ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Печальный день, Теренс, – сказал он, когда я сел рядом с ним. – Очень печальный. Я буду скучать, в библиотеке без тебя станет намного скучнее. Ты проделал огромную работу по разборке документов де Уинтеров. Если бы члены совета хотя бы попытались раздобыть деньги для оплаты постоянного сотрудника, но они, конечно же, и мизинцем ради этого не шевельнут. Они не понимают, какое огромное значение имеют местные сведения для понимания общего хода исторического процесса. Они урезали наш бюджет так, что дальше некуда, разве только рубашку с меня не сняли…
Знакомый мотив. Долгие годы Боудинник вел героическую борьбу с местными членами совета. Чаще всего он терпел поражение, но случалось, и одерживал небольшие победы на каком-то отдельном участке фронта. То, что меня приняли на полгода, он считал своей заслуженной победой.
А я считал, что эту единицу утвердили только для того, чтобы оформить и привести в порядок бумаги де Уинтеров в качестве подарка наследникам. И небескорыстного подарка: они надеялись, что те оценят усилия и найдут способ их отблагодарить. Он согласился со мной.
Так что договор со мной подписали только потому, что готовилась выставка архивных материалов на тему «История местной промышленности по добыче олова и каолина». И на расходы по этой тематике не скупились.
Боудинник тут же начал строить планы об организации следующей эффектной выставки: «История перевозки контрабандных товаров», и я было поверил, что ему удастся продлить договор о штатной единице. Но чиновники при совете поняли его маневр и устояли перед его натиском. Таким образом, срок моего договора истекал через две недели, но Боудинник никак не мог смириться с этим обстоятельством и всю дорогу клеймил тупоголовых клерков.
Как только мы вошли в библиотеку, он переключился на более насущные вопросы: на что я собираюсь дальше жить? Боудиннак снял очки и принялся усердно протирать их – признак сильнейшего волнения. Глядя на меня близорукими глазами, он признался, что слышал стороной, будто я собираюсь купить домик, который арендовал на это время.
Интересно, кто пустил этот слух? Марджори Лейн? Сестры Бриггс? Полковник Джулиан? Пекарь, аптекарь или слесарь? Или их тети, дяди и племянницы? Да кто угодно! Все, кто жил в Керрите и творил его историю. Все, кто знал, где сосед потерял иголку и чья кошка ходит по крыше, кто всегда наперед угадывает, чем все закончится, и удивляется, почему никто вовремя не прислушался к его предсказаниям.
Как ни странно, на этот раз «ясновидец» как в воду глядел. Я и в самом деле стал подумывать: а не обосноваться ли мне в Керрите? Но Боудинник счел себя ответственным за мое финансовое положение, хотя знал, что я в состоянии позаботиться о себе, но, с другой стороны, мог оказаться в зависимом положении… «Если так пойдет и дальше, то мой коллега протрет свои очки до дыр», – подумал я, догадываясь, что он намекает на возможную женитьбу. Поскольку я не поддержал эту тему, Боудинник вздохнул и решил, что перспектива, набросанная им, выглядит мрачновато, и тут же принялся восхвалять положительные стороны семейной жизни.
Сам он, конечно, не решился пойти на такой ответственный шаг, но вполне осознавал преимущества женатых людей.
– Огонь в камине, уют в доме, – перечислял он, продолжая полировать стекла, – домашняя еда, а рядом всегда твоя вторая половина.
А когда он добрался наконец до достоинств полковника Джулиана и его дочери, я догадался, кого мне наметили в невесты.
– Мы с Элли всего лишь хорошие друзья, – заверил я его. Но он, конечно, не поверил. А у меня не нашлось убедительных аргументов, чтобы развеять его заблуждение.
Единственное, что он принял, это напоминание о том, что наследство, полученное от тетушки Мэй, дает мне возможность вести достаточно обеспеченную жизнь. Это не было ложью во всех смыслах слова. И, кажется, он немного успокоился, что, впрочем, вряд ли избавит меня от дальнейших расспросов.
Но тут Боудинник принялся разбирать почту и наткнулся на письмо из Канады, присланное адвокатом, который вел дела от имени миссис де Уинтер. Письмо отвлекло Боудинника. Он обрадовался, прочитав короткое послание, и протянул его мне:
– Очень мило с ее стороны. Очень мило.
«Сэр!
Как мы поняли, работа над составлением описи и каталога документов семьи де Уинтер завершена. Наш клиент, миссис де Уинтер, просила нас выразить вам сердечную благодарность за то, что эти бумаги теперь будут находиться в вашем архиве в образцовом порядке.
Сердечно ваши…»
Письмо подписал один из совладельцев адвокатской конторы в Торонто, через которую шла переписка с миссис де Уинтер. Тон его не показался мне «милым». Я подшил письмо в папку, где лежали и другие письма этого самого адвоката, столь же скупые по содержанию, сколь и сухие по форме.
В самом начале – когда я только приступил к поискам – я написал миссис де Уинтер через эту фирму, которая напоминала мне Цербера перед входом в ад, и попросил у нее совета и помощи. Через два месяца я наконец получил долгожданный ответ, который состоял из двух строчек: «Миссис де Уинтер, – сухо уведомили они меня, – не желает обсуждать этот вопрос, и они будут признательны, если вы не станете больше беспокоить ее подобного рода посланиями».
Их ответ не удивил меня. Я догадывался, что вторая жена Максима могла знать всю подноготную смерти Ребекки, и, поскольку ее муж имел к ней непосредственное отношение, я не питал особенных надежд на то, что она охотно начнет помогать мне. «Наверное, следовало бы написать еще раз», – подумал я, закрывая папку, но не мог заставить себя снова взяться за перо, и мысль о том, что я не довел это дело до конца, долго тяготила меня.
Я закончил складывать оставшиеся бумаги и вещи и потом просмотрел по просьбе Боудинника фотографии, которые он подготовил для следующей выставки. И одновременно рассеянно слушал его рассказы о темных делах, которые проворачивали в этих местах контрабандисты, пока он вдруг не упомянул о ныне преуспевающем торговце нелегальными товарами – бывшем лакее, служившем в Мэндерли, Роберте Лейне и его жене – в девичестве Нэнси Манак. В ее семье испокон веку все занимались такого рода махинациями.
– Обращал ли ты когда-нибудь внимание на рыбацкую шхуну Манаков? – спросил он. – Ее нельзя не заметить, она бросается в глаза своей окраской – бирюзовый с алым. Капитан судна, точнее шкипер, – один из пяти братьев Нэнси. Молва утверждала, что строительство таможни и новые пошлины заметно снизят благосостояние семейства. Таможенники уже провели несколько рейдов, и контрабандистам все труднее находить уединенные бухточки и места для хранения незаконно ввезенных товаров.
Боудинник вздохнул, явно сожалея о том, что героическому периоду местного предпринимательства пришел конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128