«Ламборгини» с ревом укатил прочь. Я схватила свою одежду и бросилась в примерочную. Через секунду паутинка стоимостью в тысячу фунтов оказалась на полу.
Гейл все еще обедала. В магазине – ни души. Что ж, очень на руку. Меня так и подмывало позвонить Джошу. Я нашла в книге номер и уже положила руку на трубку. Стоит ли?.. Ведь мы ни разу не виделись со дня открытия, а было это месяц назад. И что, черт возьми, я ему скажу? Есть несколько вариантов.
(Тон номер один. Небрежный светский: «Извините, что так получилось. Я как раз решала, может ли нам подойти это платье».)
(Номер два. Драматичный: «Джош, это просто ужасно! Я была в растерянности, просто не знаю, что теперь делать! Надеюсь, вы не подумали, что…»)
(Номер три. Прохладно-отстраненный: «Ну вот, прошлый раз вы видели мой бюстгальтер, теперь увидели меня без него».)
(И, наконец, четвертое. Сама искренность: «Ну что, по-вашему, я должна теперь говорить? Пожалуйста, очень прошу, пригласите меня на ленч или куда-нибудь еще… куда угодно!»)
Затем я постепенно начала обретать утерянное было достоинство. И поняла, что ничего этого делать не надо. И тут как раз вернулась Гейл, а через минуту зашла покупательница. Идти обедать мне не хотелось. И я осталась и помогла Гейл показывать костюмы – от Жозефа, от Кэролайн Чарлз и Джин Мюр. В каждом из них женщина выглядела бы просто ужасно, однако она сгребла их все и понесла вниз, в примерочную. Я же устало опустилась в кресло.
– Что случилось, дорогая? – спросила Гейл. – Неприятности?
– Нет, – ответила я. – Просто одно недоразумение…
И я показала ей три наряда, оставленные Данте Горовицем. Гейл брала одно платье за другим и скептически хмыкала.
– Знаешь, не составляет труда представить клиентку, которая бы не бросилась покупать их, – заметила она. – Весь вопрос в том, кто бросится… Может, принцесса Мишель?.. О нет, не думаю, вряд ли… Джанет Стрит-Портер? Возможно… – Гейл снова хмыкнула и откинула волосы со лба. – А вообще-то, Анжела, на тебе они будут смотреться просто шикарно! Примерь хотя бы одно!
Я уставилась на нее широко раскрытыми глазами.
– Уже примерила… – пробормотала я. Гейл было трудно пронять, но на этот раз…
– Ты… что?
Я поведала ей о маленькой интимной сценке с Данте, и тут уже Гейл вытаращила глаза.
– Мало того, он мне его подарил. Вот это.
И я подняла серую паутинку.
Гейл переводила взгляд с платья на меня.
– Святая Дева Мария! – воскликнула она. – Он тебе подарил! Этот старый педик!
Тут уж настал мой черед изумляться.
– Педик? – переспросила я. – Так ты хочешь сказать…
Гейл расхохоталась:
– Данте Горовиц! Да кто ж этого не знает! – На губах ее играла ехидная усмешка. – Можешь не обольщаться, дорогая, твои сиськи интересуют его не больше, чем две репки на грядке. Нет, я вовсе не хочу тебя обидеть, но именно так обстоят дела. Так что беспокоиться не о чем. Совершенно не о чем.
О Джоше я умолчала. О Джоше, глаза которого говорили, что он созерцает нечто более привлекательное, чем две репки на грядке.
Я выписывала квитанции, когда он вошел. Гейл была внизу, в примерочной, с покупательницей.
– Наконец-то удалось застать вас одну, – сказал он. – Причем вроде бы в полной целости и сохранности.
Уголки его губ кривились в насмешливой улыбке. Я запомнила эту улыбку еще с того, первого дня. Лицо загорелое, обветренное. На нем были джинсы и рубашка с расстегнутым воротом – и выглядела одежда так, словно он совершил в ней кругосветное путешествие и она стала как бы частью его самого.
– Вы были в отъезде, – заметила я, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало без подтекста: «Как же я рада, что вы наконец вернулись!» – Где именно?
– В Анголе, – ответил он таким тоном, словно речь шла о Маргите . И скорчил гримасу. – Не рекомендую. Правда, там чуть получше, чем в Сомали, но все равно… Ну а вы где были?
Ладно, подумала я, включаясь в игру, и ответила:
– На Пимлико-сквер.
Уголки губ снова дрогнули, он рассмеялся:
– Весьма экзотический уголок! Чего тут только не увидишь!
Интересно, подумала я, старается ли он нарочно меня смутить или же намекает, что зашел не просто поболтать.
Он согласился выпить кофе, и пока я его готовила, бродил по залу, разглядывая развешенную одежду и изредка – меня. И снова я заметила длинный шрам в нижней части шеи – он белел на фоне загорелой кожи. И еще заметила, каким мускулистым и поджарым было его тело, которое он словно выставлял напоказ. До чего же самоуверенный и самовлюбленный тип, черт бы его побрал! И чувствует себя как рыба в воде, говорит мало, зато позволяет каждой черточке лица говорить за себя. А походка гордая и вкрадчивая, точь-в-точь Как у пантеры.
Я проклинала его, потому что он мне страшно нравился, Джош принял у меня чашку кофе и присел на край стола. Глаза замечали и словно впитывали все: счета и квитанции, которые я выписывала, содержимое моей сумочки, жакет, накинутый на спинку стула, памятку, которую я настрочила с утра, чтобы не забыть, что надо купить в супермаркете по дороге домой. Меня словно по косточкам разбирали.
Он выпил кофе и протянул мне пустую чашку.
– Как насчет того, чтоб поснимать вас? – спросил он. И, заметив на моем лице удивление, с улыбкой добавил: – Помните, я еще тогда просил, в прошлый раз?
Меня удивило то, что он помнит. Я буркнула нечто неопределенное, кажется «О да!», и принялась с особым усердием отмывать чашку.
– У меня идея, – сказал он. – Хотелось бы обсудить ее с вами.
Будь я до конца искренней, то ответила бы: «Ой, я вас умоляю, Джош Келвин, мне последний месяц то и дело лезут в голову разные идеи! И если они схожи с вашими, то плохи мои дела!»
Но вместо этого я лишь небрежно бросила:
– Вот как?
Наверное, ответ разочаровал его. Он поднялся и двинулся к двери, все с той же ленивой, неторопливой грацией пантеры. А потом вдруг остановился.
– Может… заглянете выпить… перед уходом домой?
Скорость, с какой я порой соображаю, приводит меня просто в изумление. В считанные доли секунды я решила, что вечером Рейчел захочет поужинать едой, взятой в кафе на вынос. И Ральф, по всей вероятности, тоже. И я уже было собралась ответить: «О да, с огромным удовольствием», как вдруг из-за спины донесся голос Гейл:
– Никак, здесь приглашают выпить? Что ж, я не против.
Я была готова испепелить ее взглядом, но было уже поздно.
– Ну конечно, заходите, – вежливо произнес Джош. – Дверь мою вы знаете, только позвоните, и все.
Наверняка раздражение, кипевшее во мне, все же не укрылось от проницательного взора Гейл. Может, она сделала это нарочно? – размышляла я. Решила доказать, что и постаревших женщин забывать не следует? Не знаю. К счастью, обе мы были слишком заняты, чтобы обсуждать эту тему. Даже в половине шестого вечера в магазине еще торчали три покупательницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107