праздничный костюм, так и имя Томас.
Я повертел эту фразу в уме так и эдак. И, наверное, улыбнулся, потому что она тоже улыбнулась. Лицо ее сразу озарилось каким-то особым светом. Протянув руку, она прикоснулась к моей щеке пальцем. Ребекка словно околдовала меня: я перестал смущаться и не отворачивался, пока она смотрела на меня.
– Ты живешь здесь? – спросил я, когда она наконец отодвинулась.
Ребекка засмеялась:
– Здесь. В церкви? Нет, пока еще нет.
Ее взгляд упал на мои руки. Я постоянно грыз ногти, и по краям остались следы от заусениц. Покраснев как рак, я сжал руки в кулаки, чтобы она не заметила моей слабости.
– Я очень часто грызла ногти, – сказала она доверительно. – И у меня были ужасные руки. Мама говорила, что я похожа на каннибала. Она пошла в аптеку и купила какое-то лекарство. Надеялась, что оно будет таким горьким, что я брошу дурную привычку. Но это не помогло. Я так разозлилась, что стала грызть их еще сильнее…
Теперь я, в свою очередь, посмотрел на ее пальцы. Они были тонкие и длинные, с красиво очерченными ногтями, но коротко остриженными. На левой руке у нее было два кольца. И одно из них сверкало, как солнечные зайчики на воде.
– Могу поделиться с тобой своим опытом, – продолжала Ребекка, словно ей было столько же лет, сколько и мне, и мы знали друг друга целую вечность. – Если тебе хочется грызть их, то грызи! И пусть все идут к черту. Но если тебе хочется остановиться, тогда приложи усилие. Если что-то очень сильно хочется, то можно сдвинуть с места горы. Ты способен сделать все, что угодно…
На меня произвело очень сильное впечатление ее «к черту», особенно потому, что она произнесла это в церкви. До сих пор никто не говорил мне о том, что я могу свершить все, что угодно. В приюте только вера могла двигать горы, и поэтому так важна была молитва. Сколько времени я провел в молитвах? Я молился, чтобы меня усыновили, последние семь лет. Но, может быть, я не молился, а просто очень сильно захотел, чтобы это случилось.
– Все, что угодно? – недоверчиво спросил я.
– Все-все на свете, – ответила она. – Например, в детстве я была очень маленькой, и мне казалось, что я никогда не вырасту. А мне очень хотелось стать высокой, и тогда я очень сильно захотела. И выросла за полгода. Как растут растения в горшках. Это очень легко и просто.
– А ты можешь, например, заставить себя читать лучше, если захочешь?
– Проще не бывает. Щелкни пальцами – и у тебя получится.
Я нахмурился. Ее слова вызывали воодушевление, но мне казалось, что мы что-то упустили. Быть может, забыли про господа бога? Я искоса посмотрел на алтарь в синем и золотом, потом взглянул на нее и увидел, что она не так уж уверена в том, что говорит. Может быть, она просто не очень верила в это сейчас. Где-то в глубине души таилось сомнение – печаль поднималась, как прилив.
Я недоверчиво поморщился и указал рукой на надгробие Жиля де Уинтера:
– А как же он? Спорим, ты не сможешь его вернуть. Он ведь умер.
– Нет, ты не прав. – Ребекка вздохнула, не обратив внимания на мой грубый тон. – Ты можешь заставить вернуться и мертвых. Но тут надо быть очень осторожным, Том. Иногда они проявляют себя совсем не так, как ты ждешь. Иной раз лучше оставить их в покое… Что они будут делать тут?
Она говорила очень серьезно, ее выразительные глаза цвета бездонного моря пристально смотрели на меня. И я вдруг ощутил какой-то могильный холод в церкви и вздохнул, подумав про тех мертвецов, что лежали под плитами. Мне кажется, она тоже подумала о них и слегка нахмурилась. И тут вдруг ударили церковные часы. С последним ударом подруга Мэй выпрямилась и протянула мне руку.
– Была рада познакомиться с тобой, Том, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Тебя зовут Том? Так ведь? Как ты быстро успел закончить! – сказала она. – Осталось совсем немного. И как хорошо получилось. Я только что встретила Мэй во дворе церкви, и она мне сказала, что ты здесь. Это моя подруга. – Незнакомка придвинулась поближе и протянула руку: – Меня зовут Ребекка.
Я настороженно смотрел на нее, а потом неожиданно для себя взял ее руку. Я был очень подозрительным – особенно к незнакомым людям. Женщина внимательно рассматривала меня, а я рассматривал ее. Ее волосы, свободно падавшие на плечи, были такие же темные, как и мои. И у нее были самые удивительные глаза, какие я когда-либо видел. В полумраке церкви я не мог понять, какого они цвета: то ли синие, то ли зеленые. А потом решил, что они цвета моря.
На ней был свободный свитер и белые брюки. Я ощущал прохладу ее рук, ее пожатие было сильным и крепким, но я также ощутил дрожь в пальцах и подумал: как странно, что она волнуется не меньше, чем я.
Ребекка села прямо на пол рядом со мной, и после короткой паузы я продолжил свое занятие. Склонившись над плитой, я старался не смотреть на нее. И догадывался: пройдет минута, после чего женщина, как все взрослые люди, начнет задавать вопросы. Растирая уголь, я ощущал под пальцами каждую трещинку и выпуклость. Она не произнесла ни единого слова.
Через некоторое время ее неподвижность и молчание начали беспокоить меня, и я удивленно взглянул на нее. Она просто смотрела на меня своими бездонными, как море, глазами. Может быть, она ворожила? Может быть, это какая-то речная нимфа. Эдвин и Мэй показывали мне книгу с картинками про богов и богинь, читали мне истории о созданиях, которые могут выпрыгивать из воды, которые прячутся в деревьях и бегают наперегонки с ветром. У них были странные имена, которые мне было трудно прочесть, но я запомнил, как они называются. Зефир. Нереиды. Дриады. И я закрыл глаза, чтобы проверить, не исчезнет ли она. А когда снова открыл их, то уже знал ответы на вопросы, которые Ребекка не успела задать мне.
– Сейчас я живу в Шотландии. И мы приехали сюда на каникулы, – проговорил я, продолжая тереть бумагу и искоса глядя на нее. – А до того я жил в приюте. Меня усыновили.
– Я знаю, – ответила она и добавила: – Мэй рассказала мне.
– Мне одиннадцать лет. Обычно в таком возрасте не усыновляют. Почти все хотят усыновить малышей.
– Знаю.
– У меня два имени. Одно, которое дали в приюте. И новое. И снова украдкой посмотрел на нее, чтобы проверить ее реакцию. Мэй говорила, что я должен этим гордиться. Это означает, что меня выбрали, потому что полюбили меня, но я не очень-то верил ее словам.
– Прекрасно, – сказала женщина, слегка запнувшись. – Всем надо время от времени менять имена, как ты считаешь? Имя должно подходить тебе. И когда ты найдешь такое, то можешь оставить его навсегда. Тебе нравится имя Том?
Я задумался. До сих пор мне не приходило в голову примерять имя, словно перчатку или шапку.
– Может быть, – медленно проговорил я.
– Мне кажется, что оно подходит тебе. Как праздничный костюм, так и имя Томас.
Я повертел эту фразу в уме так и эдак. И, наверное, улыбнулся, потому что она тоже улыбнулась. Лицо ее сразу озарилось каким-то особым светом. Протянув руку, она прикоснулась к моей щеке пальцем. Ребекка словно околдовала меня: я перестал смущаться и не отворачивался, пока она смотрела на меня.
– Ты живешь здесь? – спросил я, когда она наконец отодвинулась.
Ребекка засмеялась:
– Здесь. В церкви? Нет, пока еще нет.
Ее взгляд упал на мои руки. Я постоянно грыз ногти, и по краям остались следы от заусениц. Покраснев как рак, я сжал руки в кулаки, чтобы она не заметила моей слабости.
– Я очень часто грызла ногти, – сказала она доверительно. – И у меня были ужасные руки. Мама говорила, что я похожа на каннибала. Она пошла в аптеку и купила какое-то лекарство. Надеялась, что оно будет таким горьким, что я брошу дурную привычку. Но это не помогло. Я так разозлилась, что стала грызть их еще сильнее…
Теперь я, в свою очередь, посмотрел на ее пальцы. Они были тонкие и длинные, с красиво очерченными ногтями, но коротко остриженными. На левой руке у нее было два кольца. И одно из них сверкало, как солнечные зайчики на воде.
– Могу поделиться с тобой своим опытом, – продолжала Ребекка, словно ей было столько же лет, сколько и мне, и мы знали друг друга целую вечность. – Если тебе хочется грызть их, то грызи! И пусть все идут к черту. Но если тебе хочется остановиться, тогда приложи усилие. Если что-то очень сильно хочется, то можно сдвинуть с места горы. Ты способен сделать все, что угодно…
На меня произвело очень сильное впечатление ее «к черту», особенно потому, что она произнесла это в церкви. До сих пор никто не говорил мне о том, что я могу свершить все, что угодно. В приюте только вера могла двигать горы, и поэтому так важна была молитва. Сколько времени я провел в молитвах? Я молился, чтобы меня усыновили, последние семь лет. Но, может быть, я не молился, а просто очень сильно захотел, чтобы это случилось.
– Все, что угодно? – недоверчиво спросил я.
– Все-все на свете, – ответила она. – Например, в детстве я была очень маленькой, и мне казалось, что я никогда не вырасту. А мне очень хотелось стать высокой, и тогда я очень сильно захотела. И выросла за полгода. Как растут растения в горшках. Это очень легко и просто.
– А ты можешь, например, заставить себя читать лучше, если захочешь?
– Проще не бывает. Щелкни пальцами – и у тебя получится.
Я нахмурился. Ее слова вызывали воодушевление, но мне казалось, что мы что-то упустили. Быть может, забыли про господа бога? Я искоса посмотрел на алтарь в синем и золотом, потом взглянул на нее и увидел, что она не так уж уверена в том, что говорит. Может быть, она просто не очень верила в это сейчас. Где-то в глубине души таилось сомнение – печаль поднималась, как прилив.
Я недоверчиво поморщился и указал рукой на надгробие Жиля де Уинтера:
– А как же он? Спорим, ты не сможешь его вернуть. Он ведь умер.
– Нет, ты не прав. – Ребекка вздохнула, не обратив внимания на мой грубый тон. – Ты можешь заставить вернуться и мертвых. Но тут надо быть очень осторожным, Том. Иногда они проявляют себя совсем не так, как ты ждешь. Иной раз лучше оставить их в покое… Что они будут делать тут?
Она говорила очень серьезно, ее выразительные глаза цвета бездонного моря пристально смотрели на меня. И я вдруг ощутил какой-то могильный холод в церкви и вздохнул, подумав про тех мертвецов, что лежали под плитами. Мне кажется, она тоже подумала о них и слегка нахмурилась. И тут вдруг ударили церковные часы. С последним ударом подруга Мэй выпрямилась и протянула мне руку.
– Была рада познакомиться с тобой, Том, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128