И я сообщила матери, что звоню из гостиницы. Мне даже и думать не хотелось, как она отреагировала бы, узнав, что я поселилась в доме матери Ориоля. Уверена, между ними произошло что-то такое, о чем мать никогда не рассказывала мне и не собиралась этого делать. Конечно, это случилось давно. Теперь, возможно, ей остается только открыть шкатулку со своими секретами. Необходимо привести убедительные доводы, чтобы заставить ее послать мне доску. Если не удастся, поеду за ней сама, внезапно, не дав матери времени спрятать ее… Размышляя обо всем этом, я, наверное, и заснула.
Когда я проснулась, в комнату сквозь щели в жалюзи проникал солнечный свет.
Я не сразу освоилась. Ведь это была не моя квартира и не родительский дом на Лонг-Айленд. Я находилась в Барселоне, в доме Ориоля! Было воскресенье, пятый день моего пребывания в городе, хотя мне казалось, что я приехала уже давно.
Я ощущала голод и безудержное желание встретиться с синеглазым мальчиком.
Приняв душ и приведя себя в порядок, я спустилась на кухню в надежде встретить там Ориоля, однако увидела Алису.
— Доброе утро, дорогая. — Она улыбнулась и поцеловала меня. — Вчера ты поздно вернулась.
Алиса схватила меня за руку, и ее взгляд начал искать кольцо. Я тоже пожелала Алисе доброго утра. Она заговорила, глядя мне прямо в глаза:
— Алхимики считали рубин горящим камнем, карбункулом. Да, то же название носит эта дрянь, используемая биологическими террористами . Она вошла в моду в твоей стране. У вас ее называют «antrax». Слово «карбункул» по отношению к драгоценным камням давно не употребляется. В словарях этого значения ты не найдешь. Его использовали в оккультных науках, и происходит оно от слова «carbunculus», которое означает «пламенеющий уголь» и относится к внутреннему огню этого камня.
Поглаживая мою руку, Алиса потянула ее к себе, чтобы получше рассмотреть кольца. Конечно, ее интересовало кольцо храмовников. Она пыталась разглядеть его внутреннее сияние. Казалось, камень завораживает Алису, притягивает ее взгляд.
— Над рубином господствуют Венера и Марс. Любовь и война, насилие и страсть. Он кроваво-красный. Этот цвет и дал ему название. Ты знаешь, что камни бывают самцами и самками? — Мне не удалось скрыть удивления, хотя я уже начинала привыкать к неожиданностям. Камни, имеющие пол? Ну и ну! — Да, так утверждает оккультизм, — продолжала Алиса, понизив голос, словно доверяла мне тайну. — Они отличаются друг от друга своим блеском. Твой камень — самец. Заметь, его блеск идет изнутри. Видишь звездочку с тремя концами, которая движется по кристаллу, когда поворачиваешь кольцо? — Я кивнула, ибо уже заметила это глубинное сияние, эту яркую звездочку, заключенную в камне. Но в тот момент я не могла сказать ничего. Эта женщина поймала меня врасплох, и я с трудом усваивала информацию, столь же неожиданную, сколь и экстраординарную. — Рубины-самки блестят снаружи, их богиня — Венера. Это не твой камень. У твоего цвет крови голубки, это мальчик, он соответствует Марсу, богу войны, богу насилия… — В этот момент синие глаза Алисы снова стали искать мои. Казалось, она выходила из транса. Потом Алиса мягко отпустила мою руку, и ее лицо озарила теплая улыбка. — На кухне для завтрака есть тосты. Но слишком едой не увлекайся, потому что через пару часов у нас будет второй завтрак.
Эта женщина-хамелеон снова изменилась, теперь она стала заботливой матерью семейства, очаровательной, ничуть не похожей на ведьму, только что вернувшуюся с шабаша. Рассказ Алисы заставил меня интуитивно почувствовать, что она волшебница.
— Я пригласила на второй завтрак и Луиса. А теперь иди на террасу, там завтракает Ориоль.
Эти слова обрадовали меня, и я устремилась на террасу, опасаясь, как бы Алиса не возобновила рассказ о кольце и не встревожила меня еще больше.
ГЛАВА 19
За столом, окруженным цветущими розами, сидел Ориоль с газетой в руке и пил кофе. Все было залито лучами солнца. Легкий бриз играл в ветвях деревьев и ласкал мне лицо и руки.
Я залюбовалась тем, что предстало моим глазам. Это показалось мне фрагментом одной из картин Сантьяго Русиньола, висевших на стенах старинного родового дома. На одном из его полотен был явно изображен именно этот сад. Глубоко вздохнув, я почувствовала, что все мои страхи, навеянные оккультными историями Алисы, улетучились. Мой взгляд задержался на Ориоле. Он продолжал читать, не замечая моего присутствия. Несмотря на происшедшие в нем перемены, он оставался тем же самым мальчиком, в которого я влюбилась в детстве.
— Доброе утро, — с улыбкой сказала я.
— Доброе утро.
— Я рада, что ты здесь, а не в чужом месте, — продолжала я, зондируя почву.
Он лукаво взглянул на меня и жестом пригласил сесть. Я села и, взяв тост, проговорила:
— Мне сказали, что когда ты не читаешь лекций в университете, то вселяешься в чужую недвижимость.
— Недвижимость бесхозную, — заметил он, отхлебнув кофе. — Есть люди, не имеющие крыши над головой, и бедные дети, которым нужно учиться и чем-то заниматься вне школы. Использование никому не принадлежащей собственности для помощи ближнему — акт милосердия. Это не преступление.
— Ты мог бы пригласить нуждающихся сюда; здесь много свободного места.
Ориоль засмеялся; он был очарователен. Намазав тост маслом и апельсиновым джемом, Ориоль приступил к еде. При этом он кивнул, словно соглашаясь со мной:
— Неплохая идея. Я не делаю этого по двум причинам.
— По каким?
— Во-первых, мать убьет меня. Во-вторых, этот дом не свободен.
— Но здесь есть незанятая площадь. Почему бы тебе не поселить на ней кого-то?
— Ну, ну, адвокат! — весело отозвался он, сверля меня своими синими глазами. — Позволь уж мне быть хотя бы слегка непоследовательным в своих убеждениях. Кроме того, моя матушка уже предоставила меблированную комнату одной бедной американской девочке. Не так ли?
Я молчала, сосредоточив внимание на вкусе кофе и чудесном солнечном утре. Рассматривая деревья, кусты цветущих роз, хорошо ухоженный газон, я откровенно восхищалась всем этим.
— Ты вырос, мой мальчик, — наконец промолвила я. — У тебя исчезли прыщи, и ты хорош собой.
Ориоль засмеялся:
— Согласно традиции этой страны, комплименты произносит мужчина.
— Ну так делай их. — Я заносчиво вздернула подбородок. — Но, пожалуйста, деликатнее, чем вчера вечером.
А сама подумала: «Кристина, ты кокетничаешь, осторожно, еще рано, да и не пройдет это у тебя». Но меня уже понесло.
Ориоль тянул время, отхлебывая свой кофе, и заставлял меня ждать. Я поняла, что он умеет хорошо держать паузу.
— Ты тоже выросла, маримандона. — Это не очень лестное прозвище дал мне Луис, и меня огорчило, что Ориоль поступил так же. — У тебя были крошечные груди, а теперь… нечто роскошное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Когда я проснулась, в комнату сквозь щели в жалюзи проникал солнечный свет.
Я не сразу освоилась. Ведь это была не моя квартира и не родительский дом на Лонг-Айленд. Я находилась в Барселоне, в доме Ориоля! Было воскресенье, пятый день моего пребывания в городе, хотя мне казалось, что я приехала уже давно.
Я ощущала голод и безудержное желание встретиться с синеглазым мальчиком.
Приняв душ и приведя себя в порядок, я спустилась на кухню в надежде встретить там Ориоля, однако увидела Алису.
— Доброе утро, дорогая. — Она улыбнулась и поцеловала меня. — Вчера ты поздно вернулась.
Алиса схватила меня за руку, и ее взгляд начал искать кольцо. Я тоже пожелала Алисе доброго утра. Она заговорила, глядя мне прямо в глаза:
— Алхимики считали рубин горящим камнем, карбункулом. Да, то же название носит эта дрянь, используемая биологическими террористами . Она вошла в моду в твоей стране. У вас ее называют «antrax». Слово «карбункул» по отношению к драгоценным камням давно не употребляется. В словарях этого значения ты не найдешь. Его использовали в оккультных науках, и происходит оно от слова «carbunculus», которое означает «пламенеющий уголь» и относится к внутреннему огню этого камня.
Поглаживая мою руку, Алиса потянула ее к себе, чтобы получше рассмотреть кольца. Конечно, ее интересовало кольцо храмовников. Она пыталась разглядеть его внутреннее сияние. Казалось, камень завораживает Алису, притягивает ее взгляд.
— Над рубином господствуют Венера и Марс. Любовь и война, насилие и страсть. Он кроваво-красный. Этот цвет и дал ему название. Ты знаешь, что камни бывают самцами и самками? — Мне не удалось скрыть удивления, хотя я уже начинала привыкать к неожиданностям. Камни, имеющие пол? Ну и ну! — Да, так утверждает оккультизм, — продолжала Алиса, понизив голос, словно доверяла мне тайну. — Они отличаются друг от друга своим блеском. Твой камень — самец. Заметь, его блеск идет изнутри. Видишь звездочку с тремя концами, которая движется по кристаллу, когда поворачиваешь кольцо? — Я кивнула, ибо уже заметила это глубинное сияние, эту яркую звездочку, заключенную в камне. Но в тот момент я не могла сказать ничего. Эта женщина поймала меня врасплох, и я с трудом усваивала информацию, столь же неожиданную, сколь и экстраординарную. — Рубины-самки блестят снаружи, их богиня — Венера. Это не твой камень. У твоего цвет крови голубки, это мальчик, он соответствует Марсу, богу войны, богу насилия… — В этот момент синие глаза Алисы снова стали искать мои. Казалось, она выходила из транса. Потом Алиса мягко отпустила мою руку, и ее лицо озарила теплая улыбка. — На кухне для завтрака есть тосты. Но слишком едой не увлекайся, потому что через пару часов у нас будет второй завтрак.
Эта женщина-хамелеон снова изменилась, теперь она стала заботливой матерью семейства, очаровательной, ничуть не похожей на ведьму, только что вернувшуюся с шабаша. Рассказ Алисы заставил меня интуитивно почувствовать, что она волшебница.
— Я пригласила на второй завтрак и Луиса. А теперь иди на террасу, там завтракает Ориоль.
Эти слова обрадовали меня, и я устремилась на террасу, опасаясь, как бы Алиса не возобновила рассказ о кольце и не встревожила меня еще больше.
ГЛАВА 19
За столом, окруженным цветущими розами, сидел Ориоль с газетой в руке и пил кофе. Все было залито лучами солнца. Легкий бриз играл в ветвях деревьев и ласкал мне лицо и руки.
Я залюбовалась тем, что предстало моим глазам. Это показалось мне фрагментом одной из картин Сантьяго Русиньола, висевших на стенах старинного родового дома. На одном из его полотен был явно изображен именно этот сад. Глубоко вздохнув, я почувствовала, что все мои страхи, навеянные оккультными историями Алисы, улетучились. Мой взгляд задержался на Ориоле. Он продолжал читать, не замечая моего присутствия. Несмотря на происшедшие в нем перемены, он оставался тем же самым мальчиком, в которого я влюбилась в детстве.
— Доброе утро, — с улыбкой сказала я.
— Доброе утро.
— Я рада, что ты здесь, а не в чужом месте, — продолжала я, зондируя почву.
Он лукаво взглянул на меня и жестом пригласил сесть. Я села и, взяв тост, проговорила:
— Мне сказали, что когда ты не читаешь лекций в университете, то вселяешься в чужую недвижимость.
— Недвижимость бесхозную, — заметил он, отхлебнув кофе. — Есть люди, не имеющие крыши над головой, и бедные дети, которым нужно учиться и чем-то заниматься вне школы. Использование никому не принадлежащей собственности для помощи ближнему — акт милосердия. Это не преступление.
— Ты мог бы пригласить нуждающихся сюда; здесь много свободного места.
Ориоль засмеялся; он был очарователен. Намазав тост маслом и апельсиновым джемом, Ориоль приступил к еде. При этом он кивнул, словно соглашаясь со мной:
— Неплохая идея. Я не делаю этого по двум причинам.
— По каким?
— Во-первых, мать убьет меня. Во-вторых, этот дом не свободен.
— Но здесь есть незанятая площадь. Почему бы тебе не поселить на ней кого-то?
— Ну, ну, адвокат! — весело отозвался он, сверля меня своими синими глазами. — Позволь уж мне быть хотя бы слегка непоследовательным в своих убеждениях. Кроме того, моя матушка уже предоставила меблированную комнату одной бедной американской девочке. Не так ли?
Я молчала, сосредоточив внимание на вкусе кофе и чудесном солнечном утре. Рассматривая деревья, кусты цветущих роз, хорошо ухоженный газон, я откровенно восхищалась всем этим.
— Ты вырос, мой мальчик, — наконец промолвила я. — У тебя исчезли прыщи, и ты хорош собой.
Ориоль засмеялся:
— Согласно традиции этой страны, комплименты произносит мужчина.
— Ну так делай их. — Я заносчиво вздернула подбородок. — Но, пожалуйста, деликатнее, чем вчера вечером.
А сама подумала: «Кристина, ты кокетничаешь, осторожно, еще рано, да и не пройдет это у тебя». Но меня уже понесло.
Ориоль тянул время, отхлебывая свой кофе, и заставлял меня ждать. Я поняла, что он умеет хорошо держать паузу.
— Ты тоже выросла, маримандона. — Это не очень лестное прозвище дал мне Луис, и меня огорчило, что Ориоль поступил так же. — У тебя были крошечные груди, а теперь… нечто роскошное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90