— Я так страшна?
— Ну что ты, это комплимент. Ты всегда так выдержанна, так спокойна, но в тебе ощущается какая-то потусторонняя энергетика… Сам не знаю, почему мне так кажется. Думаю, лет пятьсот назад любой добропорядочный мужчина при встрече с тобой обязательно бы перекрестился.
Эта мысль понравилась Джессике, и она не смогла удержать улыбку.
— Вставайте, Патрик, готово.
Он поднялся, резко раскрутив кресло, и оказался вплотную к ней. Джессика застыла на месте, но Патрик ничего не предпринял.
— А ты знаешь, Джессика, что это мой последний съемочный день?
— Неужели?
— Да. Честно говоря, я уже сыт по горло этим полоумным колдуном, но если бы ты только знала, до какой степени мне не хочется расставаться с тобой… Ты настоящее чудо. Обидно остаться в твоей памяти капризным неженкой, который боялся подпустить к себе прелестную девушку. Сегодня я еще много раз окажусь во власти твоих бархатных ручек?
— Достаточно.
— Тогда у меня есть шанс изменить представление о себе.
Пора проанализировать обстановку, резюмировала Джессика, пока съемочный процесс шел своим чередом. Очевидно, наступил решающий этап: сегодня Патрик перейдет в наступление, и ей пора определиться со своим поведением. Он не вызывал у нее никаких эмоций, ни симпатии, ни отвращения, и каждое его слово было враньем. Тем не менее, она благосклонно принимала его заигрывания. И в тот момент, когда он заявит о своих намерениях, она должна либо сразу согласиться, либо сразу отказать, потому что это не та ситуация, чтобы мычать нечто неопределенное и ломаться.
С отказом все ясно — «нет», и история закрывается. А если соглашаться, то во имя чего? Отомстить Тому? Глупо, это она уже пережила. Переключить на Патрика свои душевные силы? Еще глупее: он просто удовлетворяет охотничий инстинкт, и их связь наверняка будет одноразовой, хотя ей от этой мысли ни жарко, ни холодно. Попытаться развлечься? Без всяких чувств, надежд, последующих рефлексий… Право слово, она может обойтись без этого. Просто проверить, в состоянии ли она заниматься сексом с другим мужчиной? Пожалуй, это единственный довод в пользу того, чтобы сказать «да». Джессика поддела носком туфли один из тянущихся по полу электрокабелей и откинула его в сторону. А-а-а… Она согласится. Не носить же всю оставшуюся жизнь траур по гномику! Пора возвращать чувство уверенности в себе.
У Патрика уже не оставалось времени на то, чтобы его терять. Когда после очередной кровавой доработки его лица они вместе вышли из гримерной, он вдруг остановился и ухватил Джессику чуть повыше локтя фиолетовыми когтями.
— Джессика, — пробормотал он, предварительно бросив быстрые взгляды направо и налево, — я хочу тебя поцеловать.
— Не надо, — ответила она шепотом, — вы испортите нос.
Он еще несколько секунд удерживал ее у стенки, не разжимая когтей. Потом круговым движением с силой провел ладонью по ее руке, плечу, груди, кинул еще один прочувствованный взгляд, развернулся и как ни в чем не бывало направился на площадку. «Черт тебя возьми! — подумала Джессика. — Вообще-то так оглаживают кобыл. Подзарядился, чтобы войти в тонус и сыграть заключительную сцену поярче? А я своим молчанием фактически уже согласилась. Ладно, доиграем до конца. Интересно, почему он тянул до последнего дня? Вероятно, чтобы уже не сталкиваться со мной. А что, это удобно и для него, и для меня: никаких выяснений отношений, неловкой натянутости в последующие дни совместной работы… Он делает свое дело, а потом просто исчезает».
То ли Патрик действительно был в ударе, то ли так складывались обстоятельства, но уже к шести вечера эпизод (на который готовились потратить двое суток) был отснят. Стащив парик, Патрик в последний раз уселся в ее кресло. Пока Джессика удаляла с его лица излишки латекса и соскабливала многочисленные раны, он молча смотрел на нее, покачивая ногой.
— Устала? — спросил он наконец участливо.
— Немного. А вы?
— И я немного. Но все же славно, что мы уложились в один день, верно?
— Да, очень хорошо… Ну вот и все. Остальное можно смыть.
Джессика отвернулась, чтобы положить шпатель на столик под зеркалом, и почти сразу ощутила руки Патрика на своих плечах. Он развернул ее лицом к себе так стремительно, что она даже взвизгнула.
— Джесси… — зашептал он, торопливо целуя ее как и куда придется, — Джесси… Я умоляю тебя, поедем ко мне… Наверное, нельзя так торопить события, мне следовало бы поухаживать за тобой, ты чудесная девушка, ты этого заслуживаешь… Но все закончилось слишком быстро — мы можем больше не увидеться… А завтра я должен уехать… Я умоляю тебя…
Джессика не могла вымолвить ни слова и машинально все отпихивала и отпихивала его от себя.
— Патрик, ради бога… Вы перемазали меня красками… Я прошу вас, перестаньте, сюда могут войти!
— Джесси… Мы поедем ко мне?
— Я не… Я… Ну хорошо, поедем.
По прошествии получаса Джессика подошла к огороженному выезду с территории студии. Синий «форд» дважды мигнул ей фарами: Патрик предпочел дожидаться ее уже за рулем. Она уселась рядом с ним и с тоской проводила глазами затерявшийся вдалеке свой миленький зеленый автомобильчик, на котором могла бы сейчас спокойно катить домой, если бы сама не затеяла это идиотское приключение. Патрик проследил за ее взглядом, но истолковал его неверно.
— Это твоя машина? Не волнуйся, если хочешь, я сам завтра утром привезу тебя сюда.
— Завтра утром? — слабым голосом переспросила Джессика. Сегодняшняя перспектива обрисовывалась все четче и четче. — Нет, спасибо. Я сама доберусь.
Да, строить отвлеченные умозаключения в стенах полутемного надежного павильона было просто. А вот теперь, оказавшись с Патриком в автомобиле, она моментально протрезвела от окружающей ее реальности — яркого солнечного света, уличного шума. Зачем только она согласилась, зачем втянула себя в эту авантюру? Впрочем, еще не поздно. Может, попросить его остановиться? Сказать, что ей стало плохо, что она отравилась, и ее сейчас вырвет…
— Включить музыку? — вкрадчиво спросил Патрик.
Джессика повернулась к нему и… не решилась озвучить мысли об отравлении.
— Музыку?
— Что ты все время меня переспрашиваешь? Неужели боишься? Ну что ты, Джесси… Поверь, мне вовсе не хочется, чтобы ты считала меня каким-то пошлым волокитой. Я очарован тобой — это чистая правда. Ты похожа на фарфоровую статуэтку — такая же тоненькая, хрупкая, нежная… Я понимаю, все должно было быть по-другому, но жизнь складывается так несуразно, что мы комкаем самые лучшие ее мгновения, которые следовало бы растягивать…
«Хоть бы ты заткнулся, — тоскливо подумала Джессика, глядя в окно. — Наверное, уверен в своей неотразимости: только свистнул, и я потрусила за тобой… Фарфоровая статуэтка… Кто-то говорил мне про статуэтку… А-а, это Дорис рассказывала, как Алан расколотил ее любимую глиняную статуэтку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72