И в мозгу точно молоточками застучало: «Это он! Он!»
Непонятно даже, отчего она так взволновалась. Можно подумать, у нее к Пальчевскому какие-то особые чувства, кроме обычной симпатии. Это оттого, что с некоторых пор вокруг нее возникло некое наэлектризованное пространство и все, что в него попадает, как бы усиливается в несколько раз. Вот и у нее даже колени задрожали. От обычного телефонного звонка.
— Здравствуй, Наташа, — сказал он. — Ты видела себя по телевизору?
— Видела, — нейтрально отозвалась она, стараясь не слишком шумно дышать, потому что ей не хватало воздуха. — Мне Любавина позвонила, сказала.
Она думала, что Валентин начнет говорить, как хорошо она выглядела или еще что-то о съемке, но он спросил:
— Как поживаешь?
Ей захотелось рассмеяться. Они же сегодня виделись в столовой. Между прочим, в очереди стояли через одного человека, но делали вид, что друг друга не видят. Он говорил с кем-то из монтажников, а Наташа стояла в очереди со своими девчонками-лаборантками…
— Нормально, — ответила она.
— Тебя никто не беспокоит?
Что он имеет в виду? Досаждает ли ей Тамара? Или он думает, что они видятся, и хочет через Наташу узнать, как дела у его жены?..
Какая глупость лезет ей в голову. Для того чтобы это узнать, Валентин так же может снять трубку и позвонить домой…
— Никто.
— Я хотел сказать, что ты легкомысленно относишься к своему здоровью.
— Не поняла, — удивилась она.
— Вчера на улице было минус семь, а ты шла с непокрытой головой.
— Хорошо, я буду надевать шапку.
— Тебе нельзя болеть.
Интересно, а кому можно?
— Извини, что побеспокоил тебя.
— Ничего, пожалуйста.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
И это все? Он нарочно позвонил, чтобы вывести ее из равновесия?
Надо постараться не думать о звонке Валентина. Лучше о передаче. Она только подольет масла в огонь. Без нее о происшествии в доме Пальчевских потихоньку бы забыли, а теперь опять все начнется сначала.
Женщины будут на нее злиться, что она выпендривается, по телевизору глазки строит. Всем мужчинам страны. Могли бы и взять для съемок кого-нибудь другого…
В таких вот предположениях Наташе не было равных. Она всегда за других продумывала речи и придумывала причины, по которым эти речи должны были бы произноситься.
Но она ошиблась, потому что случилось событие, на фоне которого разборки между Наташей и Тамарой выглядели дракой детей в песочнице. Умерла Нина Лукина. А точнее, ее убил муж Геннадий.
Он и раньше лупил ее нещадно, и она ходила в синяках, но все считали, что ничего страшного не происходит. Подумаешь, муж бьет. Тут Тамара была права: характер у Лукиной был вздорный.
Но однажды, видимо, это должно было случиться. Генка силу удара не рассчитал, маленькая Нина ударилась головой об угол комода — перелом основания свода черепа. Насмерть.
Генку увели в наручниках, а город притих, переваривая страшное событие: как такое могло случиться?!
Как ни странно, большинство горожан чувствовали себя виноватыми в случившемся. Потому, если теперь говорили между собой о смерти Нины, опускали глаза и вздыхали. А на похороны собралось полгорода. Нинку Лукину, скандалистку и горлопанку, хоронили как городскую знаменитость.
Хотела бы Наташа продолжить свой спор с Тамарой: хорошо ли это, когда муж поднимает руку на жену? Или она так и осталась бы при своем мнении, что интеллигентность Валентина и его принципы, запрещающие поднимать руку на женщину, есть не что иное, как слабость?
Теперь уже она с Тамарой об этом не поговорит. На днях бывшие подруги встретились в магазине и даже не поздоровались. Причем Тамара остановилась и с усмешкой смотрела на суетящуюся от неловкости Наташу. А та никак не могла справиться со своими глазами, которые бегали у нее туда-сюда, словно она что-то украла и была поймана с поличным.
На похоронах Наташа увиделась с Валентином, и с кладбища они, не сговариваясь, пошли вместе.
— Ты на поминки пойдешь? — спросила его Наташа.
— Я предпочел бы помянуть Нину более скромно.
В самом деле, железнодорожное депо, в котором Нина работала нормировщицей, закупило для поминок зал в огромной фабричной столовой, парфюмерка тоже выделила деньги, потому что Генка работал на фабрике, и ее коллектив тоже как бы отдавал последнюю дань усопшей, убийца которой работал рядом с ними.
— Давай зайдем в ресторан, — предложила Наташа.
Отчего-то — под впечатлением от похорон, что ли? — она больше не думала о том, что ее с Валентином кто-то увидит. Надоело бояться, что ли?
В ресторане они выпили и почти не разговаривали.
— Тебе никто не докучает? — опять спросил Валентин.
Мог бы и не спрашивать. Если бы Наташа сказала: докучает, он выразил бы желание ее защищать?
— Никто, — пожала плечами Наташа. — А тебе?
— Мне докучают, но это бесполезно. На мне теперь такая броня, не прошибешь. Но тебя я хотел бы защитить.
Она удивилась. То, что сама переваривала мысленно с ехидцей, было Валентином озвучено как нечто само собой разумеющееся.
Что он имеет в виду, какая броня? Наташа хотела спросить, но постеснялась. Конечно, они могли бы просто помолчать, но в людном месте это выглядело так, словно они — два актера — на сцене и забыли свои слова.
Потому посидели в ресторане еще немного и поехали на работу на автобусе. Валентин все возился со своей линией, а у Наташи тоже было полно работы. Полдня, затраченные на похороны, все равно нужно было отрабатывать.
Через неделю Валентин опять позвонил ей:
— Наташа, ты похудела. Говорят, ты не всегда обедаешь.
— Да что происходит? — рассердилась она. — Ты наводишь обо мне справки?
— Нет, — смешался он, — но так получается, что мне все время кто-нибудь о тебе рассказывает.
«Мне тоже, — подумала она, — кажется, у нас с тобой есть болельщики».
Он помолчал.
— Я хотел спросить… Ты не станешь возражать, если я все же буду тебе изредка звонить?
— Звони, пожалуйста, — сказала она, но отчего-то заволновалась. Даже голос у нее дрогнул.
— Понимаешь, мне нужно… Твой голос для меня как спасение, как мостик между нашими жизнями. Или веревка для утопающего.
Сказал и сконфузился. Наверное, подумал, что это его признание прозвучало красивостью.
Он стал звонить каждый день. Похоже, из своего кабинета на фабрике. И они разговаривали. Так, обо всякой ерунде, но когда он почему-либо задерживался со звонком, Наташа начинала волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь. А он звонил и объяснял, что его задержало, как если бы он опоздал на свидание.
Глава восьмая
Прошел месяц с того дня, как Наташа «купила» Валентина. За это время страна отпраздновала Новый год, а в городе прошел процесс над Геннадием Лукиным — убийцей собственной жены, и получил он восемь лет.
Всего восемь, возмущались горожане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Непонятно даже, отчего она так взволновалась. Можно подумать, у нее к Пальчевскому какие-то особые чувства, кроме обычной симпатии. Это оттого, что с некоторых пор вокруг нее возникло некое наэлектризованное пространство и все, что в него попадает, как бы усиливается в несколько раз. Вот и у нее даже колени задрожали. От обычного телефонного звонка.
— Здравствуй, Наташа, — сказал он. — Ты видела себя по телевизору?
— Видела, — нейтрально отозвалась она, стараясь не слишком шумно дышать, потому что ей не хватало воздуха. — Мне Любавина позвонила, сказала.
Она думала, что Валентин начнет говорить, как хорошо она выглядела или еще что-то о съемке, но он спросил:
— Как поживаешь?
Ей захотелось рассмеяться. Они же сегодня виделись в столовой. Между прочим, в очереди стояли через одного человека, но делали вид, что друг друга не видят. Он говорил с кем-то из монтажников, а Наташа стояла в очереди со своими девчонками-лаборантками…
— Нормально, — ответила она.
— Тебя никто не беспокоит?
Что он имеет в виду? Досаждает ли ей Тамара? Или он думает, что они видятся, и хочет через Наташу узнать, как дела у его жены?..
Какая глупость лезет ей в голову. Для того чтобы это узнать, Валентин так же может снять трубку и позвонить домой…
— Никто.
— Я хотел сказать, что ты легкомысленно относишься к своему здоровью.
— Не поняла, — удивилась она.
— Вчера на улице было минус семь, а ты шла с непокрытой головой.
— Хорошо, я буду надевать шапку.
— Тебе нельзя болеть.
Интересно, а кому можно?
— Извини, что побеспокоил тебя.
— Ничего, пожалуйста.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
И это все? Он нарочно позвонил, чтобы вывести ее из равновесия?
Надо постараться не думать о звонке Валентина. Лучше о передаче. Она только подольет масла в огонь. Без нее о происшествии в доме Пальчевских потихоньку бы забыли, а теперь опять все начнется сначала.
Женщины будут на нее злиться, что она выпендривается, по телевизору глазки строит. Всем мужчинам страны. Могли бы и взять для съемок кого-нибудь другого…
В таких вот предположениях Наташе не было равных. Она всегда за других продумывала речи и придумывала причины, по которым эти речи должны были бы произноситься.
Но она ошиблась, потому что случилось событие, на фоне которого разборки между Наташей и Тамарой выглядели дракой детей в песочнице. Умерла Нина Лукина. А точнее, ее убил муж Геннадий.
Он и раньше лупил ее нещадно, и она ходила в синяках, но все считали, что ничего страшного не происходит. Подумаешь, муж бьет. Тут Тамара была права: характер у Лукиной был вздорный.
Но однажды, видимо, это должно было случиться. Генка силу удара не рассчитал, маленькая Нина ударилась головой об угол комода — перелом основания свода черепа. Насмерть.
Генку увели в наручниках, а город притих, переваривая страшное событие: как такое могло случиться?!
Как ни странно, большинство горожан чувствовали себя виноватыми в случившемся. Потому, если теперь говорили между собой о смерти Нины, опускали глаза и вздыхали. А на похороны собралось полгорода. Нинку Лукину, скандалистку и горлопанку, хоронили как городскую знаменитость.
Хотела бы Наташа продолжить свой спор с Тамарой: хорошо ли это, когда муж поднимает руку на жену? Или она так и осталась бы при своем мнении, что интеллигентность Валентина и его принципы, запрещающие поднимать руку на женщину, есть не что иное, как слабость?
Теперь уже она с Тамарой об этом не поговорит. На днях бывшие подруги встретились в магазине и даже не поздоровались. Причем Тамара остановилась и с усмешкой смотрела на суетящуюся от неловкости Наташу. А та никак не могла справиться со своими глазами, которые бегали у нее туда-сюда, словно она что-то украла и была поймана с поличным.
На похоронах Наташа увиделась с Валентином, и с кладбища они, не сговариваясь, пошли вместе.
— Ты на поминки пойдешь? — спросила его Наташа.
— Я предпочел бы помянуть Нину более скромно.
В самом деле, железнодорожное депо, в котором Нина работала нормировщицей, закупило для поминок зал в огромной фабричной столовой, парфюмерка тоже выделила деньги, потому что Генка работал на фабрике, и ее коллектив тоже как бы отдавал последнюю дань усопшей, убийца которой работал рядом с ними.
— Давай зайдем в ресторан, — предложила Наташа.
Отчего-то — под впечатлением от похорон, что ли? — она больше не думала о том, что ее с Валентином кто-то увидит. Надоело бояться, что ли?
В ресторане они выпили и почти не разговаривали.
— Тебе никто не докучает? — опять спросил Валентин.
Мог бы и не спрашивать. Если бы Наташа сказала: докучает, он выразил бы желание ее защищать?
— Никто, — пожала плечами Наташа. — А тебе?
— Мне докучают, но это бесполезно. На мне теперь такая броня, не прошибешь. Но тебя я хотел бы защитить.
Она удивилась. То, что сама переваривала мысленно с ехидцей, было Валентином озвучено как нечто само собой разумеющееся.
Что он имеет в виду, какая броня? Наташа хотела спросить, но постеснялась. Конечно, они могли бы просто помолчать, но в людном месте это выглядело так, словно они — два актера — на сцене и забыли свои слова.
Потому посидели в ресторане еще немного и поехали на работу на автобусе. Валентин все возился со своей линией, а у Наташи тоже было полно работы. Полдня, затраченные на похороны, все равно нужно было отрабатывать.
Через неделю Валентин опять позвонил ей:
— Наташа, ты похудела. Говорят, ты не всегда обедаешь.
— Да что происходит? — рассердилась она. — Ты наводишь обо мне справки?
— Нет, — смешался он, — но так получается, что мне все время кто-нибудь о тебе рассказывает.
«Мне тоже, — подумала она, — кажется, у нас с тобой есть болельщики».
Он помолчал.
— Я хотел спросить… Ты не станешь возражать, если я все же буду тебе изредка звонить?
— Звони, пожалуйста, — сказала она, но отчего-то заволновалась. Даже голос у нее дрогнул.
— Понимаешь, мне нужно… Твой голос для меня как спасение, как мостик между нашими жизнями. Или веревка для утопающего.
Сказал и сконфузился. Наверное, подумал, что это его признание прозвучало красивостью.
Он стал звонить каждый день. Похоже, из своего кабинета на фабрике. И они разговаривали. Так, обо всякой ерунде, но когда он почему-либо задерживался со звонком, Наташа начинала волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь. А он звонил и объяснял, что его задержало, как если бы он опоздал на свидание.
Глава восьмая
Прошел месяц с того дня, как Наташа «купила» Валентина. За это время страна отпраздновала Новый год, а в городе прошел процесс над Геннадием Лукиным — убийцей собственной жены, и получил он восемь лет.
Всего восемь, возмущались горожане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63