Голос уходит, если…
Рита смотрела в мутные темные глаза и понимала – градусник не лжет.
– У тебя воспаление легких, – объявила Рита тоном доктора.
Иван покачал головой.
– Нет, но я все равно не могу петь.
– Комиссия Фонда тебя услышит, – настаивала Рита.
– Мой голос ушел и не вернется. Помнишь, я говорил, что такое может быть? Он не живет в больном теле, потому что тело болеет от слабого духа.
Рита не собиралась тратить время и рассуждать о связи тела и духа. Она слышала, как родители говорили об этом. И одна мама – по телефону, со своими подругами.
– Сейчас все говорят о связи духа и тела, – Иван угадал, о чем подумала Рита. – Они услышали от нас, но не поняли, просто подхватили. Я знаю, мой дух чего-то испугался и потому ослабел.
– Испугался? – удивилась Рита.
– Помнишь, мама сказала, что в маске прадеда я буду петь по-другому?
– Помню, – Рита вздрогнула.
– Она предупредила меня… я должен узнать что-то или кого-то…
Рита молчала. Разве он все еще не догадался? Она поняла, как поняла его мама. Сказать? Не говорить?
Она быстро посмотрела на него. Нет, когда у него такое лицо, он не здесь.
На самом деле Иван думал о словах матери, о своей болезни всю ночь. Он метался от сильного жара, ему мерещились чьи-то лица, слышались голоса, но среди них всех явственней один. Это женский голос, понял он к утру, он звал его, он шел на этот голос. Ему хотелось повторить его в песне. Но в горячечном бреду не мог.
У Риты не было времени на длинные разговоры.
– Послушай, что я придумала…
Рита быстро рассказала, что собирается сделать.
– Нельзя! – Иван дернулся на постели, но Рита легонько толкнула его обратно. Голова Ивана упала на подушку. Глаза блестели, но не от жара. От возмущения. – Я не хочу обмана!
– Разве это обман? Люди из Фонда услышат твой голос. Я только донесу его до них, вот и все, – Рита пожала плечами. – Разве ты не знаешь, что на концертах певцы и певицы поют не сами, они только открывают рот? Я читала, что музыкальные фирмы ищут таланты по кассетам, которые им присылают.
– Но комиссия Фонда приехала сама, она ищет живых людей, а не голоса, – спорил Иван.
– Думаешь, я не смогу изобразить живого Ивана Гришкина? – засмеялась Рита. – Я… Я хорошо знаю твои жесты. Выйду на сцену и сделаю рукой вот так. – Рита медленно подняла правую руку, словно призывая зрителей к тишине. – А когда ты поешь о…
Иван поднял правую руку. Теперь он на самом деле призывал Риту умолкнуть.
– Я не знал, – пробормотал он сиплым голосом, – что ты следишь за мной.
– Я не слежу, я наблюдаю. Мне нравится наблюдать за тобой, – призналась Рита.
– А ты делаешь вот так, – Иван почесал правую щеку, – когда думаешь.
– Ага-а! Значит, ты тоже следишь за мной?
Иван рассмеялся.
– Я наблюдаю за тобой… Мне нравится наблюдать за тобой, – повторил он слова Риты.
Она фыркнула.
– Ну вот. Теперь веришь, что я стану тобой на сцене, а петь ты будешь у меня на груди?
– Где! – Иван дернулся, пытаясь сесть. Но Рита уже привычным жестом толкнула его обратно.
– На груди, – повторила Рита. – Все просто, не пугайся. Я подвешу магнитофон вот здесь. – Она расстегнула кофточку, наклонилась к нему и указала.
Иван быстро закрыл глаза.
– Ох, тебе плохо! Сейчас я дам тебе…
– Мне нормально, – проговорил он. – Только ты застегнись.
Если бы не жар, было бы видно, как он порозовел.
Рита удивленно посмотрела вниз. Она увидела то же, что он, проворно застегнула пуговицы.
– Все в порядке, можешь смотреть, – смущенно проговорила она.
Иван тяжело дышал, потом закашлялся.
– Я хотел перед комиссией сыграть на северном комузе. Он звучит необыкновенно. Есть комуз среднеазиатский, но у нашего другой голос.
– В другой раз, – отмахнулась Рита. – Ты не волнуйся. Я все сделаю, как надо. Я побежала…
– Как мне жаль твои волосы, – простонал он.
– Все, – строго сказала она. – Я сделаю так, как решила, если даже придется запереть тебя в сарае, – грозно пообещала ему Рита.
Но в сарае запереть пришлось не его.
Глава 17. Противник в заточении
Отрезать волосы – дело нехитрое, если перед тобой самая простая задача: они не должны болтаться по плечам, иначе выдадут тебя. «Ну да, они выдадут тебя с головой», – закончила мысль Рита и улыбнулась. Покрасить в черный – без опыта трудно. Мама давно красит волосы в светло-золотистый цвет, но не сама, в салоне. Конечно, чтобы получилось натурально, нужна не только краска, но и умение.
Рита вертела пакетик с краской, которую она купила, не подумав. Снова читала этикетку. Нет, без мастера ничего не выйдет. Она оделась и побежала в парикмахерскую подальше от школы.
– Ты на самом деле хочешь стать черненькой? – парикмахер внимательно посмотрела на нее своими узкими глазами.
– Да, – сказала она. – Мне нужен такой цвет, как у вас.
– Д-да? Тогда тебя надо и подстричь по-человечески, – заметила девушка.
– Ладно, – сказала Рита. Она понимала, что у нее на голове не прическа, а непонятно что. У мастера – коротенькие волосы, она походила на мальчика-подростка. Вот то, что ей надо. – Тогда подстригите меня под вас.
Девушка пошевелила тонкими бровями-дугами, словно решая: соглашаться или нет. Потом защелкала ножницами.
Получилось здорово.
– Все, – сказала она. – Ты теперь похожа на нас. Ты этого хотела?
– Да, – сказала Рита, разглядывая себя в зеркале.
Ее было трудно узнать, но сейчас не это главное. Рита старалась увидеть хоть что-то, напоминающее Ивана. Она сощурилась, пытаясь придать глазам сходство с его глазами. «А что, неплохо, в общем», – решила Рита. Расплатилась и побежала в школу.
Прослушивание перенесли, вместо четырех – на три. После окончания комиссию Фонда пригласят на торжественный обед, а он должен пройти неспешно, обстоятельно. За столом гости примут окончательное решение – сколько грантов отдать интернату.
Никто не сомневался, что Галина Даниловна накроет такой стол, что грантов будет столько, сколько захочет она. Красная и белая рыба, черная икра, настойки из диких ягод всегда подсказывают правильное решение.
Потом Галина Даниловна собственноручно разольет сладкую наливку из морошки к особенному чаю из трав. Не зря она биолог и химик одновременно.
Вспоминая восхищенные рассказы об умении директрисы убеждать гостей, Рита становилась все спокойней. Если Галина Даниловна хочет, чтобы Иван поехал учиться в Новосибирск, значит, все, что Рите надо сделать – выйти в его облике на сцену.
Она направилась в кладовку, открыла шкаф и нашла полку Ивана. Там он хранил маску шамана.
Ее нет.
Она шарила рукой по всем остальным полкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Рита смотрела в мутные темные глаза и понимала – градусник не лжет.
– У тебя воспаление легких, – объявила Рита тоном доктора.
Иван покачал головой.
– Нет, но я все равно не могу петь.
– Комиссия Фонда тебя услышит, – настаивала Рита.
– Мой голос ушел и не вернется. Помнишь, я говорил, что такое может быть? Он не живет в больном теле, потому что тело болеет от слабого духа.
Рита не собиралась тратить время и рассуждать о связи тела и духа. Она слышала, как родители говорили об этом. И одна мама – по телефону, со своими подругами.
– Сейчас все говорят о связи духа и тела, – Иван угадал, о чем подумала Рита. – Они услышали от нас, но не поняли, просто подхватили. Я знаю, мой дух чего-то испугался и потому ослабел.
– Испугался? – удивилась Рита.
– Помнишь, мама сказала, что в маске прадеда я буду петь по-другому?
– Помню, – Рита вздрогнула.
– Она предупредила меня… я должен узнать что-то или кого-то…
Рита молчала. Разве он все еще не догадался? Она поняла, как поняла его мама. Сказать? Не говорить?
Она быстро посмотрела на него. Нет, когда у него такое лицо, он не здесь.
На самом деле Иван думал о словах матери, о своей болезни всю ночь. Он метался от сильного жара, ему мерещились чьи-то лица, слышались голоса, но среди них всех явственней один. Это женский голос, понял он к утру, он звал его, он шел на этот голос. Ему хотелось повторить его в песне. Но в горячечном бреду не мог.
У Риты не было времени на длинные разговоры.
– Послушай, что я придумала…
Рита быстро рассказала, что собирается сделать.
– Нельзя! – Иван дернулся на постели, но Рита легонько толкнула его обратно. Голова Ивана упала на подушку. Глаза блестели, но не от жара. От возмущения. – Я не хочу обмана!
– Разве это обман? Люди из Фонда услышат твой голос. Я только донесу его до них, вот и все, – Рита пожала плечами. – Разве ты не знаешь, что на концертах певцы и певицы поют не сами, они только открывают рот? Я читала, что музыкальные фирмы ищут таланты по кассетам, которые им присылают.
– Но комиссия Фонда приехала сама, она ищет живых людей, а не голоса, – спорил Иван.
– Думаешь, я не смогу изобразить живого Ивана Гришкина? – засмеялась Рита. – Я… Я хорошо знаю твои жесты. Выйду на сцену и сделаю рукой вот так. – Рита медленно подняла правую руку, словно призывая зрителей к тишине. – А когда ты поешь о…
Иван поднял правую руку. Теперь он на самом деле призывал Риту умолкнуть.
– Я не знал, – пробормотал он сиплым голосом, – что ты следишь за мной.
– Я не слежу, я наблюдаю. Мне нравится наблюдать за тобой, – призналась Рита.
– А ты делаешь вот так, – Иван почесал правую щеку, – когда думаешь.
– Ага-а! Значит, ты тоже следишь за мной?
Иван рассмеялся.
– Я наблюдаю за тобой… Мне нравится наблюдать за тобой, – повторил он слова Риты.
Она фыркнула.
– Ну вот. Теперь веришь, что я стану тобой на сцене, а петь ты будешь у меня на груди?
– Где! – Иван дернулся, пытаясь сесть. Но Рита уже привычным жестом толкнула его обратно.
– На груди, – повторила Рита. – Все просто, не пугайся. Я подвешу магнитофон вот здесь. – Она расстегнула кофточку, наклонилась к нему и указала.
Иван быстро закрыл глаза.
– Ох, тебе плохо! Сейчас я дам тебе…
– Мне нормально, – проговорил он. – Только ты застегнись.
Если бы не жар, было бы видно, как он порозовел.
Рита удивленно посмотрела вниз. Она увидела то же, что он, проворно застегнула пуговицы.
– Все в порядке, можешь смотреть, – смущенно проговорила она.
Иван тяжело дышал, потом закашлялся.
– Я хотел перед комиссией сыграть на северном комузе. Он звучит необыкновенно. Есть комуз среднеазиатский, но у нашего другой голос.
– В другой раз, – отмахнулась Рита. – Ты не волнуйся. Я все сделаю, как надо. Я побежала…
– Как мне жаль твои волосы, – простонал он.
– Все, – строго сказала она. – Я сделаю так, как решила, если даже придется запереть тебя в сарае, – грозно пообещала ему Рита.
Но в сарае запереть пришлось не его.
Глава 17. Противник в заточении
Отрезать волосы – дело нехитрое, если перед тобой самая простая задача: они не должны болтаться по плечам, иначе выдадут тебя. «Ну да, они выдадут тебя с головой», – закончила мысль Рита и улыбнулась. Покрасить в черный – без опыта трудно. Мама давно красит волосы в светло-золотистый цвет, но не сама, в салоне. Конечно, чтобы получилось натурально, нужна не только краска, но и умение.
Рита вертела пакетик с краской, которую она купила, не подумав. Снова читала этикетку. Нет, без мастера ничего не выйдет. Она оделась и побежала в парикмахерскую подальше от школы.
– Ты на самом деле хочешь стать черненькой? – парикмахер внимательно посмотрела на нее своими узкими глазами.
– Да, – сказала она. – Мне нужен такой цвет, как у вас.
– Д-да? Тогда тебя надо и подстричь по-человечески, – заметила девушка.
– Ладно, – сказала Рита. Она понимала, что у нее на голове не прическа, а непонятно что. У мастера – коротенькие волосы, она походила на мальчика-подростка. Вот то, что ей надо. – Тогда подстригите меня под вас.
Девушка пошевелила тонкими бровями-дугами, словно решая: соглашаться или нет. Потом защелкала ножницами.
Получилось здорово.
– Все, – сказала она. – Ты теперь похожа на нас. Ты этого хотела?
– Да, – сказала Рита, разглядывая себя в зеркале.
Ее было трудно узнать, но сейчас не это главное. Рита старалась увидеть хоть что-то, напоминающее Ивана. Она сощурилась, пытаясь придать глазам сходство с его глазами. «А что, неплохо, в общем», – решила Рита. Расплатилась и побежала в школу.
Прослушивание перенесли, вместо четырех – на три. После окончания комиссию Фонда пригласят на торжественный обед, а он должен пройти неспешно, обстоятельно. За столом гости примут окончательное решение – сколько грантов отдать интернату.
Никто не сомневался, что Галина Даниловна накроет такой стол, что грантов будет столько, сколько захочет она. Красная и белая рыба, черная икра, настойки из диких ягод всегда подсказывают правильное решение.
Потом Галина Даниловна собственноручно разольет сладкую наливку из морошки к особенному чаю из трав. Не зря она биолог и химик одновременно.
Вспоминая восхищенные рассказы об умении директрисы убеждать гостей, Рита становилась все спокойней. Если Галина Даниловна хочет, чтобы Иван поехал учиться в Новосибирск, значит, все, что Рите надо сделать – выйти в его облике на сцену.
Она направилась в кладовку, открыла шкаф и нашла полку Ивана. Там он хранил маску шамана.
Ее нет.
Она шарила рукой по всем остальным полкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21