Его фирма вобрала в себя судьбу пятисот компаний.
— Да, иногда я увлекаюсь. Сижу за терминалом, одна штука влечет за собой другую. Я просто забываю о времени.
Он показал Бретт, где будет установлена его компьютерная станция, и рассказал о некоторых новых системах, запущенных в производство.
Он замолчал, и они, стоя у окна, следили за движением беспрерывного потока транспорта над рекой от острова Манхэттена.
— Я обещаю, что не скажу больше ни слова о компьютерах за весь вечер. На самом деле я думаю о другом. — Он посмотрел на Бретт. — Должен сказать, тебе очень идет эта шляпа.
Когда они вышли из здания, их атаковали порыв ветра и стремительное движение пешеходов.
— Я почти разучился быстро ходить, как Ньюйоркцы. Если не посторонишься, они тебя сметут, — заметил Дэвид, помогая ей сесть в такси. — Мы только заедем в одно место, если ты не возражаешь.
— Охотно, — сказала Бретт.
Водитель медленно пробивался сквозь плотный поток машин и остановился у выставочного зала «Стейнвей и сыновья».
— После смерти Кэт я отдал ее концертный рояль местному обществу, — объяснил Дэвид.
На мгновение его лицо стало каменным, но он быстро справился с собой. — Я нашел себе квартиру и первое, что я хочу купить, это пианино.
— Я и не знала, что ты играешь, — заметила Бретт, входя в салон.
— Я научился, сравнительно недавно. Еще ребенком я хотел брать уроки музыки, но родители и так очень много работали, чтобы обеспечить учебу Лизи. А когда мое дело стало приносить прибыль, я начал брать уроки музыки. Когда я играю, я расслабляюсь полностью и забываю обо всех невзгодах.
Их встретил элегантный служащий, любезно напомнивший, чтобы при выборе пианино они чувствовали себя свободно.
— Какое ты хочешь? — спросил Дэвид.
— Черное, — объявила она.
— Превосходный выбор, — подтвердил Дэвид, подходя к инструменту. Он сбросил пальто на банкетку и пробежался пальцами по клавиатуре. Нежные открытые звуки Лунной сонаты разлились в воздухе. Дэвид играл с закрытыми глазами и, казалось, был загипнотизирован музыкой. Бретт стояла рядом, очарованная.
— Очень красиво, — сказала она, когда смолкла последняя нота.
— Спасибо, — сказал Дэвид, открыв глаза и нахмурившись, будто пытался избавиться от надоевшей головной боли. — Это ничто по сравнению с тем, как играла Кэт. Ее игра была волшебной.
Дэвид поиграл еще на нескольких инструментах, потом объявил:
— Я думаю, ты выбрала лучшее, Бретт. Я его беру. Знаешь, я чувствую себя как в детстве. Мне бы только матрац на пол да пианино, и я был бы счастлив!
Они сели в ожидавшую их машину.
— Ну так, теперь я знаю, что ты умеешь готовить, играть на фортепьяно. Какие еще скрытые таланты у тебя имеются? — спросила Бретт.
— Я могу завязывать морские узлы, кататься на коньках вперед и назад…
— Ты умеешь кататься на коньках?
— В детстве я даже собирался стать конькобежцем.
— Я тоже очень люблю кататься на коньках!
— Как-нибудь мы сходим на каток, — сказал Дэвид.
— Центральный каток Рокфеллера в двух кварталах отсюда. Давай пойдем сейчас, — предложила Бретт.
Февральское солнце уже село, а воздух был свежий, бодрый и совсем не холодный. Лицо Бретт оживилось, а глаза сверкали с озорным восхищением. Она не отдавала себе отчета в том, что толкнуло ее на столь неожиданное предложение, но это было именно то, что ей больше всего хотелось сотворить в эту минуту, и она успокоилась, когда Дэвид охотно согласился.
На катке они обменяли свои пальто на коньки.
— Только не смейся. Я давно не вставал на коньки, — сказал Дэвид.
— Подожди, не бросай меня! — Бретт взвизгнула, схватилась за перила, со смехом съезжая на каток, покачнулась и оказалась сидящей на льду.
— Я думал, ты умеешь кататься, — заметил Дэвид с удивлением. Он обнял ее за талию, и она крепко ухватилась за него.
— Я сказала, что люблю кататься! Что я только не делала, чтобы научиться, но так и не смогла, — робко сказала она.
— Первый урок: попытайся не ходить, а скользить и двигаться вперед.
— Но у меня не получается! — сказала она, глядя под ноги.
— Нет ничего проще. Я помогу, расслабься. — И он заскользил под музыку Лизи Минелли «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
Бретт, поскользнувшись, взвизгнула и чуть не шлепнулась, но Дэвид поймал ее. После нескольких кругов по катку, ее спотыкание стало немного походить на скольжение. Она прижалась к Дэвиду, а его рука крепко держала ее за талию. Случайно она взглянула на толпу зрителей, облокотившихся на перила. Разноцветье их одежды было похоже на конфетти, брошенное в честь ее победы на катке.
— Ну, теперь ты готова ехать одна? — улыбаясь спросил Дэвид.
— Не отъезжай далеко! — попросила Бретт.
Сначала он отпустил ее талию, после нескольких движений — руку, и Бретт заскользила сама. Она засмеялась и замахала руками, наслаждаясь чувством свободы. Затем, как ребенок, делающий свои первые шаги и пугающийся, что пошел сам, она снова шлепнулась на лед. Она падала, весело поднималась и снова устремлялась вперед. Дэвид был рядом и подбадривал ее.
— Наверное, завтра я не смогу пошевелиться, — сказала Бретт, когда наконец они сдали коньки и направились к машине.
— Ты выглядела великолепно, молодец, — подбодрил ее Дэвид.
— Я даже не представляла, что такая мокрая, пока мы не сели в машину, — сказала Бретт, открывая входную дверь своей квартиры. — Налей себе что-нибудь выпить, пока я переодеваюсь.
Она была счастлива. Ее вечер с Дэвидом был легким и непринужденным. В детстве она часто мечтала о таком. Со временем мечты эти стерлись. Теперь они вновь появились, Дэвид снова в ее жизни… «Остановись, у тебя нет оснований думать, что он больше, чем друг», — сказала она себе.
Переодевшись и причесавшись, она заметила горящий сигнал на автоответчике и нажала кнопку воспроизведения записи:
— Бретт, это я. Позвони мне в ту же минуту, как придешь, я жду. У меня для тебя новость! Позвони!
По восторженному голосу Лизи Бретт поняла, что произошло что-то очень значительное. «Может, ее переводят в Катманду», — подумала Бретт, набирая телефон подруги. Лизи схватила трубку на первом звонке.
— Лизи, я только что прослушала твое сообщение и ничего не поняла, — сказала Бретт.
— Так, я не буду тебя мучить и скажу все напрямую. Но надеюсь, ты сидишь? — сказала Лизи.
— Сижу. Что случилось?
— Ты знаешь, что у меня будет ребенок? Отлично, но оказывается у него или у нее будет братик или сестричка!
Для того чтобы переварить услышанное, Бретт потребовалось несколько секунд.
— У тебя будут близнецы? — сказала Бретт. — Вы с Джо хотели семью, и я полагаю, что два малыша — неплохое начало. Это все меняет. Теперь тебе надо будет покупать все вещи по паре. Вы не собираетесь поменять квартиру?
— Для начала ее будет достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Да, иногда я увлекаюсь. Сижу за терминалом, одна штука влечет за собой другую. Я просто забываю о времени.
Он показал Бретт, где будет установлена его компьютерная станция, и рассказал о некоторых новых системах, запущенных в производство.
Он замолчал, и они, стоя у окна, следили за движением беспрерывного потока транспорта над рекой от острова Манхэттена.
— Я обещаю, что не скажу больше ни слова о компьютерах за весь вечер. На самом деле я думаю о другом. — Он посмотрел на Бретт. — Должен сказать, тебе очень идет эта шляпа.
Когда они вышли из здания, их атаковали порыв ветра и стремительное движение пешеходов.
— Я почти разучился быстро ходить, как Ньюйоркцы. Если не посторонишься, они тебя сметут, — заметил Дэвид, помогая ей сесть в такси. — Мы только заедем в одно место, если ты не возражаешь.
— Охотно, — сказала Бретт.
Водитель медленно пробивался сквозь плотный поток машин и остановился у выставочного зала «Стейнвей и сыновья».
— После смерти Кэт я отдал ее концертный рояль местному обществу, — объяснил Дэвид.
На мгновение его лицо стало каменным, но он быстро справился с собой. — Я нашел себе квартиру и первое, что я хочу купить, это пианино.
— Я и не знала, что ты играешь, — заметила Бретт, входя в салон.
— Я научился, сравнительно недавно. Еще ребенком я хотел брать уроки музыки, но родители и так очень много работали, чтобы обеспечить учебу Лизи. А когда мое дело стало приносить прибыль, я начал брать уроки музыки. Когда я играю, я расслабляюсь полностью и забываю обо всех невзгодах.
Их встретил элегантный служащий, любезно напомнивший, чтобы при выборе пианино они чувствовали себя свободно.
— Какое ты хочешь? — спросил Дэвид.
— Черное, — объявила она.
— Превосходный выбор, — подтвердил Дэвид, подходя к инструменту. Он сбросил пальто на банкетку и пробежался пальцами по клавиатуре. Нежные открытые звуки Лунной сонаты разлились в воздухе. Дэвид играл с закрытыми глазами и, казалось, был загипнотизирован музыкой. Бретт стояла рядом, очарованная.
— Очень красиво, — сказала она, когда смолкла последняя нота.
— Спасибо, — сказал Дэвид, открыв глаза и нахмурившись, будто пытался избавиться от надоевшей головной боли. — Это ничто по сравнению с тем, как играла Кэт. Ее игра была волшебной.
Дэвид поиграл еще на нескольких инструментах, потом объявил:
— Я думаю, ты выбрала лучшее, Бретт. Я его беру. Знаешь, я чувствую себя как в детстве. Мне бы только матрац на пол да пианино, и я был бы счастлив!
Они сели в ожидавшую их машину.
— Ну так, теперь я знаю, что ты умеешь готовить, играть на фортепьяно. Какие еще скрытые таланты у тебя имеются? — спросила Бретт.
— Я могу завязывать морские узлы, кататься на коньках вперед и назад…
— Ты умеешь кататься на коньках?
— В детстве я даже собирался стать конькобежцем.
— Я тоже очень люблю кататься на коньках!
— Как-нибудь мы сходим на каток, — сказал Дэвид.
— Центральный каток Рокфеллера в двух кварталах отсюда. Давай пойдем сейчас, — предложила Бретт.
Февральское солнце уже село, а воздух был свежий, бодрый и совсем не холодный. Лицо Бретт оживилось, а глаза сверкали с озорным восхищением. Она не отдавала себе отчета в том, что толкнуло ее на столь неожиданное предложение, но это было именно то, что ей больше всего хотелось сотворить в эту минуту, и она успокоилась, когда Дэвид охотно согласился.
На катке они обменяли свои пальто на коньки.
— Только не смейся. Я давно не вставал на коньки, — сказал Дэвид.
— Подожди, не бросай меня! — Бретт взвизгнула, схватилась за перила, со смехом съезжая на каток, покачнулась и оказалась сидящей на льду.
— Я думал, ты умеешь кататься, — заметил Дэвид с удивлением. Он обнял ее за талию, и она крепко ухватилась за него.
— Я сказала, что люблю кататься! Что я только не делала, чтобы научиться, но так и не смогла, — робко сказала она.
— Первый урок: попытайся не ходить, а скользить и двигаться вперед.
— Но у меня не получается! — сказала она, глядя под ноги.
— Нет ничего проще. Я помогу, расслабься. — И он заскользил под музыку Лизи Минелли «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
Бретт, поскользнувшись, взвизгнула и чуть не шлепнулась, но Дэвид поймал ее. После нескольких кругов по катку, ее спотыкание стало немного походить на скольжение. Она прижалась к Дэвиду, а его рука крепко держала ее за талию. Случайно она взглянула на толпу зрителей, облокотившихся на перила. Разноцветье их одежды было похоже на конфетти, брошенное в честь ее победы на катке.
— Ну, теперь ты готова ехать одна? — улыбаясь спросил Дэвид.
— Не отъезжай далеко! — попросила Бретт.
Сначала он отпустил ее талию, после нескольких движений — руку, и Бретт заскользила сама. Она засмеялась и замахала руками, наслаждаясь чувством свободы. Затем, как ребенок, делающий свои первые шаги и пугающийся, что пошел сам, она снова шлепнулась на лед. Она падала, весело поднималась и снова устремлялась вперед. Дэвид был рядом и подбадривал ее.
— Наверное, завтра я не смогу пошевелиться, — сказала Бретт, когда наконец они сдали коньки и направились к машине.
— Ты выглядела великолепно, молодец, — подбодрил ее Дэвид.
— Я даже не представляла, что такая мокрая, пока мы не сели в машину, — сказала Бретт, открывая входную дверь своей квартиры. — Налей себе что-нибудь выпить, пока я переодеваюсь.
Она была счастлива. Ее вечер с Дэвидом был легким и непринужденным. В детстве она часто мечтала о таком. Со временем мечты эти стерлись. Теперь они вновь появились, Дэвид снова в ее жизни… «Остановись, у тебя нет оснований думать, что он больше, чем друг», — сказала она себе.
Переодевшись и причесавшись, она заметила горящий сигнал на автоответчике и нажала кнопку воспроизведения записи:
— Бретт, это я. Позвони мне в ту же минуту, как придешь, я жду. У меня для тебя новость! Позвони!
По восторженному голосу Лизи Бретт поняла, что произошло что-то очень значительное. «Может, ее переводят в Катманду», — подумала Бретт, набирая телефон подруги. Лизи схватила трубку на первом звонке.
— Лизи, я только что прослушала твое сообщение и ничего не поняла, — сказала Бретт.
— Так, я не буду тебя мучить и скажу все напрямую. Но надеюсь, ты сидишь? — сказала Лизи.
— Сижу. Что случилось?
— Ты знаешь, что у меня будет ребенок? Отлично, но оказывается у него или у нее будет братик или сестричка!
Для того чтобы переварить услышанное, Бретт потребовалось несколько секунд.
— У тебя будут близнецы? — сказала Бретт. — Вы с Джо хотели семью, и я полагаю, что два малыша — неплохое начало. Это все меняет. Теперь тебе надо будет покупать все вещи по паре. Вы не собираетесь поменять квартиру?
— Для начала ее будет достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97