Оно выглядывало из капюшона, отороченного серым енотовым хвостом. Рядом с ним другое – девичье.
– Ты не расшиблась? – спросил парень. – Пощупай ее, Милка, – велел парень.
Рита почувствовала, как цепкие теплые руки нырнули под куртку, прошлись по ее шее, бокам, бедрам, ногам.
– Нигде не больно? – спросила девушка.
– Н-нет, – пробормотала Рита, пытаясь сесть.
Парень подхватил ее под мышки, она встала.
– Тебе не больно, это хорошо, – сказал он. – А вот ей, – он кивнул на груду фанеры, перемешанную с металлом и проводами, – конец.
Рита пожала плечами.
– Ты не знаешь, что это, да? – продолжал он.
– Нет, – сказала Рита, озираясь по сторонам. Никого из знакомых нет. Холодок закрался не только под куртку, а глубже.
– Это наша с Милкой тачанка, – объяснил он.
– Т-тачанка? – пыталась сообразить Рита. – Какая?
– Теперь не расскажешь, какая. Разлетелась в щепу. Она-то… черт с ней, но блиннице – конец.
– Блиннице? – переспросила Рита.
– Плохо слышишь, да? Уши отшибло? А поглядеть на тебя – не скажешь. Курточка на пуху, шапочка на меху. Варежки тоже, – перечислял он, оглядывая Риту в слабом свете дальних фонарей парка. – Чем платить-то будешь?
– П-п-платить? – Теперь Рита уже заикалась по-настоящему.
– А как иначе? Ты лишила нас с Милкой дохода.
– Я? Лишила?
– А кто же? Милка – моя старшая сестра, печет блины на этом аппарате. Теперь надо говорить: «пекла». Мы их продавали таким, как ты. Соображаешь, как ты нас тормознула?
Рита рассмотрела, наконец, того, кто стоял перед ней. Этот парень постарше, чем она, немного.
– Ох, откуда ты взялся, – тоскливо пробормотала Рита.
– Я-то? Приехал заработать на Масленице. Я из Армизона. Слыхала такое название? Село в Тюменской области.
– Но вы можете печь блины дома, – сказала Рита. – И приносить… сюда.
Парень уставился на нее, потом снял рукавицу и покрутил пальцем у виска.
– Ты станешь есть холодные или мороженые блины?
– Почему мороженые?
– Потому что мы с Милкой живем у тетки за городом. – Рита шмыгнула носом. – Так что давай – или плати за все блины, которые мы испекли бы до конца Масленицы, или…
– Или что? – спросила Рита.
Парень хмыкнул.
– Или я пойду к твоему отцу, если он у тебя есть, а если нет – к матери. Пускай они платят. Ты разбила нашу вещь. Поняла?
Рита представила себе, что будет, если они явятся к ней домой. Ее волновала не столько блинница и тачанка, другое. Ей строго запрещено кататься с этой опасной горки, да еще стоя.
– Ладно, – сказала она. – Денег у меня нет, к родителям не ходи.
– Тогда что? – Он подступил так близко, что Рита рассмотрела серые глаза и бледные веснушки на носу.
– Ну, да, гляди, я рыжий. Рыжие – бесстыжие, слыхала? Я с тебя все равно свое получу, – пообещал он.
– Знаешь… – Рита соображала быстро. – Погоди, ты в каком классе?
– А что? Может, тебе еще оценки показать?
– Да нет, ты физику проходил?
– Тебе лампочку вставить? Говори, куда?
Она пропустила мимо ушей его насмешку.
– Ты можешь врезаться в электросеть?
– Где? – Он сощурился.
– На чердаке. У нас, над нами.
Он присвистнул.
– Легко. Я, кажется, понял. Рыжие очень сообразительные. – Он засмеялся.
– Ага, и наглые, – добавила Рита беззлобно. Ей понравилось, что парень ловил мысли на лету. – Значит так, я живу через дорогу от парка. На последнем этаже. Я принесу блинницу, у нас дома электрическая, новая, на ней печь очень просто. Я проведу вас с сестрой на чердак, ты подключишься к сети. Понял?
– Нормально, – кивнул он. – Пошли.
– Прямо сейчас?
– А если обманешь? Мне надо знать, как войти в твой подъезд. У вас тут разные коды. Чердак-то на замке? А ключ?
– Поняла, – сказала Рита. – Пошли…
Все получилось так, как задумано. Чердачная блинная начала работать рано утром. Блины получались ровные, румяные. Самые лучшие во всем парке. Дни летели быстро, Масленица должна была вот-вот закончиться. Рита радовалась, что никто ничего не заметил – ни родители, ни соседи.
Все испортил младший брат Риты, Петруша.
– Блины… хочу бли-инчиков, – канючил он, а мама только отмахивалась.
– Петруша, испеку обязательно. Мы не останемся без блинов в эту Масленицу. Обещаю. – Но не пекла.
– Ты чего ноешь? – Рита щелкнула брата по затылку.
– Потому что вкусно пахнет. Я унюхал. Везде блины, а у нас нет.
Рита повела носом. Да уж, пахнет. Она подняла голову и посмотрела на потолок.
– Хочешь, я тебе куплю? – спросила Рита.
– Я хочу мамины блины, – не отступал Петруша.
Рита поняла, что его надо чем-то отвлечь, иначе будет плохо.
– Хочешь, включу стрелялку? – спросила она, вороша его светлые волосы.
Он сбросил ее руку со своей головы, поднял глаза на Риту, сощурился.
– А потом маме нажалуешься, да?
– С чего ты взял? – возмутилась Рита.
– С тебя, – отрезал Петруша. – Ты уже была ябедой.
Рита поморщилась. Да, брат не сочиняет.
– Я никому ничего не скажу, – Рита крутила головой так энергично, что Петруша ухмыльнулся и сказал:
– Не гони ветер, дует. – Он поморщился. – Блинами. Они подгорели где-то.
– Пойдем, – Рита схватила брата за плечи и потащила в кабинет, где стоял компьютер. На самом деле пахло пригоревшим тестом.
Теперь о Петруше можно не беспокоиться. Он нырнул в игру, все его чувства, в том числе обоняние, отключились. Он весь – азарт.
Но вечером появилась еще одна причина для беспокойства.
– Семья! – подала голос мама из кухни. – Кто видел блинницу в последний раз, признайтесь!
Никто не отозвался. Рита замерла над учебником географии.
– Коля, – спрашивала Светлана Андреевна у мужа, – не забрала ли твоя мама ее с собой?
– Моя мама не крадет вещи, даже если они ей очень нравятся, – пророкотал папа.
– Да я так, на всякий случай. Знаешь, многочисленная домашняя техника становится помехой, а не помощью. Взять пароварку, сколько раз я ею воспользовалась? А ведь нам ее подарили на свадьбу.
– Нам ее подарили не для того, чтобы готовить, а чтобы пар спускать, – пошутил папа.
Мама засмеялась.
– Но мы даже этого не делали с ее помощью.
– Наверное, потому, что у нас есть фритюрница.
– Ага, мы поливали друг друга кипящим маслом, ты это хочешь сказать? – отбила папин шар мама.
Рита заметила, что слушает и улыбается. Ей всегда нравилось, когда родители говорили вот так. Они называли это пикировкой.
– В общем, – заключила мама, – я испеку блины по старинке, на чугунной сковороде. – Она не успела перевернуть блин на другой бок, как раздался звонок в дверь.
На пороге появилась соседка Зинаида Ивановна.
– Светочка, у вас счетчик в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Ты не расшиблась? – спросил парень. – Пощупай ее, Милка, – велел парень.
Рита почувствовала, как цепкие теплые руки нырнули под куртку, прошлись по ее шее, бокам, бедрам, ногам.
– Нигде не больно? – спросила девушка.
– Н-нет, – пробормотала Рита, пытаясь сесть.
Парень подхватил ее под мышки, она встала.
– Тебе не больно, это хорошо, – сказал он. – А вот ей, – он кивнул на груду фанеры, перемешанную с металлом и проводами, – конец.
Рита пожала плечами.
– Ты не знаешь, что это, да? – продолжал он.
– Нет, – сказала Рита, озираясь по сторонам. Никого из знакомых нет. Холодок закрался не только под куртку, а глубже.
– Это наша с Милкой тачанка, – объяснил он.
– Т-тачанка? – пыталась сообразить Рита. – Какая?
– Теперь не расскажешь, какая. Разлетелась в щепу. Она-то… черт с ней, но блиннице – конец.
– Блиннице? – переспросила Рита.
– Плохо слышишь, да? Уши отшибло? А поглядеть на тебя – не скажешь. Курточка на пуху, шапочка на меху. Варежки тоже, – перечислял он, оглядывая Риту в слабом свете дальних фонарей парка. – Чем платить-то будешь?
– П-п-платить? – Теперь Рита уже заикалась по-настоящему.
– А как иначе? Ты лишила нас с Милкой дохода.
– Я? Лишила?
– А кто же? Милка – моя старшая сестра, печет блины на этом аппарате. Теперь надо говорить: «пекла». Мы их продавали таким, как ты. Соображаешь, как ты нас тормознула?
Рита рассмотрела, наконец, того, кто стоял перед ней. Этот парень постарше, чем она, немного.
– Ох, откуда ты взялся, – тоскливо пробормотала Рита.
– Я-то? Приехал заработать на Масленице. Я из Армизона. Слыхала такое название? Село в Тюменской области.
– Но вы можете печь блины дома, – сказала Рита. – И приносить… сюда.
Парень уставился на нее, потом снял рукавицу и покрутил пальцем у виска.
– Ты станешь есть холодные или мороженые блины?
– Почему мороженые?
– Потому что мы с Милкой живем у тетки за городом. – Рита шмыгнула носом. – Так что давай – или плати за все блины, которые мы испекли бы до конца Масленицы, или…
– Или что? – спросила Рита.
Парень хмыкнул.
– Или я пойду к твоему отцу, если он у тебя есть, а если нет – к матери. Пускай они платят. Ты разбила нашу вещь. Поняла?
Рита представила себе, что будет, если они явятся к ней домой. Ее волновала не столько блинница и тачанка, другое. Ей строго запрещено кататься с этой опасной горки, да еще стоя.
– Ладно, – сказала она. – Денег у меня нет, к родителям не ходи.
– Тогда что? – Он подступил так близко, что Рита рассмотрела серые глаза и бледные веснушки на носу.
– Ну, да, гляди, я рыжий. Рыжие – бесстыжие, слыхала? Я с тебя все равно свое получу, – пообещал он.
– Знаешь… – Рита соображала быстро. – Погоди, ты в каком классе?
– А что? Может, тебе еще оценки показать?
– Да нет, ты физику проходил?
– Тебе лампочку вставить? Говори, куда?
Она пропустила мимо ушей его насмешку.
– Ты можешь врезаться в электросеть?
– Где? – Он сощурился.
– На чердаке. У нас, над нами.
Он присвистнул.
– Легко. Я, кажется, понял. Рыжие очень сообразительные. – Он засмеялся.
– Ага, и наглые, – добавила Рита беззлобно. Ей понравилось, что парень ловил мысли на лету. – Значит так, я живу через дорогу от парка. На последнем этаже. Я принесу блинницу, у нас дома электрическая, новая, на ней печь очень просто. Я проведу вас с сестрой на чердак, ты подключишься к сети. Понял?
– Нормально, – кивнул он. – Пошли.
– Прямо сейчас?
– А если обманешь? Мне надо знать, как войти в твой подъезд. У вас тут разные коды. Чердак-то на замке? А ключ?
– Поняла, – сказала Рита. – Пошли…
Все получилось так, как задумано. Чердачная блинная начала работать рано утром. Блины получались ровные, румяные. Самые лучшие во всем парке. Дни летели быстро, Масленица должна была вот-вот закончиться. Рита радовалась, что никто ничего не заметил – ни родители, ни соседи.
Все испортил младший брат Риты, Петруша.
– Блины… хочу бли-инчиков, – канючил он, а мама только отмахивалась.
– Петруша, испеку обязательно. Мы не останемся без блинов в эту Масленицу. Обещаю. – Но не пекла.
– Ты чего ноешь? – Рита щелкнула брата по затылку.
– Потому что вкусно пахнет. Я унюхал. Везде блины, а у нас нет.
Рита повела носом. Да уж, пахнет. Она подняла голову и посмотрела на потолок.
– Хочешь, я тебе куплю? – спросила Рита.
– Я хочу мамины блины, – не отступал Петруша.
Рита поняла, что его надо чем-то отвлечь, иначе будет плохо.
– Хочешь, включу стрелялку? – спросила она, вороша его светлые волосы.
Он сбросил ее руку со своей головы, поднял глаза на Риту, сощурился.
– А потом маме нажалуешься, да?
– С чего ты взял? – возмутилась Рита.
– С тебя, – отрезал Петруша. – Ты уже была ябедой.
Рита поморщилась. Да, брат не сочиняет.
– Я никому ничего не скажу, – Рита крутила головой так энергично, что Петруша ухмыльнулся и сказал:
– Не гони ветер, дует. – Он поморщился. – Блинами. Они подгорели где-то.
– Пойдем, – Рита схватила брата за плечи и потащила в кабинет, где стоял компьютер. На самом деле пахло пригоревшим тестом.
Теперь о Петруше можно не беспокоиться. Он нырнул в игру, все его чувства, в том числе обоняние, отключились. Он весь – азарт.
Но вечером появилась еще одна причина для беспокойства.
– Семья! – подала голос мама из кухни. – Кто видел блинницу в последний раз, признайтесь!
Никто не отозвался. Рита замерла над учебником географии.
– Коля, – спрашивала Светлана Андреевна у мужа, – не забрала ли твоя мама ее с собой?
– Моя мама не крадет вещи, даже если они ей очень нравятся, – пророкотал папа.
– Да я так, на всякий случай. Знаешь, многочисленная домашняя техника становится помехой, а не помощью. Взять пароварку, сколько раз я ею воспользовалась? А ведь нам ее подарили на свадьбу.
– Нам ее подарили не для того, чтобы готовить, а чтобы пар спускать, – пошутил папа.
Мама засмеялась.
– Но мы даже этого не делали с ее помощью.
– Наверное, потому, что у нас есть фритюрница.
– Ага, мы поливали друг друга кипящим маслом, ты это хочешь сказать? – отбила папин шар мама.
Рита заметила, что слушает и улыбается. Ей всегда нравилось, когда родители говорили вот так. Они называли это пикировкой.
– В общем, – заключила мама, – я испеку блины по старинке, на чугунной сковороде. – Она не успела перевернуть блин на другой бок, как раздался звонок в дверь.
На пороге появилась соседка Зинаида Ивановна.
– Светочка, у вас счетчик в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21