— Из-за меня, Джой?
Какой-то мягко-неистовый, сдавленный ответ вырвался из этого сложившего крылышки мотылька.
— Боже мой, что за странная путаница, — пробормотал полный раскаяния Джеффри. — Ты хочешь сказать, что, если бы мое письмо с просьбой принять меня обратно было отправлено всего на неделю раньше…
— Все было бы иначе.
Он был ошеломлен тем глухим отчаянием, с которым она произнесла эти слова. Что? Что , таилось за этой menage четы Траверс? Почему невеста в тот первый день встречи казалась Джеффри цветущей розой? Неужели он ошибался?
— Джой… если бы я только знал… О, моя дорогая. Ты хочешь сказать… Послушай!
Ему почудились какие-то звуки, но на этот раз не от эвкалиптов, где в глубине сада обитали совы, а из закрытого спящего дома. Может быть, слуги? Все снова затихло. Джеффри продолжал:
— Не хочешь ли ты сказать, что, оглядываясь назад, испытываешь желание, чтобы все вышло по-другому?
Джой ощутила, как что-то внутри нее вот-вот сейчас сломается. В состоянии сильного возбуждения она могла просто расхохотаться: «По-другому? Почему он спросил об этом?» Она едва понимала, кто перед ней. Вроде действительно Джеффри Форд. Он стоял здесь, на тусклом балконе, и, совсем как в ту светлую бытность предыдущего существования, видел Джой в призрачном свете.
— По-другому? — сказала она изумленно. — Разве не желает каждый человек, оглядываясь на прожитую жизнь, чтобы все было иначе? Они обязаны этого хотеть, каким бы чудесным ни казался им этот мир! Конечно, я желала бы этого! Конечно, конечно!
Он был полностью обескуражен. Очевидно, здесь разыгрывался очень плохой спектакль. Невеста несколько недель проходила через какой-то необъяснимый Гадес. Что? Должно быть, все объясняет ее замужество с этим грубым Траверсом…
А что сам Джеффри? Его первая любовь? Из-за собственной дьявольски продуманной комедии донжуанства случилась трагедия. В чем она заключается? (Этот Траверс представлялся большей скотиной, чем выглядел на самом деле. Устраивает сцены ревности? Плохо с ней обращается? Может, скрывает что-нибудь зловещее за своей обычной, хорошо одетой, приятно выглядевшей заурядностью?) Фантазия романиста Джеффри готова была представить самые дикие варианты и ситуации… Но, отбросив их, он спросил ее как можно мягче (в конце концов, его собственная мать не возмутилась, когда в период эмоционального напряжения он задал ей подобный вопрос):
— Ты не думаешь, что все еще может наладиться?
— Теперь? Ни за что!
— Слишком поздно?
— И слишком поздно, и слишком ужасно, и слишком невозможно! — Ее мягкий хрипловатый голос задрожал. Она откашлялась. — Слишком все страшно!
Он повторил за ней, потрясенный:
— Страшно?
— Да! Это то, что я думаю о жизни! В ней нет ничего, кроме глупой надежды. Затем крах — и одиночество.
— О Джой! Джой! — воскликнул он с раскаянием, самым искренним, на которое был способен. Никогда раньше Джеффри Форд не казался себе более влюбленным в это прекрасное дитя, которому несколько месяцев назад он предлагал такую изысканную любовь. Где же сейчас эта невинно-пылкая нимфа, которую его воображение романиста наделило шаловливым очарованием полотен Фрагонара и любовной лирики эпохи Возрождения?
Брак ли, Траверс ли или что-то еще превратило девушку в вызывающего сострадание ребенка, стоящего здесь, поникшего, изнемогающего от усталости, говорящего бессвязно и возмущенно об одиночестве? Джой была на пределе. Никогда раньше не подавляла она в Джеффри Форде так сильно инстинкт коллекционера. С другой стороны, никогда так не будоражила в нем обычное, глубоко затаенное чувство порядочности и человечности.
Слишком обеспокоенный тем, чтобы не показаться грубым, резким, нетактичным, он вдруг выпалил:
— Ах, вот в чем дело? Причина, значит, в том, что ты несчастлива со своим мужем?
— С Рексом? Счастлива!
Джой угрожающе засмеялась. Форд, бросив быстрый взгляд вокруг себя, сделал шаг к ней. Рой, лежавший большой грудой возле ее ног, навострил свои волчьи уши, издав предупредительное рычание, встал и выжидательно посмотрел на молодую хозяйку. По-видимому, в ней что-то сломалось, ибо она выкрикнула:
— Счастлива! — и громко засмеялась, не заботясь о том, где сейчас находится, не думая о времени, о Мелани и Мери, о том, что скажет Джеффри Форд… — Неужели ты не видишь? Я считала, что каждому видно! Но теперь с этим покончено, больше это не может продолжаться.
— Это? Что ты имеешь в виду? Джой, моя дорогая! Могу ли я что-нибудь для тебя сделать?
— Остается только одно! — воскликнула она вызывающе и более твердо. Когда эти слова вырвались наружу, на какой-то миг ее охватило чувство облегчения. — Я знаю, что делать. Мне надо все оставить, все бросить, расчистить завалы и начать все заново. Займусь другим, пересмотрю свои отношения. Каждый должен через это пройти в какой-то момент своей жизни. Для меня он наступил. Я слишком много значения придавала всему, я была слишком ранима. Но можно начать все сначала… Я не хочу никого видеть из прежних знакомых! Не хочу хранить в памяти ничего, что напоминает мне о прошлом. Пусть все будет совершенно новым. Может быть, тогда?.. Но только не здесь. И не в Лондоне. Возможно, в Париже. Я больше не могу вынести здесь ни одной минуты! Не могу оставаться здесь. В Париж!.. Я уезжаю прямо сейчас.
И тут раздался голос. Но отнюдь не Джеффри. Он прозвучал уверенно, глубоко и спокойно на фоне ее страстного крика.
Это был голос человека, открывшего дверь и вышедшего к ним на балкон. Он сделал шаг вперед и посмотрел на них.
Та же белая куртка поверх костюма, тот же самый балкон, тот же час, что и в ту ночь, когда все, казалось, достигло самой вершины. То был Рекс Траверс.

Глава двадцать первая
ОШИБКИ ТРИО
Все люди острова, кричащие друг другу ложь через моря непонимания.
Киплинг
1
Рекс Траверс появился на вилле не десять минут назад, а раньше. Он поставил свою автомашину и поспешил в комнату Мелани сообщить ей радостную весть, что у нее появился еще один маленький племянник и что все в порядке и с малышом, и с матерью. Затем он прокипятил какие-то свои инструменты в маленькой темной комнате для проявления фотоснимков, находящейся справа от ванной комнаты, и тут услышал лай Роя. Закончив дело, он поспешил на балкон.
Траверс застал парочку в тот самый момент, когда Джой так шумно разразилась — «я не могу больше этого вынести… уехать прямо сейчас».
Сцена, которая последовала затем, связана с непониманием друг друга, вся троица, двое мужчин и девушка, не в состоянии была разобраться с чувствами.
Так как Рекс не включал света, он подумал, с горечью глядя на луну: «Слишком похожа на фонарь полицейского, пропади оно все пропадом». Но тут облако заслонило луну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84