Я мысленно обозвал ее Гусыней. Мы направились к дому.
Нас с Бобом провели по всем комнатам. Я путешествовал у хозяина на руках. Нам показали «великолепный дизайн» от «лучшего дизайнера» Саутгемптона.
Лично мне (и полагаю, Бобу тоже) было накласть три кучи на этого «лучшего дизайнера», но мы всем видом являли внимание и восхищение.
Что меня действительно потрясло, так это то, как близок был к дому океан. Он виднелся из каждого огромного окна, пах, шумел, звал так сильно, что, казалось, песок уже хрустел под лапами.
– А это моя маленькая лужа, – сказала Оливия, выходя к бассейну и маня нас за собой.
– Ничего себе «маленькая», – присвистнул Боб. – Здоровущая штука!
– И у тебя тоже… здоровущая. – Оливия метнула в Боба короткий многозначительный взгляд. – Насколько я помню. – И она откровенно глянула ему между ног.
– Да, отличный бассейн, – торопливо похвалил хозяин, не желая поддерживать скользкую тему.
– Угу, неплохой, – кивнула Гусыня Оливия. – Плитку привезли из Марокко, а поручни на бортике заказывали в специальной мастерской. Этот бассейн придумал один талантливый корсиканский художник.
Я не мог дождаться конца этого глупого трепа. «Давайте же уже носиться по песку», – хотелось заорать мне.
– Что с твоим животным?
«Меня раздражает твоя болтовня, вот что!»
– Я обещал дать Майлсу побегать по пляжу. Думаю, ему не терпится потоптать лапами песок.
А то!
– Тогда пойду наверх, переоденусь. И тебе советую.
С этими словами Гусыня Оливия облизнула свои перекачанные губы, словно собиралась закусить моим хозяином.
– Да-да, – рассеянно покивал Боб.
– Насколько я помню, ты носишь боксеры, – загадочно улыбаясь, сказала Оливия. – А почему не плавки?
– Я лучше умру, чем буду застукан на пляже в узеньких плавках.
Гусыня загоготала. Я даже зажмурился от неприязни.
– А вот я всегда предпочитала носить стринги. Так что будь готов к моему откровенному купальнику.
– Приготовь нашатырный спирт, чтобы меня откачивать, – буркнул Боб, выдавив улыбку.
– Га-га-га, – загоготала Оливия.
Мы с Бобом посмотрели друг на друга. Ясно было, что хозяин не слишком рад тому, как развиваются события.
Когда мы вернулись к бассейну, Оливия лежала, распластавшись, в шезлонге.
– Вот это я называю сексуальными мужскими ногами, – пропела она.
– Не смущай меня, Оливия. К тому же ноги у меня белые, как у снеговика.
– Зато весьма волосатые. Волосатые мужские ноги сводят меня с ума.
– Может, пойти побрить их? Га-га-га.
– Моя кухарка спрашивала, не нужна ли… э-мм… Милтону вода.
– Уверен, что Майлс, – мягко поправил Боб, – не откажется попить. Равно как и я.
– Мария!
Оливия заорала так сильно, что я прижал к голове уши. Из дома выскочила совершенно круглая и смуглая женщина.
– Да, мисс Оливия?
Увидев меня, она охнула, прижала руки к груди и закатила глаза. Я испугался, что она упадет замертво.
– Ах, какой песик! Вылитый мой Тито Бандито!
– Тито Бандито?
– У меня была помесь чихуахуа в Мехико. Внеплановая вязка, если понимаете.
– В крови Майлса тоже половина чихуахуа.
– Как и в крови Тито. – Женщина всплеснула руками. – Я так любила этого песика! Вы меня понимаете?
– Да, конечно.
Гусыня приподнялась в шезлонге.
– Прошу прощения, Мария, что лезу в ваш в высшей степени интеллектуальный диалог, – саркастично процедила она, – но мистеру Мастерсу и мне нужно по стакану зеленого чаю. И холодной воды для животного.
– Нет проблем, мисс Оливия. Я тотчас же вернусь с напитками. Пойдем со мной, песик. Я дам тебе попить. Как его зовут?
– Мартин.
– Майлс. Как Майлса Дэвиса. – Боб взглянул на хозяйку дома. – Оливия, неужели ты не знаешь такого джазиста? Он играл на трубе. «Король блюза» и тому подобное…
Вопрос отскочил от Гусыни, словно предназначался вовсе не ей. Она пристально смотрела на Марию.
– Пойдемте со мной, мистер Майлс, – настаивала кругленькая женщина. – Я дам вам водички. И может, чего-нибудь вкусненького.
Боб ободряюще мне кивнул, предлагая следовать на кухню. Я побрел за Марией. Она налила мне в чашку ледяной воды, а потом дала пару кусочков сыра и ломтик ветчины на маленькой тарелочке.
– Мы ведь подружимся, да?
Ну, если смотреть на Марию с ракурса тарелочки с лакомствами, она определенно имела все шансы. Она присела рядом на корточки.
– Поцелуемся, маленький?
И хотя мой живот радостно согласился, мозг решил не торопить события.
– У, какой ты суровенький. – Мария фыркнула носом. – Прям как мой Тито. Он тоже был суровенький. Но когда он проникался к кому-то доверием, потом было клещами не оторвать. Понимаешь, о чем я?
Вообще-то не слишком, но Марии хотелось доверять.
– Пошли, я отведу тебя к твоему папочке.
Я последовал за ней к бассейну. Боб и Гусыня сидели за столом под огромным зонтом. Мария поставила перед ними поднос со стаканами. Прежде чем уйти, она наклонилась к самому моему уху и прошептала:
– Обещаю пожарить для тебя кусочек мяска. Хочешь?
«Конечно, хочу!»
Боб сидел за столом и лениво смотрел в свой стакан. Он словно позабыл про обещание дать мне побегать по песку.
«Пошли же! Пошли скорее!»
– А теперь чего ему надо?
«На пляж пойти, тупая Гусыня!»
– Собаки как дети, Оливия. Они считают, что если постоянно ныть и чего-то требовать, им это предоставят.
– Хочешь сказать, Марвин чего-то требует, и ты его понимаешь?
Боб мигнул.
– Ну, почти так. Может, он и молчит, но если бы у него было желание, я уверен, он мог бы разговаривать не хуже Уильяма Сафира.
– Кого?
– Уильяма Сафира. Ну, бывший комментатор нью-йоркской «Тайме»… не помнишь такого? Эксперт по семантике, консервативный политикан…
– Прости. В «Тайме» я проглядываю только колонку моды. А еще читаю шестую страницу «Пост».
Боб сделал большой глоток чая.
– Тогда ладно. Думаю, стоит все же пройтись. – Он встал и задвинул стул. – Присоединишься к нам?
Только бы она сказала «нет»!
– Я никогда не хожу на пляж.
– Серьезно?
– Я не подставляю кожу открытым солнечным лучам. Это для нее губительно.
– Но ты выглядишь такой загорелой.
– Это автозагар, дорогой. Я наношу его каждую неделю. Это обходится мне в целое состояние.
– Ты меня разыгрываешь, правда? Скажи, что это так! Ты живешь почти на пляже и никогда на него не ходишь?
– Совершенно верно. Я не хожу на пляж, потому что берегу кожу от солнца.
– А после заката? Тогда ты выходишь?
– Нет, разумеется. Песок портит педикюр, дорогой.
Боб снова мигнул. Помолчал.
– Что ж, тогда мы идем с Майлсом вдвоем.
– Не задерживайтесь там долго. Я буду по тебе скучать, сексуальный красавчик.
Боб ничего на это не ответил.
– И, дорогой, по возвращении тебя будет ждать «Маргарита», можешь ее выпить.
– Думаю, мне понадобится цистерна «Маргарит», чтобы дожить до конца выходных, – пробормотал Боб сквозь зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Нас с Бобом провели по всем комнатам. Я путешествовал у хозяина на руках. Нам показали «великолепный дизайн» от «лучшего дизайнера» Саутгемптона.
Лично мне (и полагаю, Бобу тоже) было накласть три кучи на этого «лучшего дизайнера», но мы всем видом являли внимание и восхищение.
Что меня действительно потрясло, так это то, как близок был к дому океан. Он виднелся из каждого огромного окна, пах, шумел, звал так сильно, что, казалось, песок уже хрустел под лапами.
– А это моя маленькая лужа, – сказала Оливия, выходя к бассейну и маня нас за собой.
– Ничего себе «маленькая», – присвистнул Боб. – Здоровущая штука!
– И у тебя тоже… здоровущая. – Оливия метнула в Боба короткий многозначительный взгляд. – Насколько я помню. – И она откровенно глянула ему между ног.
– Да, отличный бассейн, – торопливо похвалил хозяин, не желая поддерживать скользкую тему.
– Угу, неплохой, – кивнула Гусыня Оливия. – Плитку привезли из Марокко, а поручни на бортике заказывали в специальной мастерской. Этот бассейн придумал один талантливый корсиканский художник.
Я не мог дождаться конца этого глупого трепа. «Давайте же уже носиться по песку», – хотелось заорать мне.
– Что с твоим животным?
«Меня раздражает твоя болтовня, вот что!»
– Я обещал дать Майлсу побегать по пляжу. Думаю, ему не терпится потоптать лапами песок.
А то!
– Тогда пойду наверх, переоденусь. И тебе советую.
С этими словами Гусыня Оливия облизнула свои перекачанные губы, словно собиралась закусить моим хозяином.
– Да-да, – рассеянно покивал Боб.
– Насколько я помню, ты носишь боксеры, – загадочно улыбаясь, сказала Оливия. – А почему не плавки?
– Я лучше умру, чем буду застукан на пляже в узеньких плавках.
Гусыня загоготала. Я даже зажмурился от неприязни.
– А вот я всегда предпочитала носить стринги. Так что будь готов к моему откровенному купальнику.
– Приготовь нашатырный спирт, чтобы меня откачивать, – буркнул Боб, выдавив улыбку.
– Га-га-га, – загоготала Оливия.
Мы с Бобом посмотрели друг на друга. Ясно было, что хозяин не слишком рад тому, как развиваются события.
Когда мы вернулись к бассейну, Оливия лежала, распластавшись, в шезлонге.
– Вот это я называю сексуальными мужскими ногами, – пропела она.
– Не смущай меня, Оливия. К тому же ноги у меня белые, как у снеговика.
– Зато весьма волосатые. Волосатые мужские ноги сводят меня с ума.
– Может, пойти побрить их? Га-га-га.
– Моя кухарка спрашивала, не нужна ли… э-мм… Милтону вода.
– Уверен, что Майлс, – мягко поправил Боб, – не откажется попить. Равно как и я.
– Мария!
Оливия заорала так сильно, что я прижал к голове уши. Из дома выскочила совершенно круглая и смуглая женщина.
– Да, мисс Оливия?
Увидев меня, она охнула, прижала руки к груди и закатила глаза. Я испугался, что она упадет замертво.
– Ах, какой песик! Вылитый мой Тито Бандито!
– Тито Бандито?
– У меня была помесь чихуахуа в Мехико. Внеплановая вязка, если понимаете.
– В крови Майлса тоже половина чихуахуа.
– Как и в крови Тито. – Женщина всплеснула руками. – Я так любила этого песика! Вы меня понимаете?
– Да, конечно.
Гусыня приподнялась в шезлонге.
– Прошу прощения, Мария, что лезу в ваш в высшей степени интеллектуальный диалог, – саркастично процедила она, – но мистеру Мастерсу и мне нужно по стакану зеленого чаю. И холодной воды для животного.
– Нет проблем, мисс Оливия. Я тотчас же вернусь с напитками. Пойдем со мной, песик. Я дам тебе попить. Как его зовут?
– Мартин.
– Майлс. Как Майлса Дэвиса. – Боб взглянул на хозяйку дома. – Оливия, неужели ты не знаешь такого джазиста? Он играл на трубе. «Король блюза» и тому подобное…
Вопрос отскочил от Гусыни, словно предназначался вовсе не ей. Она пристально смотрела на Марию.
– Пойдемте со мной, мистер Майлс, – настаивала кругленькая женщина. – Я дам вам водички. И может, чего-нибудь вкусненького.
Боб ободряюще мне кивнул, предлагая следовать на кухню. Я побрел за Марией. Она налила мне в чашку ледяной воды, а потом дала пару кусочков сыра и ломтик ветчины на маленькой тарелочке.
– Мы ведь подружимся, да?
Ну, если смотреть на Марию с ракурса тарелочки с лакомствами, она определенно имела все шансы. Она присела рядом на корточки.
– Поцелуемся, маленький?
И хотя мой живот радостно согласился, мозг решил не торопить события.
– У, какой ты суровенький. – Мария фыркнула носом. – Прям как мой Тито. Он тоже был суровенький. Но когда он проникался к кому-то доверием, потом было клещами не оторвать. Понимаешь, о чем я?
Вообще-то не слишком, но Марии хотелось доверять.
– Пошли, я отведу тебя к твоему папочке.
Я последовал за ней к бассейну. Боб и Гусыня сидели за столом под огромным зонтом. Мария поставила перед ними поднос со стаканами. Прежде чем уйти, она наклонилась к самому моему уху и прошептала:
– Обещаю пожарить для тебя кусочек мяска. Хочешь?
«Конечно, хочу!»
Боб сидел за столом и лениво смотрел в свой стакан. Он словно позабыл про обещание дать мне побегать по песку.
«Пошли же! Пошли скорее!»
– А теперь чего ему надо?
«На пляж пойти, тупая Гусыня!»
– Собаки как дети, Оливия. Они считают, что если постоянно ныть и чего-то требовать, им это предоставят.
– Хочешь сказать, Марвин чего-то требует, и ты его понимаешь?
Боб мигнул.
– Ну, почти так. Может, он и молчит, но если бы у него было желание, я уверен, он мог бы разговаривать не хуже Уильяма Сафира.
– Кого?
– Уильяма Сафира. Ну, бывший комментатор нью-йоркской «Тайме»… не помнишь такого? Эксперт по семантике, консервативный политикан…
– Прости. В «Тайме» я проглядываю только колонку моды. А еще читаю шестую страницу «Пост».
Боб сделал большой глоток чая.
– Тогда ладно. Думаю, стоит все же пройтись. – Он встал и задвинул стул. – Присоединишься к нам?
Только бы она сказала «нет»!
– Я никогда не хожу на пляж.
– Серьезно?
– Я не подставляю кожу открытым солнечным лучам. Это для нее губительно.
– Но ты выглядишь такой загорелой.
– Это автозагар, дорогой. Я наношу его каждую неделю. Это обходится мне в целое состояние.
– Ты меня разыгрываешь, правда? Скажи, что это так! Ты живешь почти на пляже и никогда на него не ходишь?
– Совершенно верно. Я не хожу на пляж, потому что берегу кожу от солнца.
– А после заката? Тогда ты выходишь?
– Нет, разумеется. Песок портит педикюр, дорогой.
Боб снова мигнул. Помолчал.
– Что ж, тогда мы идем с Майлсом вдвоем.
– Не задерживайтесь там долго. Я буду по тебе скучать, сексуальный красавчик.
Боб ничего на это не ответил.
– И, дорогой, по возвращении тебя будет ждать «Маргарита», можешь ее выпить.
– Думаю, мне понадобится цистерна «Маргарит», чтобы дожить до конца выходных, – пробормотал Боб сквозь зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58