Бросив сумки в белой с красным кухне, она налила себе стакан «Бьюджолайса». «Несмотря на ужасное начало, съемка прошла удачно, благодаря Джо Тайту», — подумала Бретт, зажигая бронзовый канделябр на журнальном столике. Она уселась на обитую ситцем софу просмотреть почту: счета лаборатории, которые она должна была оплатить завтра, когда заберет пленку сегодняшней прикидки, и два письма — одно от тети Лилиан, второе от Лизи.
Лилиан понравились свечи, которые ей прислала Бретт на день ее рождения. Их нежный цветочный запах напоминал Лилиан о садах в Кокс Коуве в их полном цветении. Лилиан также упоминала, что Барбара вышла замуж. Бретт не надеялась, что ее мать найдет еще одного глупца, но знала, что Барбара всегда будет среди мужчин. Они были ее карьерой, стимулом для нее, чтобы подняться утром.
Она не слышала о Барбаре с их последней стычки в аэропорту. «Меня действительно не трогает, что она делает с тех пор, как мы не вместе», — подумала Бретт, вставляя письмо в серебряную подставку для почты.
Письмо от Лизи начиналось с рассуждения: «Теперь я действительно узнала, что такое любовь». Бретт громко рассмеялась и постаралась вспомнить, в который раз Лизи узнала смысл любви с тех пор, как она живет в Сиракузе. Бретт сделала глоток вина и удивилась, как можно узнать, что означает любовь, если так трудно, а часто и невозможно определить, что есть сама любовь.
В Европе Бретт познакомилась со многими молодыми людьми. Некоторые были интересные, веселые и талантливые, другие наоборот, но все они могли быть друзьями, а не любовниками — за исключением Паоло.
Бретт приехала в Милан в надежде снять одну башенную коллекцию, однако она была неизвестным фотографом и не имела аккредитации от прессы, и ей не разрешили проводить съемки. На третий день ее тщетных усилий она стояла в стороне от шатра, готовая сдаться и вернуться в Париж, когда молодой человек в сшитом на заказ сером костюме и белой рубашке «поло» подошел к ней.
— Вы хотите попасть внутрь, да? — спросил он на чистом английском.
— Да, я хочу! — ответила Бретт. Он представился: Паоло Бернини, фирма «Бернини Тектайлс», из Турина. Он брал ее на все представления, а по вечерам они вместе ужинали. Паоло был остроумен, очарователен и дьявольски красив. Он также был преданным романтиком.
После этого они два месяца плавали по Средиземному и Эгейскому морям на его яхте с названием «Красивая судьба». Днем они исследовали скалистые острова вулканического происхождения, ночью лежали на палубе под звездным небом, исчезая в объятиях и глазах друг друга. От Паоло она узнала радость познания мужчины. Она думала, что никто не может быть столь прекрасным, пока он не стал планировать ее жизнь. Она приедет в Турин, где у его семьи большая фирма, производящая лучшие в Италии шерстяные ткани, заявил он, когда они слушали Беллини и наблюдали заход солнца. Она возражала, что будет работать в Париже или Милане, но не в Турине. Затем Паоло стал настаивать, что она вообще не должна работать — фотография будет ее хобби. Ее единственной заботой будет оставаться красивой и приносить ему счастье. И Бретт поняла, что это конец.
Она написала Лизи о своих делах с Паоло и провозгласила, что никогда не сможет променять собственные цели и амбиции на обручальное кольцо. И Бретт знала, что человек, который ей нужен, никогда не попросит ее сделать это.
Глава 7
Шикарное, состоящее из металла и стекла здание «Вуаля!», одного из старейших и наиболее престижных журналов мод Парижа, наводило страх, но Бретт была готова ко всему. Она положит свой рекламный альбом в горке других на полукруглую начищенную до блеска стальную стойку и заберет его на следующее утро. Бретт, как делали многие фотографы, между четвертой и пятой страницами положила свою визитную карточку. Если она сдвинется или исчезнет, то сразу будет понятно, что кто-то его просматривал.
Бретт проверила по записной книжке, что пришла в назначенный день, и обратилась к надменной брюнетке.
— Простите, вы не знаете, для чего этот сбор?
— В агентстве мне сказали, что они ищут новые лица. У них всегда одни и те же девушки из номера в номер.
«И еще используют одних и тех же фотографов», — подумала Бретт, а модель конфиденциальным шепотом продолжала:
— Вчера, около половины пятого, мой распорядитель сказал, что кто-то позвонил из «Вуаля!» и попросил посмотреть все модели агентства за исключением тех, кто занят в следующем номере.
Сердце Бретт трепетало. Ошибка швейцара дала ей возможность войти, но что произойдет, когда она действительно встретится с художественным директором. Если бы только она смогла поговорить с ним! Бретт знала, что смогла бы заставить его посмотреть альбом. Это было бы началом! «Что я теряю?» — трезво раздумывала она.
На встречах фотографов все рассказы о «Вуаля!» обычно сводились к художественному директору, чрезмерно самоуверенной вспыльчивой Бретон, острой на язычок. Она была художественной силой журнала еще с 60-х годов, формируя его в своем собственном очень взыскательном вкусе. Безупречно сшитые наряды были надеты на аккуратно причесанные и сильно накрашенные модели, которые чопорно позировали в шикарно обставленных комнатах. «Вуаля!» сохранял еще своего преданного читателя и респектабельное место в истории журналов мод. Но начиная с 70-х время остановилось на его страницах.
Свободная, простоволосая, с минимум макияжа модель в причудливой, но естественной позе была критерием стиля Бретт. Каждая фотография отличалась от другой, однако все создавали впечатление ее авторства: фотографии Кристи оказались удачнее, чем Бретт ожидала. «Если она ищет новые лица, может быть, она готова к новым фотографиям тоже. Все, что она может сделать, обругать меня, выгнать вон», — заключила Бретт, закрыв свой альбом и ожидая своей очереди.
Бретт ждала уже около часа, обдумывая стратегию предстоящей встречи. Когда величавая черная кудрявая модель вышла из кабинета, она поняла, что настала ее очередь. Бретт уверенно вошла в кабинет, стараясь не обращать внимания на свои потные ладони. Мельком она увидела сквозь две застекленные стены прекрасный вид города. Другие стены неожиданно были завешены, казалось бы, редким набором тарелок с видами, цитатами, фотографиями, обложками «Вуаля!» и бейсбольными вымпелами. Повсюду лежали кипы корреспонденции, газет и журналов, даже на разноцветных ящиках картотеки.
Оказавшись в кабинете, она остановилась. Сидевший за потрепанным дубовым столом спиной к двери, погруженный в яростный телефонный разговор был главным редактором «Вуаля!» Лоренс Чапин.
Эмигранта из Америки, яростного холостяка часто фотографировали на открытиях галерей, премьерах и торжественных обедах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97