От Марвина пахло холодным воздухом и табаком. – Это Джо-Бет. – Девушка выглянула из-за коробки. – Это моя теща, Анна. – Мужчина вошел, поставил и багаж и взял подарок у девушки. – О, мне велено передать тебе. Когда я уезжал, позвонила Грета – ее дочка заболела, поэтому она не приедет сегодня. Она сказала, что, может, приедет завтра. Или позвонит тебе позже. – Анна почувствовала разочарование и тревогу – она не знала, что именно, но что-то было не так. Что-то действительно не так. Нужно позвонить Грете, как только удастся.
Анна оставила Марвина в дверях и проводила Джо-Бет в гостиную, где вечеринка стала еще громче, а гости пьянее, чем когда-либо: Джуди Гарланд, с красной юбкой Виолетты на голове, держал в руках над головой огромную фотографию Джека, и за ним выстроился хвост, извивавшийся по гостиной под песню Донны Саммер. Джек и Стюарт склонились друг к другу головами, переживая этот сентиментальный привет из прошлого, не хватало только мультяшных сердечек над их головами. Внезапно Анна почувствовала себя мелочной и уставшей.
– Здесь осталось еще много еды, если ты голодна, и, конечно же, выпивки.
Альберт Кир разложил на нижней Виолеттиной юбке (красная все еще красовалась у кого-то на голове) чертежи бомбоубежища Y2K. Аса по-прежнему сидел на своем месте в углу, его руки были спрятаны под коробкой с пиццей, лежавшей у него на коленках. Трипп, рывшийся в куче подарков, обернулся к нему и положил руку ему на плечо.
– Вынь-ка руки наружу, парень, – сказал он. – На коробку с пиццей, чтобы я мог их видеть.
– Я палиндром, – сказал Аса, когда мимо него пронеслась Джо-Бет.
Анна заметила, как девушка обернулась и озадаченно посмотрела на ненормального.
Анна ждала, когда к ней подойдет Марвин.
– Должна тебе сказать, что я возмущена. Ты мог хотя бы позвонить и сказать, что задержишься и что привезешь с собой девушку; это, между прочим, невежливо.
– Почему? Для кого?
– Для меня. Для дочери, которая предположительно является причиной твоего пребывания здесь. Именно по этой причине ты должен был появиться еще с утра, как обещал.
Анна посмотрела, как девушка Марвина направилась к бару. Она была изящной, похожей по стилю и фигуре на Поппи, хотя у нее был внушительный бюст – силикон, решила Анна – и она не была такой высокой.
– А что случилось с милой Кристин? Марвин вздохнул:
– Что случилось. А что обычно случается? Любовные связи, они ведь, как колготки, – рано или поздно рвутся. – Он обнял женщину за плечи. – Да ладно тебе, Анна.
Она не осмеливалась взглянуть на зятя.
– Анна, – повторил он тоном, который был одновременно терпеливым и льстивым.
В присутствии Марвина тело всегда подводило ее. Женщину могло трясти от злости, но когда он подходил и дотрагивался до нее, внутри у нее разгорался теплый костер, как будто она только что выпила бренди.
– Убери от меня руки, – сказала она наконец. Он эффектно произнес:
– А где моя дочь?
– Наверное, где-нибудь прячется. В последнее время ей не очень нравятся шумные сбориша. Пойду поищу ее.
– Нет. Подожди немного. Не заставляй ее спускаться сюда. Я найду ее после вечеринки. Я хочу, чтобы ты посмотрела, что я сделал для Джека. Был большой спрос на эту вещь, один покупатель предложил тысячу, но я решил подарить это Джеку.
Анна смотрела, как Марвин взял у Джо-Бет большую коробку, на мгновение обняв девушку за талию. Затем подошел к Джеку, который просто светился от счастья. И Стюарт тоже выглядел превосходно. Анна никогда особо не задумывалась о внешности Стюарта – ей казалось, он похож на позднего ребенка: короткие конечности, длинное тело и плоский лоб, который обычно бывает у детей, которых родили на закате зрелого возраста. Однако сейчас она поняла, что Стюарт очень привлекательный мужчина. Или, может быть, это привлекательность, которая появляется, когда человек влюблен. Танцоры передвинулись в угол, Петулла Кларк пела «Даунтаун». Джек достал из коробки бюст из глины и бронзы. Та сторона, которую она увидела, изображала Клинтона – Марвин придал ему сходство с козлом. Половина лица была бронзовой, а половина – глиняной. Не нужно было смотреть другую сторону, Анна и без того знала, что там изображен очередной серийный убийца. Наверняка уже мертвый.
Анна повернулась к задней двери – кто-то оставил ее открытой. В дом ворвался воздух, пахнущий морем и влажным кедром, стоявшим на границах ее сада. И еще какой-то запах. Фиги. Знакомый мускусный запах фиг, хотя она, конечно же, выдумала это. На улице становилось очень холодно. Завтра они с Флинн поедут на север, остановятся в какой-нибудь закусочной пообедать и пойдут покупать теплую школьную одежду – Флинн так быстро росла, – а днем пойдут гулять по пляжу. Анна вышла на крыльцо перед домом. Флинн здесь не было, но повсюду были следы ее присутствия: в шезлонге измятое стеганое одеяло, куча кассет, на которых было написано имя Поппи детским почерком, почти полный стакан и – в дорожке света на крыльце – книга о смерти Элизабет Кублер-Росс.
Анна села. Что-то было не так. Она прижала одеяло к лицу, вдохнула запах своей внучки – сладкий и кислый одовременно, так пахнет болезнь или страх. Какое-то движение проскользнуло сбоку. Анна обернулась, но поняла, что это всего лишь ветер, он шевелил листья и кустарники. Но было что-то еще. Присутствие, ощущение наблюдающего взгляда. Анна вышла на край крыльца, всматриваясь в темноту. Какое-то насекомое ударилось о ее шеку. Пахло розами и кремом для бритья с запахом лайма. Анна редко думала о сексе, а еще реже хотела его, но в ночи было что-то такое, в этом зимнем воздухе и ее эмоциях – ностальгия, злость и необъяснимый страх, – что заставило ее захотеть секса прямо сейчас. Ни с кем в особенности, без особых нежностей и, Боже упаси, лживых проявлений любви, ей хотелось просто здорового, сильного мужчину, который мог бы пробудить у нее ответную реакцию. Она снова услышала, как что-то хрустнуло в кустах перед домом.
– Марвин? – позвала она, но там никого не было.
Флинн сидела на путях и ждала полуночного поезда. Она чувствовала себя так, словно все еще спала, и только наполовину понимала, что собирается сделать. Так было лучше, потому что прошлой ночью во сне она видела будущее и не хотела быть частью этого будущего: Джек скоро умрет, и бабушка скоро умрет. Прошлой ночью и сегодня рано утром она увидела остаток своей жизни. Она выйдет замуж и будет жить во Франции, но это будет несчастливый брак. Станет художником и будет делать вещи из голубого стекла, но даже это не принесет ей счастья. У нее будет сын, а не дочь, а самое страшное – в сорок лет она заболеет, и недуг прикует ее к инвалидному креслу задолго до того, как она на самом деле умрет. Флинн будет совсем одна: ее бывший муж настроит сына против нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Анна оставила Марвина в дверях и проводила Джо-Бет в гостиную, где вечеринка стала еще громче, а гости пьянее, чем когда-либо: Джуди Гарланд, с красной юбкой Виолетты на голове, держал в руках над головой огромную фотографию Джека, и за ним выстроился хвост, извивавшийся по гостиной под песню Донны Саммер. Джек и Стюарт склонились друг к другу головами, переживая этот сентиментальный привет из прошлого, не хватало только мультяшных сердечек над их головами. Внезапно Анна почувствовала себя мелочной и уставшей.
– Здесь осталось еще много еды, если ты голодна, и, конечно же, выпивки.
Альберт Кир разложил на нижней Виолеттиной юбке (красная все еще красовалась у кого-то на голове) чертежи бомбоубежища Y2K. Аса по-прежнему сидел на своем месте в углу, его руки были спрятаны под коробкой с пиццей, лежавшей у него на коленках. Трипп, рывшийся в куче подарков, обернулся к нему и положил руку ему на плечо.
– Вынь-ка руки наружу, парень, – сказал он. – На коробку с пиццей, чтобы я мог их видеть.
– Я палиндром, – сказал Аса, когда мимо него пронеслась Джо-Бет.
Анна заметила, как девушка обернулась и озадаченно посмотрела на ненормального.
Анна ждала, когда к ней подойдет Марвин.
– Должна тебе сказать, что я возмущена. Ты мог хотя бы позвонить и сказать, что задержишься и что привезешь с собой девушку; это, между прочим, невежливо.
– Почему? Для кого?
– Для меня. Для дочери, которая предположительно является причиной твоего пребывания здесь. Именно по этой причине ты должен был появиться еще с утра, как обещал.
Анна посмотрела, как девушка Марвина направилась к бару. Она была изящной, похожей по стилю и фигуре на Поппи, хотя у нее был внушительный бюст – силикон, решила Анна – и она не была такой высокой.
– А что случилось с милой Кристин? Марвин вздохнул:
– Что случилось. А что обычно случается? Любовные связи, они ведь, как колготки, – рано или поздно рвутся. – Он обнял женщину за плечи. – Да ладно тебе, Анна.
Она не осмеливалась взглянуть на зятя.
– Анна, – повторил он тоном, который был одновременно терпеливым и льстивым.
В присутствии Марвина тело всегда подводило ее. Женщину могло трясти от злости, но когда он подходил и дотрагивался до нее, внутри у нее разгорался теплый костер, как будто она только что выпила бренди.
– Убери от меня руки, – сказала она наконец. Он эффектно произнес:
– А где моя дочь?
– Наверное, где-нибудь прячется. В последнее время ей не очень нравятся шумные сбориша. Пойду поищу ее.
– Нет. Подожди немного. Не заставляй ее спускаться сюда. Я найду ее после вечеринки. Я хочу, чтобы ты посмотрела, что я сделал для Джека. Был большой спрос на эту вещь, один покупатель предложил тысячу, но я решил подарить это Джеку.
Анна смотрела, как Марвин взял у Джо-Бет большую коробку, на мгновение обняв девушку за талию. Затем подошел к Джеку, который просто светился от счастья. И Стюарт тоже выглядел превосходно. Анна никогда особо не задумывалась о внешности Стюарта – ей казалось, он похож на позднего ребенка: короткие конечности, длинное тело и плоский лоб, который обычно бывает у детей, которых родили на закате зрелого возраста. Однако сейчас она поняла, что Стюарт очень привлекательный мужчина. Или, может быть, это привлекательность, которая появляется, когда человек влюблен. Танцоры передвинулись в угол, Петулла Кларк пела «Даунтаун». Джек достал из коробки бюст из глины и бронзы. Та сторона, которую она увидела, изображала Клинтона – Марвин придал ему сходство с козлом. Половина лица была бронзовой, а половина – глиняной. Не нужно было смотреть другую сторону, Анна и без того знала, что там изображен очередной серийный убийца. Наверняка уже мертвый.
Анна повернулась к задней двери – кто-то оставил ее открытой. В дом ворвался воздух, пахнущий морем и влажным кедром, стоявшим на границах ее сада. И еще какой-то запах. Фиги. Знакомый мускусный запах фиг, хотя она, конечно же, выдумала это. На улице становилось очень холодно. Завтра они с Флинн поедут на север, остановятся в какой-нибудь закусочной пообедать и пойдут покупать теплую школьную одежду – Флинн так быстро росла, – а днем пойдут гулять по пляжу. Анна вышла на крыльцо перед домом. Флинн здесь не было, но повсюду были следы ее присутствия: в шезлонге измятое стеганое одеяло, куча кассет, на которых было написано имя Поппи детским почерком, почти полный стакан и – в дорожке света на крыльце – книга о смерти Элизабет Кублер-Росс.
Анна села. Что-то было не так. Она прижала одеяло к лицу, вдохнула запах своей внучки – сладкий и кислый одовременно, так пахнет болезнь или страх. Какое-то движение проскользнуло сбоку. Анна обернулась, но поняла, что это всего лишь ветер, он шевелил листья и кустарники. Но было что-то еще. Присутствие, ощущение наблюдающего взгляда. Анна вышла на край крыльца, всматриваясь в темноту. Какое-то насекомое ударилось о ее шеку. Пахло розами и кремом для бритья с запахом лайма. Анна редко думала о сексе, а еще реже хотела его, но в ночи было что-то такое, в этом зимнем воздухе и ее эмоциях – ностальгия, злость и необъяснимый страх, – что заставило ее захотеть секса прямо сейчас. Ни с кем в особенности, без особых нежностей и, Боже упаси, лживых проявлений любви, ей хотелось просто здорового, сильного мужчину, который мог бы пробудить у нее ответную реакцию. Она снова услышала, как что-то хрустнуло в кустах перед домом.
– Марвин? – позвала она, но там никого не было.
Флинн сидела на путях и ждала полуночного поезда. Она чувствовала себя так, словно все еще спала, и только наполовину понимала, что собирается сделать. Так было лучше, потому что прошлой ночью во сне она видела будущее и не хотела быть частью этого будущего: Джек скоро умрет, и бабушка скоро умрет. Прошлой ночью и сегодня рано утром она увидела остаток своей жизни. Она выйдет замуж и будет жить во Франции, но это будет несчастливый брак. Станет художником и будет делать вещи из голубого стекла, но даже это не принесет ей счастья. У нее будет сын, а не дочь, а самое страшное – в сорок лет она заболеет, и недуг прикует ее к инвалидному креслу задолго до того, как она на самом деле умрет. Флинн будет совсем одна: ее бывший муж настроит сына против нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101